Алексей Колентьев - Паутина вероятности
– Да чему тут завидовать, просто сомневаюсь, что дело выгорит. Это не твое, Серега, слишком там все отличается от того, что ты видел в армейке на действительной…
– Пошел ты!..
Серега вскочил из-за стола и замахнулся, намереваясь провести хук слева в голову. Я вовремя успел перехватить его довольно внушительный кулак, взял на болевой, стол опрокинулся. Надо ли говорить, что дело закончилось тем, что я просто ушел, извинившись перед Нелей за безобразную сцену и пару разбитых тарелок. Но девушка не рассердилась, сказав на прощание, что из всех друзей ее мужа я единственный, кто пытался, пусть неуклюже, но отговорить его от контракта. Дав свой номер почты, через который к нам в подразделение шла пересылка всей корреспонденции, я уехал. Серега вернулся из Чечни с простреленным легким и выглядел как натуральный бомж, поскольку ни денег на проезд домой, ни даже новой повседневной формы ему в госпитале после выписки не выдали. Насобирал из того, что было на вещевом складе, потом все пришлось выкинуть – вещички были так себе: частью с чужого плеча, частью почти утиль…
Добрался он до дома только через месяц, а «боевые» так и не получил, поскольку в ведомостях части и подразделения, где он служил, не было отметок о его участии в боевых действиях. Он все время повторял срывающимся от обиды голосом:
– Не было тебя там, говорят!.. Бумажки в морду тычут, а я все капитана из финчасти помню, что предлагал поделиться семьдесят на тридцать: тогда, мол, и деньги получишь, и как белый человек на самолете домой улетишь… Сука, рыло свинячье!..
Потом все было, как обычно, – суды, комиссии и наконец – разбой и тюрьма. Приятель просто вломился в продуктовый ларек с припасенной со службы боевой «эфкой». Был он еще и в сильном подпитии. Повязали их с новым корешем, таким же алконавтом, через пару часов. С тех пор Серега так и не вырвался из этого порочного круга, так точно описанного в одном комедийном фильме: «Украл – выпил – в тюрьму». Страшный этот образ жизни загубил не только его, но и Нелю, и их дочурку, которая из-за травмы головы перестала разговаривать, замкнулась в себе, старалась спрятаться, как только слышала звук чьего-либо голоса. С Серегой мы потом виделись еще пару раз, но это был разговор двух иностранцев: ничего, кроме самобичевания, переходившего в плач по загубленной жизни, я от моего приятеля не услышал. Неля спилась, не выдержав побоев от мужа и нищеты, а маленькую Танюшу забрали к себе в деревню Нелины родители. Поэтому, когда я смотрю на здешнее небо, то вспоминаю Серегу и тех многих парней, которым было не место на войне. Перед любым человеком лежит множество дорог и много дверей, которые можно открыть. Если правильно читать знаки судьбы, то непременно пойдешь верной дорогой, которая приведет к заветному порогу, за которым и есть твоя земля, твое место под солнцем.
Постепенно стемнело, идти по тропе становилось все труднее. Я сверился с картой: если взять южнее и сойти с тропы, то метрах в двухстах от нее была небольшая поляна, вполне подходившая для привала. Объяснив пленникам, что будет привал, я сменил направление, и уже через полчаса мы были на месте. Костер я запретил разводить, раздав пленным уркам только по пятьдесят граммов воды. Лом держался неплохо, видимо, еще не успел разжиреть на командирской должности, а вот Боров был никакой: он даже воду только расплескал, выпив едва полглотка. Но тут уже ничего не поделаешь: если положенец будет совсем плох, придется держать его на стимуляторах до обмена. Ну, а коли загнется уже у своих, то это будут не мои проблемы.
Неожиданно сознание царапнул импульс мыслеобраза: я, сидящий в темноте, и двое пленников. Потом картина изменилась и… передо мной оказался Охотник. Появился побратим, как всегда, эффектно. Последовавшие за этим события произошли одновременно, от этого все вышло даже слишком сумбурно и чуть комично, если вы любите черный юмор. Пленники заметили моего побратима не сразу: как только Охотник вышел из режима маскировки, его со спины узрел Лом. Урка шарахнулся было в панике, но, забыв про связанные ноги, рухнул мордой в траву. Боров сначала увидел падение своего охранника и лишь потом – кровохлёба. Он хрипло завопил и покатился в заросли шиповника. Чертыхнувшись и показав побратиму кулак, я с трудом приволок обоих бандитов на их прежние места.
– Тихо! Этот кровохлёб ничего вам пока не сделает, к тому же они не питаются падалью. Сидите тихо оба, а то подрежу языки и сломаю по пальцу на ноге.
Перестав дергаться, пленники замерли, боясь даже шелохнуться. Я их понимаю: увидеть самое опасное существо в здешних краях так близко от себя – многовато для одного дня. Меж тем Охотник сел на корточки так, чтобы видеть и меня, и пленников. От побратима исходила волна теплоты и грусти – он явно был рад встрече, но все эти мутные пророчества, о которых говорил в прошлый раз Видящий, тяготили его. Общались мы мысленно, поэтому пленники, замершие подобно одеревеневшим статуям, нас не слышали. Со стороны наша с Охотником беседа выглядела, как если бы мы с кровохлёбом просто сидели рядом, не произнося ни слова.
– БРАТ СНОВА ВЗЯЛ ДОБРУЮ ДОБЫЧУ. Я СМОТРЕЛ, ТЫ БЫСТРО ДВИГАЛСЯ. – Охотник окрасил мыслеобраз удовлетворением с оттенком иронии.
