Иар Эльтеррус - Наследник
Точки, обозначавшие в виртуальном пространстве вражеские корабли, постепенно приближались. Перед ними вертелась в космосе карусель истребительного боя — русские космолеты старались не пропустить чужаков к большим кораблям и станции, но не справлялись, их было слишком мало. В это время два крейсера, судя по сигнатурам, европейских, обогнули место сражения и двинулись вперед. Николай насторожился и мысленно навел прицел на один из них.
«Стреляем в один», — предупредил он Цви по мыслесвязи.
Тот прислал в ответ смайлик. И последовал примеру напарника, наведя свое орудие на тот же крейсер, что и Николай. Едва вражеский корабль пересек невидимую черту, как оба выстрелили, затем переключились на другие орудия и повторили то же самое. Отметка крейсера исчезла из вирта[12].
«Неужто с первых выстрелов завалили? — не поверил Николай. — Повезло!»
«Ты думаешь, мы одни в него стреляли? — осадил напарника Цви. — Мы — только одна из тридцати двух батарей!»
«Да, ты прав, общими усилиями справились».
Сражение между тем только разворачивалось. Все больше разных кораблей втягивались в противостояние. Бой в открытом космосе абсолютно не зрелищен — никаких ярких вспышек и пугающих взрывов не было. Разве что при попадании мезонного заряда в истребитель тот на мгновение становился словно полупрозрачным и таял, как мороженое на огне. Зато накрытие залпом гиперорудия просто превращало место попадания в абстрактное нечто — на месте попадания образовывалась пространственная аномалия, уцелеть в которой не могло ничего. Правда, все зависело от мощности залпа и уровня защитных полей. Но генераторы защитного поля имели только станции и линкоры первого класса, ни один другой корабль их нести не мог, не хватало мощности двигателей.
Истребители продолжали вертеться в «собачьей свалке» — каждый на каждого, но эта «свалка» постепенно смещалась к позициям русских. Все же у них было куда меньше малых космолетов, а «безумцев» контр-адмирал пока придерживал в резерве. Выбить линкоры, самую серьезную угрозу для станции, было важнее всего. Корабли маневрировали, но евроамериканские приближались, а русские, израильские и немногочисленные халифатские старались держаться на одной позиции, уходя только от своевременно замеченных операторами сканеров залпов гиперорудий, затем возвращались на прежнее место, снова перекрывая подходы к станции.
Русские дрались отчаянно, безумно, фанатично, не жалея себя. Подбитые истребители, если оставалась такая возможность, шли на таран, и скоро западники начали шарахаться от таких, как черт от ладана — для них подобное небрежение собственной жизнью было диким. Но перевес сил были все же слишком велик, и он постепенно начал давать о себе знать. Все больше русских кораблей расплывались облаком обломков — они до последнего вели огонь.
Вот погиб приписанный к «Ивану Ефремову» линкор «Екатерина Великая». Вот два крейсера отплыли в сторону кусками мертвого железа и, кувыркаясь и паря воздухом из пробоин, полетели к планете. Одним из них был израильский «Шамир», и на восемнадцатой батарее вытер слезы Цви, поминая брата. Вот последний русский истребитель взорвался, и вражеские ринулись к беззащитной станции. Впрочем, не совсем беззащитной.
— Не посрамим, братушки! — выкрикнул Василий Симонов. — Огонь!
И зенитчики как восемнадцатой батареи, так и всей станции начали стрелять в максимально возможном ритме. Мезонные сгустки понеслись навстречу истребителям сплошным потоком, сразу выбив пятую часть из них. Но остальные прорвались сквозь мертвую зону и тоже начали стрелять. Не по зениткам, а по гиперорудиям, опасным для больших кораблей.
— Товарищ контр-адмирал! — повернулся к Шалыгину его первый помощник. — Пора «безумцев» выпускать.
— Пожалуй, — кивнул тот и отдал нужные приказы.
Из аппарелей станции и линкора «Иосиф Сталин» начали один за другим вырываться раскрашенные в дикие цвета истребители — «безумцы» шли в свой последний бой, ни один из них не надеялся, да и не стремился выжить в этом бою. И не имело значения, кто из них какой национальности — в бой шли вместе русские, израильтяне, халифатцы, американцы и европейцы. Они все шли драться за жизнь против смерти. За честь против подлости. За веру против цинизма. За доброту против ненависти. Они шли умирать. В эфире звучала древняя, но не менее пугающая врагов России песня: «Вставай страна огромная!». Ее пели все.
