Алексей Степанов - Дезертир

— Мне лучше знать, что лучше. Я сказал: проскочим по краю. Ничего, не вскипит твоя кровушка.

Каше показалось, что после прохождения через очаг голова стала болеть чуть слабее. Может быть, радиация убила пару миллионов нейронов головного мозга? Или просто разрушила связи. Или…

«Какой смысл во всех предположениях? Верно одно — я схожу с ума, только совсем иначе, не так, как в спецбатальоне. Этого допустить нельзя. И прежде всего надо перестать бояться. Перестать бояться…»

Каша мерно шагал, не обращая уже внимания на горячие ступни. Теперь он не дергал головой до боли в шее, но и не забывал оглядываться. Четкая программа: взгляд через левое плечо, десять шагов, взгляд влево и тут же через правое плечо, десять шагов, и опять… Что-то можно было изменить, но вышло вот так, значит, так и нужно.

«Уши для нас все же важнее глаз. Враг нападает чаще из засады, его на горизонте не углядишь. Но после пальбы на время становишься оглушенным, это самое опасное время…»

— Слева кто-то есть. Не смотри туда, только краем глаза. И не думай: телепатические твари не любят, когда о них думают.

Минута ходьбы, другая. Тишина.

— Прошли, — сделал вывод Паля. — Скоро привал.

Зря Каша думал, что следы присутствия человека на этой злой земле сотрутся быстро. Толстые стены завода стояли непоколебимо, не собираясь поддаваться натиску скудной растительности средней полосы.

— Просто крепость! — удовлетворенно сказал он.

— Ты еще «Росток» не видел. Ну и еще кое-что… — Паля потрогал рукой глухую двадцатиметровую стену. — Это так, бывшее пустячное производство. В цеха соваться не советую — на будущее. Там… В общем, всякой дряни там хорошо. Ну и на крыше тоже. Но здесь мы можем переночевать, если только никто не будет сверху кирпичами кидаться.

Он задрал голову, изучая далекий край крыши. Тут же и Каша перестал чувствовать себя в безопасности — стена-то глухая, длинная и высокая, но сверху они как на ладони. Он осмотрел пространство, прежде, видимо, отведенное для автотранспорта. И сейчас кое-где виднелись ржавые остовы машин. В стороне чернели следы пожара, выкосившего, наверное, целую улицу, дальше начинались обычные, поросшие травой развалины.

— А свежий зомби из гранатомета не шарахнет?

— Если он у него есть, — уточнил Паля. — И если сможет прицелиться. Все может быть, в Зоне странного не бывает.

Лысый сел, бессильно привалившись к стене. Снять рюкзак он и не подумал, пришлось Каше самому расстегивать лямки. Наскоро перекусив сухарями и холодным чаем, заботливо упакованными для них покойным Червем, люди притихли. Откуда-то донеслась сухая трещотка «калашникова», но Паля даже не вздрогнул.

— Не мы одни тут, — пояснил он. — Это места Клоуна, да и не только его. Значит, на ночь устроимся так: ты дежуришь до рассвета, потом будишь меня. Ночью: в никуда не стрелять, если кто приблизится — сперва будить меня, потом стрелять по моей команде. За Лысым следи, мало ли что. Вот и все.

— То есть как — до рассвета? — не понял Каша. — На всю ночь, что ли?

— Утром покемаришь.

Паля выплюнул сигарету и прикрыл глаза. Так, с закрытыми глазами, он и достал флягу, отхлебнул и поставил рядом с Кашей.

— Пей, — сонно сказал он, — но, типа того, дело разумей. Сигареты в моем рюкзаке.

Поискав, Каша действительно обнаружил целый блок.

— Американские… Как они к нам попадают? С вертолетов сбрасывают, да?

— Сообразительный. Они сбрасывают, а мы дальше несем, туда, где вертолетам лучше не появляться…

— Почему?

— Потому что потому. Потому что кто-то этого не хочет, раз уж у тебя сообразительность кончилась. — Паля медленно сполз по стене, лег на бок и подтянул здоровую ногу. — Все, тишина в эфире.

Каша старался не налегать на фляжку: там оставалось не так уж много, а нервы были на пределе. Лысый спит, Паля спит, а он должен охранять обоих ночь напролет — ну и дела! Однако что Каша мог сделать? Убить его Паля, наверное, не убьет, хотя как знать. Но в драку с одноногим Каша влезать боялся. Ведь сразу схватится за нож — и что тогда? Если одолеет Каша, то, получится, он будет главным. Куда тогда идти, зачем?

«Тюрьма какая-то опять, — думал он, нервно поглядывая на заходящее солнце. — Уж скорей бы темнота. Бог не выдаст, свинья не съест, продержимся до рассвета. А вот потом надо будет все-таки поговорить с Палей. Кто мы друг другу: партнеры, друзья или враги? Хотя какой разговор с этими психами, обрубками Зоны — у Червя все были как друзья, а потом минута, и поубивали друг друга».

Постоянно хотелось курить. Пряча огонек сигареты в кулаке, Каша тянул одну за другой, поводя стволом автомата на ночные звуки. Их было много: шуршание гонимого по площади свежим ветерком мусора, далекие выстрелы, чье-то сдержанное рычание. Все по сторонам, без прямой угрозы людям. Но как хорошо было бы оказаться сейчас на блокпосту, имея за спиной свободную от демонов Зоны землю и огромный боезапас. Пали на любой шорох! — вот девиз спецбатальонов. Каша убежал от этого, убежал от детских опасностей и оказался среди опасностей настоящих.

Глаза слипались. Немного легче стало, когда показался месяц. Погода стояла ясная, на площади Каша теперь мог различить какие-то фигурки. Волки? Псы? Кабаны? Еще какие-нибудь твари? Пистолеты он положил рядом с собой, чтобы не терять время на вытаскивание из кобуры.

«Фонарика не дал, гад! — вспомнил Каша. — И правильно, что не дал: еще света не хватало. Никакого огня, никакого шума. Нас нет».

Он почти привык к зловещей ночи Зоны, к шумам, перестал вздрагивать, когда глаз различал в полутьме движение. Но когда в очередной раз позволил себе глоток из фляги — вроде бы виски, — вдруг увидел людей. Именно людей, а не мутантов. Четверо стояли почти на середине площади, развернувшись в разные стороны. Каша даже слышал их негромкие переговоры.

— Паля… — едва слышно выдохнул и похлопал спящего проводника по ноге. — Паля, смотри…

— Не двигайся, — донеслось до него. — Молчи.

И Каша испугался до дрожи. Испугался этих людей больше, чем всех чудовищ Зоны, вместе взятых. Может быть, Мачо все же послал за ними вдогонку своих людей? Каша не мог себе представить, как они осмелились передвигаться ночью, но мало ли чего он не мог себе представить!

Люди между тем о чем-то договорились, перестроились в караван и пошли, пересекая площадь с юга на север. Каша тихо выдохнул, расслабил палец на крючке автомата, но именно в этот момент Лысый, до того спавший как младенец, вдруг всхрапнул. Это прозвучало на затихшей площади словно гром. Незнакомцы как по команде упали на одно колено, ощетинились стволами во все стороны. Теперь они были ближе, и Каша мог различить какую-то насадку на голове у ведущего.