Владимир Ильин - Реальный противник (Пока молчат оракулы)
Тот вскинул парализатор и произвел несколько выстрелов, целясь почти в упор в Рамирова. На лице его так и застыло изумление, когда он удостоверился, что ни одна струйка парализующей жидкости, выпущенной под сверхвысоким давлением со скоростью обычной пули, не попала в цель. Первым ударом Рамиров выбил у него пистолет, и тот улетел под диван, а вторым ввел громилу в состояние тяжкого нокдауна.
Ухмылку с лица Жмуды словно стерли ластиком. Однако, как опытный «пахан», он не шевельнулся в кресле. Даже когда Рамиров взял его за жидкие волосы и, приподняв, пинком швырнул в объятия того, что караулил дверь в номер.
Оба с трудом удержались на ногах, а Рамиров спокойно поднял опрокинутое кресло и сел в него.
— Чем быстрее вы уберетесь отсюда, друзья мои, — посоветовал он, — тем лучше будет для вас…
— Вы, случайно, не из бывших милитаров будете? — изменившимся тоном осведомился Жмуда. — Чувствуется, знаете ли, старая закалка… Тогда извините, ошибочка вышла, — добавил он, не дожидаясь ответа. — Я искренне сожалею об инциденте, который омрачил наши взаимоотношения…
— Пшел вон, — сдержанно прорычал Рамиров.
— Дай я ему врежу! — дернулся тот молодчик, до которого Рамиров еще не успел добраться.
— Молчать, придурок! — ответствовал Жмуда. — Забирай своих дружков и пошли. Ты что, не сталкивался еще со спецназовцами? Он же из тебя котлету сделает и проглотит!..
После третьей сигареты подряд Рамиров вдруг вспомнил, что сегодня — среда, а Джилька так и не появилась. Или она все-таки приходила, но ее спугнула шайка Жмуды? Да нет, она бы тогда оставила у Георгия записку, да и сам швейцар не преминул бы упомянуть ее визит… Что же случилось?
Тревожное предчувствие сжало сердце Яна. Ему вспомнилось заплаканное лицо мадам Лэст, но он сумел взять себя в руки.
Скорее всего, дочка за что-то обиделась на меня, подумал он. Или у нее резко изменились планы. Под влиянием господина Вильгельма Клозера, например…
РЕТРОСПЕКТИВА-11. ДОЧЬ ДЖУЛИЯ
Звонок вызова на наручном видеофоне раздался опять не вовремя. Было около пяти вечера. Рамиров шагал по широкой Александер-стрит, возвращаясь в свою «берлогу» в «Голубой розе» из вылазки по магазинам. Планы Яна в тот момент были самые житейско-будничные. В частности, он планировал по возвращении плотно поужинать, а затем попробовать выспаться ввиду предстоящих ночных похождений.
Не останавливаясь, он нажал кнопку ответа. На крошечном экранчике высветилось женское лицо, и Рамиров от неожиданности чуть не споткнулся. Это была его бывшая жена Юлия.
«Когда же мы виделись последний раз?» — невольно подумал Ян, хотя в данный момент это было абсолютно неважно. Скорее всего, на эту мысль Рамирова навели те изменения, которые произошли в лице его бывшей половины. Выглядела она сейчас, честно говоря, не ахти как…
— Рамиров, — неузнаваемо-глухим голосом проговорила она, глядя куда-то сквозь него, — у тебя вчера была Джулия? — Ян не успел ничего ответить. — Ладно, сейчас это не имеет никакого значения… Ты… ты… Рамиров, приезжал?!.
Что-то мешало ей говорить. Словно в горле у нее оказался тугой комок, не дающий произнести больше двух слов подряд.
Рамирова охватило страшное предчувствие, сковывающее оцепенением мышцы. Чтобы не налететь ненароком на кого-нибудь из прохожих, он остановился и привалился плечом к какому-то рекламному щиту.
— Юлия? — спросил он, словно сомневался в истинности своего зрения. — Откуда ты?.. Как ты меня отыскала? И что случилось, наконец?
Подсознательно Ян еще тешил себя глупой надеждой, выношенной многими бессонными ночами, когда он пытался удрать от одиночества, а оно все-таки настигало и душило его своими невидимыми, цепкими лапами — надеждой на то, что Юля отыщет его и позовет вернуться. Может быть, вот сейчас она скажет: «Приезжай»?..
И вот теперь она действительно сказала это заветное слово. Но так, что стало ясно: Рамиров потребовался Юлии совсем по другой причине…
— Наша дочь, Ян… — Женщина на экране, лишь отдаленно напоминающая былую Юлию, всхлипнула и на глазах постарела еще на десяток лет. — Вчера вечером… ее не стало!..
Что-то упало на Рамирова сверху — может быть, это было небо, почему-то вдруг ставшее чугунно-тяжелым? — и придавило его так, что не было никакой возможности распрямить плечи и стряхнуть эту невыносимо-тяжкую ношу.