Вот тут-то нападающие и дрогнули, видимо, никак не ждали, что их соотечественники-«безумцы» выступят против них, ведь шестьдесят процентов «безумцев» станции составляли американцы и европейцы. Да и «Иосиф Сталин» привез еще три эскадрильи. В итоге сейчас к линкорам наступающего флота рвались пятьдесят пять раскрашенных истребителей, а не двадцать один, как они рассчитывали.
«Безумцы» разделились на шесть отрядов и рванулись к вражеским линкорам, попутно отстреливая не успевшие сбежать с дороги истребители — обычные пилоты для них противниками не были. Помимо обычного оружия, каждый разрисованный космолет нес тяжелую торпеду с мезонной боеголовкой повышенной мощности, способную подавить защитные поля линкоров.
На американских и европейских кораблях воцарилась паника — они прекрасно понимали, как умеют драться «безумцы». Зенитные орудия линкоров залили огнем все пространство перед ними, а сами линкоры начали поспешно оттягиваться за линию крейсеров. Однако пилоты не обращали внимания на более легкую добычу, они гибли, но продолжали прорываться.
Линкор «Рональд Рейган» оказался первым, до которого добрались «безумцы». Причем всего трое. Но этого хватило — они дикими зигзагами понеслись над поверхностью огромного корабля, избегая залпов мезонных пушек, и через пару минут добрались до дюз основных разгонных двигателей. Одна за другой торпеды ушли и поразили цель, а истребители поспешили отвалить в сторону. Линкор словно распух втрое и опал бесчисленными мелкими обломками. К сожалению, «безумцы» тоже не успели уйти…
Вскоре погибли еще два линкора — американский и европейский. Остальные три в панике отступали, прикрываясь крейсерами и фрегатами. Плотная стена огня сыграла свою роль, и «безумцы» гибли один за другим, но не сдавались. И им удалось настичь еще два линкора — «Уинстона Черчилля» и «Теодора Рузвельта». Но уничтожить их не вышло, только лишить хода. А флагман, «Джордж Буш», и вовсе почти не пострадал, только остался без орудийной башни главного калибра. «Безумцы» полегли все до единого.
— Вечная память, ребята… — кусая губы, с трудом выдавил Шалыгин. — Спасибо вам…
Погибшие, по крайней мере, избавили станцию от накрытия гиперорудиями линкоров — огонь крейсеров «Ивану Ефремову» при толщине его стен и мощности защитных полей был, что слону дробина. Разве что оставшиеся истребители смогут нанести кое-какой вред, но захватить станцию враг теперь не сможет, пока не получит подмогу.
Понял это и адмирал Кемпбелл, так как начал отводить свои силы от станции. Евроамериканские истребители в последний раз нанесли удар по продолжающим стрелять орудийным башням станции и поспешили вернуться на авианосцы. Правда, стреляли только восемь из тридцати двух башен, остальные превратились в абстрактные конструкции.
Поняв, что вражеский флот отошел за пределы досягаемости, Николай поспешил выйти из виртуального пространства — Цви давно не отзывался.
И первым, что он увидел, было обвисшее в кресле, залитое кровью тело старого друга. Лейтенант закусил губу, сглотнул комок в горле, встал и прикрыл ладонью широко распахнутые глаза мертвеца. Причина смерти стала ясна сразу — стальной осколок с ладонь шириной почти перебил шею израильтянина. Выходит, в этом бою сложили головы оба брата Ковальских…
Вспомнив об остальных, Николай оглянулся и поежился — внутреннее пространство восемнадцатой башни превратилось в черт-те что. Множество залитых межстенной пеной пробоин, перекрученные металлические конструкции, и… кровь на полу. Кто еще?! Лейтенант ринулся к месту, где стояли пульты ручного управления. И резко остановился — старшего Симонова разорвало надвое, а вот его младшие братья стонали. Живы! Николай тут же связался с госпиталем и вызвал помощь. А сам пошел проверить зенитчиков. Из них не выжил никто…
Шалыгин слушал доклад о потерях, и губы его подрагивали. Сейчас отбились, чудом отбились, но станцию оборонять больше нечем. Если к Кемпбеллу пришлют дополнительные силы, то он своего добьется. Истребителей осталось три — всего! «Безумцы» погибли. Линкор один, да и тот не свой, а пришедший на помощь. И что делать?..
— Товарищ контр-адмирал… — вскинулся оператор сканеров.
— Что? — повернулся к нему командующий.
— Еще один их флот…
Действительно, из гипера стройными рядами выныривали американские и европейские корабли. Линкоры, авианосцы, крейсера, эсминцы, фрегаты и корветы. Они тут же начинали маневрировать, занимая свое место в наступательном ордере.
