Дмитрий Дашко - Зона захвата
– Со стороны незаметно, – сказал спецназовец, – а освободиться – раз плюнуть.
Неожиданно он ударил Липатова кулаком в лицо. Андрей не удержался на ногах и упал.
– Ты что?! – прошипел он.
Чувство испуга пришло с ощущением саднящих разбитых губ и вкусом крови во рту. Не иначе, как Абраменко решил вновь переметнуться к своим, да еще и с подарочком в виде Андрея. А что, чужая душа – потемки.
Однако спецназовец больше не предпринимал враждебных действий, лишь сказал:
– Извини, дружище, так надо для достоверности.
– А предупредить нельзя было? – разозлился Липатов, который несколько минут назад решил, что его лимит на сюрпризы уже исчерпан.
– Да ты не обижайся, – добродушно произнес Абраменко. – Я же для дела. Если бы предупредил заранее, так мы с тобой все еще вошкались бы. Кому приятно по физии огребать? А так – раз и готово. Вставай, я тебя вязать буду. И пора уже выдвигаться.
Андрей сел рядом с Абраменко на переднее сиденье.
Вскоре они достигли закрытых крепких ворот фермы, перед которыми лежали бетонные блоки, не позволяющие проехать прямо. Всем приходилось перемещаться по настоящему лабиринту, что исключало банальный таран ворот.
На подъезде машину ослепили два прожектора. Донесся властный голос, приказавший по-русски с акцентом:
– Выключить фары! Выйти из машины без оружия, с поднятыми руками!
Спецназовец покинул салон, как приказали.
Его сразу узнали.
– Почему один? – громко поинтересовались из-за ворот. – Кто еще в машине?
– Да беглец ваш, которого искали! – крикнул Абраменко, не опуская рук и жмурясь от слепящего света прожекторов. – Из группы я один остался! Остальные погибли, на асмоловцев нарвались!
– Стоять на месте, руки не опускать!
Андрею было страшно. Он по воле безжалостного комитетчика лез в пасть зверю, рискуя жизнью непонятно за чьи интересы. Хотя… если рассуждать логично, то сам же и подписался на это дело, ибо инициатива с присоединением к отряду спецназовцев исходила от него. Вот только никак не ожидал Липатов, что все обернется именно так. До последнего времени надеялся на другое развитие событий. А теперь словно боец на передовой, разве что нет винтовки с примкнутым штыком да поднимающего в атаку комиссара.
Ослепленный прожекторами, он сидел в кабине и не сразу увидел, как к Абраменко подошли двое с автоматами, держа его на прицеле. Затем один дернул переднюю дверцу со стороны Андрея, дыхнув дешевым табаком. Липатова окатило волной ощутимой угрозы.
– Мажор, твою мать! Попался, сучара! Звездец тебе! На куски порежем! – гортанно выкрикнул кавказец.
Его лица ослепленный Липатов рассмотреть толком не смог, сказанное заставило сжаться в предчувствии беды. Кто знает этих детей гор? Вдруг вздумают отыграться на нем прямо здесь и сейчас?
Однако кавказец его не тронул. Он осмотрел салон и крикнул зловеще, извещая своих:
– В машине только Мажор!
Ответом ему послужил многоголосый вой зверей в человечьем обличье, ввергнувший Андрея в настоящую панику.
«Гадство! Зачем комитетчик послал меня сюда?! Зачем?! Ведь зарежут же!!! – заметались отчаянные мысли. – Или я должен контролировать Абраменко, чтобы тот исполнил приказ?! Так это вообще из области фантастики! Как я его проконтролирую?! Разве он послушает меня?! Господи! Ну за что мне это?!»
Как Абраменко сел за руль, Липатов не понял, поскольку еще не вынырнул из охватившего ступора.
– Вот и все, а ты боялась, – продекламировал спецназовец отрывок из старенького похабного стишка, слышанного Андреем еще в детстве, и прибавил: – Молодец! Натурально играешь.
«Идиот! – хотелось вскричать Липатову. – Какая игра! Разве тебе не ясно, что я с жизнью прощался?!»
Но он промолчал, ибо уже не имел сил на что-то другое.
Новый приступ страха, на несколько мгновений вернувший его к действительности, Андрей испытал уже за воротами, когда дверца с его стороны вновь распахнулась и в нее полезли злые бородатые лица, дыша табаком и анашой.
– Не трогать его!!! – загремел вдруг спецназовец властно.
После того как машина оказалась за воротами фермы, он обрел прежний статус, при котором любой из бородачей – никто, грязь под ногтями.
Его беспрекословно послушались. Дверца захлопнулась.
– Пронесло… – облегченно выдохнул спецназовец.
Андрей ненавидел его, и весь этот мир, и комитетчика, по чьей воле он стал наживкой.
Автомобиль беспрепятственно доехал до секретного ангара.
