Вадим Денисов - Генетический дрейф
— Что ты всё ищешь? Пошли, как все пассажиры, логичным путём, — предложила Ани шёпотом.
Лучи четырёх фонарей метались в пустом пространстве. ПНВ я не доставал, всё-таки свет, пусть и жиденький, всегда лучше, когда требуется читать надписи и вовремя замечать указатели на стенах.
— Жутковато что-то, Гош, — хриплым голосом сказала Ани. — Заброшенный мир.
— Есть немного, — признался я. — Вокруг всё заброшенное.
— Не всё. Китайцы!
— Ага! Скоро они и здесь встанут. Двигаем дальше. И палец со спуска убери.
Права девчонка, куда я вообще забрёл? Заметался от азарта. Пассажирам так вольготно болтаться не дали бы… А полазить есть где! Чувствуется, что в здании похозяйничали французы, а до них и ещё кто-то — многие двери сообщений между зонами взломаны, попались и вскрытые кабинеты.
— Сюда!
Я метнулся за ней.
Ани не ошиблась, сразу бы правильный вход нашли, если бы не канцелярский стол, перевёрнутый у двери набок, ну, франки… В чистой зоне грабителей встретили ряды синих сетчатых стульев, низкий потолок с неприкрытыми стальными балками перекрытий и гулкое эхо. Первый дьютифришник, самый маленький, меня не интересовал — тесное помещение было битком набито продукцией из кумквата. Это маленький оранжевый цитрус, завезённый в Грецию из Китая и прижившийся исключительно на Корфу, не понравился в принципе. Тут с этим кумкватом все как с ума сошли! Жмут, трут, парят и настаивают, пастила, сироп, конфеты всякие, цукаты… Гребут как подорванные! А уж ликер из кумквата — любимый сувенир всех отъезжающих туристов, это даже круче местного оливкового масла. Пробовал — вкус специфический, не моё.
Тем не менее Анька заглянула в тесное помещение и быстро вернулась назад.
— Представляешь, весь ликёр выгребли!
— Нравится?
— Ничё так.
Это не местные, у них кумкват-ликёр в печёнках сидит.
Второй магазин был гораздо больше, товара на полках осталось прилично. Ну-ка, что тут припасено?
— Ань, ты пока за тылами посмотри, а я…
— Конечно же ты! — возмущённо фыркнула подруга.
Шоколада на полках было много. Я первым делом начал сгребать в рюкзак вытянутые треугольные батончики «Таблероне», которыми по неизвестной причине завалены абсолютно все дьютифришники планеты Земля.
— Ширпотреб! — почти сразу остановила меня девушка. — Хороший бери, австрийский или бельгийский, в плитках.
Грёбаный насос! Французы ещё и весь приличный вискарь подчистили! Глазам своим поверить не могу, не должны франки виски глушить, у них для того коньяки есть! А где же самость, национальная гордость и наследственная дегольщина? Устойчивый штамп смазался, похоже, общественно запретный плод сладок вдвойне… Зато коньяки остались! Зараза, я ж коньяк не люблю!
— Водку возьми, — посоветовала Анька.
— Тоже не по кайфу. Придётся брать конину или набирай что хочешь.
Добавив к добытому пару блоков сигарет, мы грабёж закончили.
В зале ожидания чистой зоны несколько больших окон, выходящих на лётное поле, были вынесены взрывной волной, крупные осколки блестели на плитке, чему я удивился. Мне казалось, что стекло должно было либо расколоться в мелкий бисер, либо остаться висеть на плёнке.
— Можно идти, пусть лопает, маленькая, — объявила Ани.
— Сейчас…
Я, всего пару раз наступив на осколки, осторожно подошёл к пустой раме панорамного окна и выглянул наружу.
Стемнело, лишь призрачный отсвет заката всё ещё разливал на западе слабую красноватую отмывку. Яркие греческие звёзды то и дело скрывались за облаками, плывущими в высоте. Издалека движется грозовая туча, если ветер не изменится, то непогода может задеть и аэродром. Это последние дожди. Ещё немного, и от освежающих ливней останутся лишь воспоминания, всё лето и осень на Корфу будет стоять жаркая безветренная погода. Никаких осадков: абсолютный рай для пляжников, реальный кошмар для непосед.
Видимость, в общем-то, нормальная, я уже привык к настоящей ночной темноте южных широт, в которой нет разноцветного сияния рекламных вывесок и множества ярких огней, мерцающих по берегам. С каждой ночью глаза всё больше и больше привыкали обходиться без дополнительной подсветки, это очень важно. Поначалу тяжело было — теперь и фонарь зачастую не нужен, вполне хватает света звёзд, а уж если луна выглянет, так хоть книжки читай! Как в древности всё теперь, по-честному… Адаптировался, научился — выжил. Поленился, забил на практику, решив отсидеться на запасах, — в грунт.