А губы тем временем произносили сами собой, по инерции, словно подчинялись «оракулу» (хотя при чем тут был «оракул»?):
— Подожди, подожди, Юля… Как это — не стало? Ты что такое говоришь, а?!.
И словно из-за сотен миль до него донесся ее не плачущий, нет — уже воющий от смертного горя — голос:
— Погибла наша дочурка, Ян!.. Погибла моя маленькая!.. Нет больше моей родненькой!.. Как же я теперь без нее буду жить?!.
В горе все женщины причитают одинаково, но Яну почудилось, будто время повернуло вспять, и он снова слушает голос мадам Лэст.
Неимоверным усилием воли Рамиров взял себя в руки.
— Прекрати истерику, — нарочно холодно сказал он, чтобы вывести Юлию из шока. — Где ты? Дома?.. Я сейчас приеду…
Дальнейшее Рамиров воспринимал какими-то странными отрывками.
Дома косо падают на него, но он вовремя успевает выскочить из-под них — ага, это он бежит куда-то в таком темпе, в каком никогда не бегал на кроссах по пересеченной местности во времена своей молодости — даже в Пандухе, под пулями, не приходилось так мчаться…
Какая-то машина со знаком турбо-такси. Давай сюда, сюда, тебе говорят!.. Чей-то голос в ушах: «ОПАСНОСТЬ НАЕЗДА, НЕ ЛЕЗЬ ПОД КОЛЕСА» — да это же «оракул»! Он-то мне сейчас зачем, что он смыслит в людском горе?! Долой тебя!.. Белое лицо водителя такси… Что он там лепечет? Не слышу. Адрес… Неужели я не зафиксировал ее адрес?! А, вот он… Скорость, скорость выжимай, сука! Не доходит? Потрясем тебя за шиворот, чтобы быстрее дошло!..
Полосы за окном. Ничего не вижу. Это — от скорости. Так. Подъезжаем. Тормози, прямо здесь тормози, мне плевать, что запрещено!..
На, на тебе все, что у меня есть!.. Мало? Перепугал я его до смерти, раз он умчался, как угорелый…
Дом. Чем-то знакомым пахнет в подъезде. Где-то я уже встречал подобный запах. Постой, это же запах смерти — вот что это такое! Его трудно разложить на составляющие, но именно так пахнет в морге. Именно так пахнет в приемном отделении полевого лазарета, когда раненые поступают потоком с поля боя… Вздор, вздор, что за мысли?.. Эх, Джилька-а-а-а-а-а-а!.. Неужели я так и не увижу тебя больше, свою родную кровиночку?! Мы и так-то редко виделись с тобой — уж так сложилось, видно — не судьба…
И тут неожиданно сработал «оракул». Смысл его предупреждений, если переложить их на нормальный, человеческий, язык, сводилась к следующему.
Понесло тебя, Рамиров, понесло. Остановись. Это приказ. Тебя заманивают в тщательно организованную ловушку. Где гарантия, что вызов не подстроен ЮНПИСом?
Какой еще, к черту, ЮНПИС, возражал мысленно Рамиров. Ты дурак, «оракул», ты совсем ничего не понимаешь во взаимоотношениях людей, если только люди не дерутся, стараясь убить друг друга… Ну, хорошо, допустим, ты уловил какую-то фальшь в голосе Юлии, какую-нибудь логическую несуразицу. Типа: как она узнала номер моего персонального видеофона — ведь доступ к сведениям такого рода могут иметь только вполне определенные государственные органы… А, может быть, просто Джилька ей сказала? Может быть, дочь все-таки жива, и ничего с ней не стряслось, а просто уставшей от многолетнего одиночества женщине понадобилось оживить в своем сердце некогда умершие чувства, и тогда она вспомнила про него, бывшего мужа, и сейчас Рамиров придет, и она встретит его, как ни в чем не бывало, и извинится за свою чудовищную ложь во имя их любви, и он, конечно, сперва наорет на нее, а потом вернется из своего колледжа Джилька, и они помирятся, и сядут все вместе пить вкусный чай с вкусным тортом, а назавтра он проснется рано-рано и будет долго слушать, как Юля дышит во сне, и будет вдыхать почти забытый аромат ее волос…
Зачем ты обманываешь себя, твердил не то зануда-«оракул», не то тот второй «я», который всегда сидел в нем. Джилька мертва, и это факт, да и не такова твоя бывшая супруга, чтобы использовать т а к о й предлог для встречи с тобой. Все проще и трагичнее, и в квартире, куда ты сейчас летишь, тебя ждут юнписовцы, и мой долг — запретить тебе идти туда, не пустить и все… Ты же боец, Ян, а чтобы быть бойцом, надо обязательно чем-то жертвовать… Я не пущу тебя навстречу опасности!
И Рамиров действительно почувствовал, как невидимая сила сковывает его тело и ноги, а потом начинает разворачивать к выходу. И тогда он взбунтовался.
Решительно сдернув с себя проклятую шапочку и сунув ее в карман, Рамиров в несколько прыжков оказался у нужной двери. Позвонил, не отрывая пальца от кнопки.