– Так, Мажор, слушай меня внимательно, – с нажимом заговорил Абраменко. – Сейчас начнется самое трудное. Я тебе дам в руки пистолет со снятым предохранителем, пойду за тобой, якобы сопровождая. Как только за нами закроется автоматическая дверь, избавляйся от веревки и открывай огонь на поражение. Четверо справа – твои. Остальные слева – мои. Если не справишься, мы трупы.
– Суки… Ненавижу вас всех! – сквозь зубы процедил Андрей.
– Эй, дружище, аккуратней. Ты в норме?
– В норме, – опять процедил Липатов. – Пистолет давай.
– Ты чего разошелся? Перепсиховал у ворот?
– Я вам не наживка, чтобы на меня ваших гребаных монстров и Магу ловить.
– А-а! Вон в чем дело! Это ты Метиса не знаешь. Он тебе очередной экзамен устроил. Ты думаешь, зарезал того в городе и все? Нет, приятель! К Метису в группу просто так, с «улицы», не попадешь. Он не кровью тебя вяжет. Ему боец нужен, на которого он может полностью положиться и рассчитывать. Уцелеешь сейчас – считай, очередной экзамен сдан. А уцелеть надо! Я лично еще пожить собираюсь, война-то закончилась. Ладно, пошли. Все помнишь?
– Все, – уже спокойно произнес Андрей, почувствовав, как в руку удобно лег пистолет.
Они вышли из машины и встали у обычных с виду ворот. Но когда те с характерным гудением поехали в сторону, Липатов понял, что они только с первого взгляда такие простенькие.
Ворота отъехали как раз настолько, чтобы пропустить прибывших.
С бешено стучащим сердцем Андрей ловил тот момент, когда гудящий механизм задвинет преграду на прежнее место и створки закроются за его спиной.
– Возврата нет! Возврата нет! – прошелестел он сухими, потрескавшимися губами.
Спецназовец вышел вперед. Кто-то из находившихся в ангаре спросил его:
– Где остальные?
– Нарвались на банду в лесу, двое нас осталось.
– А кто это с тобой, ты зачем его сюда привел? Это нарушение правил.
– Я знаю, – странным голосом ответил спецназовец.
Он сделал шаг влево, открывая Липатову сектор для ведения огня.
Остальное произошло почти мгновенно.
Абраменко палил из пистолета, будто очередью, – настолько быстро следовали выстрелы. У Андрея так не получалось, но не ожидавшие нападения охранники предпринять ничего не успели.
У Липатова мелькнула злорадная мысль: «Спецура… Даже не пикнули… Будто лохи какие!»
Раненых он добивал уже без всяких эмоций, отстраненно осознав, что окончательно превратился в бездушного исполнителя чужих приказов. Будто щелкал монстриков в наскучившей компьютерной стрелялке – дежурно, без азарта.
И ни любви, ни тоски, ни жалости…
Находившиеся за стеклянными переборками ученые застыли соляными столпами. И только лица и глаза их жили испугом, когда ничто уже не имеет значения, когда жизнь может оборваться в следующую секунду – раз и все. И не будет уже более ничего.
Они, спокойно создававшие страшные генетические машины для убийства, вдруг во всей мере осознали, как хрупка человеческая жизнь, как ценна она для каждого и как хочется жить.
Абраменко не терял времени даром. Он стремительно приблизился к Петрову, потерянно стоявшему посреди зала и, наверное, впервые не знавшему, что предпринять.
– Слушай сюда, клизма! – с угрозой произнес спецназовец. – Жить хочешь?
Петров торопливо и мелко закивал. Губы его тряслись, а расширившиеся зрачки заполнил страх.
Тот, кто отвечал за безопасность лаборатории, вдруг взбунтовался. Совсем как роботы в древней пьесе Чапека. И было в этом бунте что-то неправильное, противоестественное, вышибающее из колеи. Петров растерялся.
– Тогда открывай свой сейф. Все бумаги, материалы, расчеты на стол. И помни: твоя жизнь не стоит ни копейки, потому как Михельсон у нас. Если ты и впрямь не решил геройски расстаться с жизнью, то не делай глупостей, и тогда, может, еще сгодишься, послужишь новым хозяевам, – давил на него спецназовец.
Петров как-то скособоченно и суетливо метнулся в свой закуток.
– Мажор, проследи, – распорядился Абраменко.
Липатов бросился за ученым, догнал его в два прыжка. Плечи Петрова тряслись, как у столетнего старика.
«Колбасит мужика не по-детски», – хмыкнул про себя Андрей.
Ему на секунду стало жалко этого благообразного мужчину.
61
С улицы донеслись глухие отзвуки беспорядочной стрельбы. Ни Липатов, ни его напарник этого не ожидали. Для вступления в игру основной группы во главе с капитаном было еще рано. Значит, что-то пошло наперекосяк.