– Само собой, как у тебя пока не получается.
– ЭТО НЕВОЗМОЖНО. ЛЮДИ, ДАЖЕ ТАКИЕ КАК ТЫ, НИКОГДА НЕ СРАВНЯТСЯ С ИЗМЕНЯЮЩИМИ В СКОРОСТИ. НО Я ПРИШЕЛ ГОВОРИТЬ О ДРУГОМ.
– Знаю. Близится развязка, я это тоже чувствую. Ты все еще не веришь, что можно переписать узор?
– НЕЛЬЗЯ ИЗМЕНИТЬ ТО, ЧТО ДОЛЖНО СЛУЧИТЬСЯ. Я ГОВОРИЛ: НЕ ВАЖНО, КТО ИЗ НАС УМРЕТ. ПОЛЕ СЛЕДУЮЩЕЙ ОХОТЫ БУДЕТ ТОЛЬКО ПОЛЕМ ОДНОГО ПРОТИВ МНОГИХ. ЭТО НЕИЗМЕННО: ТАКОВ НАШ С ТОБОЙ ПУТЬ, БРАТ.
На этот раз мысли побратима читались как грустные, но с оттенком удовлетворения, может быть, от сознания, что близкая смерть будет не напрасной. Я кивнул, соглашаясь. В конце концов, каждый из нас верил в свои пророчества. Мое верование было самым банальным: только само событие даст прямой ответ через действия участников, а заранее думать о проигрыше значит уже наполовину дать противнику одержать верх. Мне хотелось удивить Судьбу, разорвать паутину, сплетенную странными существами из той материи, которая никому не покоряется насовсем. Мне виделось, что Ткачи слишком уж самоуверенно полагаются на свои знания, которые видятся им полным абсолютом. Думаю, что не следует недооценивать противника, каким бы уязвимым и слабым он ни казался на первый взгляд. Любой поворот дороги может открыть новые горизонты. Во всяком случае, я не собирался молча идти на заклание, я всегда привык бороться до достижения полной ясности. Больше всего не люблю думать об упущенных возможностях.
Кивнув, я продолжил:
– Не будем спорить, посмотрим, что случится. Сейчас мне нужна твоя помощь при снятии блоков у этих двоих, – я указал на дрожащих от страха урок. – Дашу нужно быстро вытаскивать, а пауки поставили хитрую защиту. Что можно сделать?
– ПУТЫ ИХ СОЗНАНИЯ ЗАВЯЗАНЫ НА ОДИН ОБРАЗ. НАЙДИ ЕГО И СПРЯЧЬ. ИЛИ ЗАМЕНИ СВОИМ. ТОГДА ЭТИ РАБЫ БУДУТ СЛУШАТЬСЯ ТОЛЬКО ТЕБЯ. ЭТО СЛОЖНО, НО У НАС ЕСТЬ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ. КТО ИЗ НИХ НУЖЕН ТЕБЕ БОЛЬШЕ?
– Старый. Тот, что помоложе, большой роли не играет, но с ним было бы легче договориться в будущем. Старый нужен для обмена.
– ПОГОВОРИ С МОЛОДЫМ, ПООБЕЩАЙ ЕМУ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ПУТ ПАУКОВ И ВЛАСТЬ НАД ЕГО СОРОДИЧАМИ С РИСУНКАМИ НА КОЖЕ. ЕСЛИ ОН НЕ СТАНЕТ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ – СОХРАНИМ ОБОИХ, УЗНАЕМ РИСУНОК СЕТИ, ТОГДА СТАРИКА ПРОСТО РАЗВЯЖЕМ БЫСТРЕЕ, БЕЗ РИСКА УБИТЬ.
– Хорошо, давай попробуем. Какой образ мне искать?
– МОЛОДОЙ РАБ САМ ТЕБЕ ПОДСКАЖЕТ, ЕСЛИ СОГЛАСИТСЯ ДОБРОВОЛЬНО СНЯТЬ ПУТЫ ЖДУЩИХ-В-ТЕМНОТЕ.
Дело неожиданно приняло выгодный оборот: вербовка Лома могла существенно облегчить дальнейшую работу по обмену. Да и на будущее: новый, пусть и временный, «положенец» одной из самых крупных группировок Зоны на моей короткой привязи – огромная удача. Само собой, Лом не та фигура, которую достаточно долго будут терпеть воры за «колючкой» на месте смотрящего. Думаю, что только на тот срок, пока не подыщут более авторитетную фигуру из своей среды. Но я собирался дать будущему агенту в руки очень существенные козыри для торговли с ворами.
Охотник остался на месте, даже не изменив позы, а я поднялся и, оттащив Лома подальше от его впавшего в ступор хозяина, прислонил боевика к стволу дерева и сел напротив. Страх все еще плескался на дне глаз бандита, но самообладание уже частично вернулось к нему. Чуть помедлив, я начал разговор.
– Времени у нас мало, поэтому давай сразу к делу: я могу предложить тебе две вещи. Одна из них – это жизнь, а вторая – власть. Причем власть реальная, даже ваши «тузы» из-за «колючки» будут вынуждены считаться с тобой.
На лице уголовника ни один мускул не дрогнул: он понял, что я не шучу, и прикидывал, есть ли шанс выкрутиться. Но замаячившая перспектива не только выжить, но и подняться наверх по воровской лестнице сделала Лома не очень внимательным. Именно на этом и строился весь расчет. Помолчав, он заговорил, осторожно выбирая слова. Не паясничая, спокойно и без надрыва.