В темноте за взлётной полосой жизнеутверждающе светилась россыпь тусклых огоньков Чайна-тауна. Чёрт возьми, да это самое прекрасное зрелище последних дней! Жизнь в её новом проявлении.
Смотри-ка ты, и на горе слабый огонек виден! Похоже, жилое место находится где-то возле главного локатора аэропорта. Кто-то из местных? Или же там теперь наблюдательный пост китайцев, предусмотрительно поставленный на господствующей высоте? Мне захотелось посмотреть на новый мир с небес, пролететь неторопливо над бухтами, с интересом определяя, где ещё теплится жизнь, а откуда человек отступил надолго, если не навсегда.
В заливе за мысом Перама — ни огонька, противоположный берег огромной бухты ещё просматривается, но обнадёживающих светлячков, если даже они и горят где-то там, среди мёртвых глыб суперотелей, не разобрать — сейчас нет идеи тратить электричество ради украшательства.
Где-то на улице хрустнуло.
— Ты слышал, Гош?
— Кошка бродит, — отмахнулся я, но тут же и сам дёрнулся. — Ладно, уходим, тут действительно жутковато.
— Не знаю… Кошки так не топают.
— Да ладно тебе. Э-э! Ты с пестиком поосторожней, а то пальнёшь на нервах.
— И пальну! Именно на нервах!
— Хорошо, выходим по-боевому. У дверей фонари выключаем, чтобы мишени на лбах не рисовать.
Не очень-то приятные минуты, которые мы провели в тёмной коробке опустевшего авиакомплекса, показались часами. Терпимо, но напряжение нарастает, наверное, устала башка всего опасаться, воображение начинает заряжать панику пока лёгкую. Надо в схрон идти, к Светке.
— Стоим, смотрю в прибор.
Вправо-влево… Проезд возле фасада длинного здания был пуст.
Подождали ещё пару минут, вслушиваясь в тишину. Никаких подозрительных звуков. Слышен стрёкот цикад вокруг небольшого озера. Как я выяснил совершенно случайно (инфа для служебного пользования, а не для туристов), в этом водоёме разводят рыбу для таверн и ресторанов Канони. А повара легко выдают её за свежевыловленную.
Истерический хор цикад изредка разбавляло громкое уханье местных диких голубей, почему-то эти птички именно ночью хотят быть похожими на сов.
— Нормально всё. Говорю же, кошка.
Только собрались идти, как у меня на груди включилась рация.
Пш-шш…
— Ребята, вы меня слышите? Приём.
— На связи, Свет, чё там у тебя? — Я с тревогой глянул на Ани, рукой показывая на тротуар, стой тут пока.
— Ребята, а у меня собачки появились! Почти напротив.
Собаки пришли!
Плечи знакомо облило предательским холодом слабости. Каждый такой эпизод сразу вытаскивает из ниоткуда мистический страх, заставляющий меня замирать на месте. И ничего с этим поделать не могу! Спокойно, сейчас пройдёт.
— Сколько? — быстро уточнил я, едва не закашлявшись, от волнения в горле пересохло.
Анька тихо выругалась, вышла на несколько шагов ближе к проезду и там встала с пистолетом в руках, пристально глядя вдоль здания на север. Молодец, на юг чего пялиться, там море, подобраться гораздо сложней… Фонарь только не включай, девочка, так смотри.
— Сначала один пёсик прибежал, а теперь уже три сидят.
— Тебя видели?
— Конечно! Я же вышла, хотела погладить…
— Не дури! Что сейчас делают?
— Ничего. Просто сидят и смотрят куда-то в вашу сторону… Ой! Ещё одна прибежала! Гош, может, всё-таки покормить их?
— Сиди в хате и не высовывайся! — свирепо зашипел я в рацию, изо всех сил стараясь не заорать матом. — Не лаяли?
Зачем спросил, знаю ведь, что пёсики гавкать не будут. Они всегда собираются тихо. И ведут себя тихо. До получения команды старшего.
— Не-ет… Егор, ты треплешь мне последний нерв! Они что, опасны?
Про собак я ничего ей не рассказывал, повода не было. А надо было.
— Для тебя — нет. Но ружьё держи наготове и дверь не открывай, следи через окно! И вот ещё! Скажи, а раньше они тут появлялись?
— Один раз видела, у залива, далеко. Но тогда целая стая сидела.
— Понял. Скоро будем, отбой.
Бр-р… Прохладненько на улице. Или нервы морозят, тепло ведь.
— Никого, — доложила Ани. — Думаешь…
— Ага. Чёрт, чувствовал, надо было на джипе ехать! Опять косяк!
Сцепив кисти, я сжал их до резкой боли, потом закинул руки за голову и опять сжал. Слабость отступала. Откуда во мне такой сильный страх перед драной этой мистикой?
