Дмитрий Силлов - Закон Зоны

Очень небольшую.

Потому как разогнавшийся фенакодус по скорости был вполне сопоставим с механическими средствами транспорта, на которых мне удалось покататься за свое недолгое пребывание в Зоне.

Головой на бегу вертел не только я один.

– Не успеем… до схрона… – простонал Метла.

Ему приходилось хуже всего. Возможно, я немного не рассчитал, когда лупил его ботинком в коленный сустав, и сейчас парень заметно припадал на левую ногу. Похоже, это очередной закон Зоны – спасая одно, калечишь другое.

– Не успеем, – согласился Циклоп. И, зачем-то на бегу взглянув на наладонник, круто взял вправо. – За мной!

Мне уже было все равно куда и зачем бежать. Главное – не останавливаться. Потому что если во время такой гонки остановиться – то всё. Упадешь на землю и уже не встанешь, пока не поднимут. Или не сожрут. Хотя, если упадешь, то и не страшно, пусть жрут. Все равно первые несколько секунд ничего не почувствуешь, кроме раздирающей боли в легких и высохшей гортани.

Я чувствовал, что сил у меня осталось на километр, не более. А еще я помнил, что в колено Метлу долбанул тоже я. И то, что возможно я тем самым спас ему жизнь, было почему-то неважно.

Мысленно сильно удивившись самому себе, я ухватил спотыкающегося Метлу за рукав, и потянул за собой. Опять же мысленно отметив про себя, что километровый ресурс, поделенный на двоих, автоматически тоже сокращается вдвое.

За четыре часа, проведенные у костра прошлой ночью, листая «Энциклопедию Зоны», я узнал очень многое. Например, что модель КПК серии «Z» сразу же после появления на рынке завоевала популярность не только в Зоне, благодаря которой собственно и была разработана, но и во всем мире.

Феномен популярности данной модели среди обывателей – так же как и военных камуфляжей, армейских ботинок и бензиновых зажигалок – помимо моды объяснялся функциональностью, повышенной надежностью и набором самых необходимых функций. И хотя гражданским были вовсе необязательны такие опции, как встроенный дозиметр радиоактивности, детектор жизненных форм или таймер выбросов, производители не спешили блокировать эти функции при продаже новой модели КПК гражданскому населению. Как, например, не спешили сводить желто-зеленые пятна со своей продукции производители моделей одежды в стиле «military». Аура войны, жестокости и крови, окутывающая пусть даже самый безобидный предмет, всегда способствует повышению продаж.

И сейчас весь мир знал – через 34 минуты 20 секунд в Зоне произойдет выброс.

И что представляет собой выброс на самом деле, в этом мире не знал никто.

Согласно «Энциклопедии», впервые это слово прозвучало после взрыва Четвертого энергоблока, в результате которого произошел колоссальный выброс в атмосферу радиоактивных веществ. А потом, через несколько лет, в недрах того самого энергоблока вдруг полыхнуло снова. Однако теперь это уже была не зараженная радионуклидами воздушная струя, бьющая из жерла разрушенного реактора.

Ирреально-лазурное сияние, словно призрак чернобыльской катастрофы, пронеслось по огороженной кордонами Зоне отчуждения – и породило ту Зону, которую мы все знаем не понаслышке.

С животными, практически мгновенно мутировавшими до квазимяса, фенакодусов и прочих ужасных тварей.

С людьми, находившимися в тот момент поблизости от Саркофага, и превратившимися в ктулху, или съежившимися до бюргеров.

И, конечно, с аномалиями и артефактами, до которых так охочи сталкеры.

В Новой Зоне выбросы стали постоянными. Теперь над Зоной периодически проносилась та самая волна неведомого излучения – ураган, уничтожающий всё, что успели изменить в ней люди. А также уничтожающий людей, которые не успели спрятаться в укрытия, принадлежащие Зоне. Дома, хозблоки, даже жестяные коробки гаражей, много лет назад пережившие и чернобыльскую катастрофу, и Волну Излучения, оставались нетронутыми после выбросов. Их люди называли просто – «имущество Зоны».

Бесполезность каких-либо серьезных восстановительных работ в чернобыльской зоне отчуждения после Волны мало-помалу осознали все. Всё, что строилось человеком из материалов, завезенных с Большой земли, сметалось первым же выбросом. Как и любое массированное вторжение техники и больших скоплений людей.

Мало-помалу у сталкерских группировок выработалась своеобразная тактика выживания – перемещаться группами не более десяти человек, и строить что-либо из материалов, хотя бы наполовину принадлежащих Зоне. Например, бункер, выстроенный из бетонных плит Зоны, скрепленных привозным цементом, имел все шансы пережить очередной выброс. Правда, бункеры строились редко, и только силами мощных группировок. Чаще одинокий сталкер возводил из подручных материалов щитовой домик, который пни – и развалится. И спокойно пережидал в его неглубоком подвальчике выброс, способный перевернуть танк, вторгшийся в Зону. После чего продолжал заниматься своими делами в абсолютно целом домике.

Но плохо приходилось сталкеру, не нашедшему укрытия до начала выброса. Хотя сложно сказать, плохо или хорошо человеку, который исчезает бесследно. Раньше старый наладонный компьютер, адаптированный под нужды жителей Зоны, действовал просто. Суммировав данные о своем владельце – температуру тела менее 34 градусов, длительное отсутствие двигательной активности, дыхания и кожных выделений, – выдавал в локальную сталкерскую сеть информацию о его смерти. Такую же информацию он выдавал будучи уроненным на землю, медленно остывающую после ночного костра. Минут двадцать полежит – и оповещает всему сталкерскому миру, мол, всё, помер хозяин.

КПК серии «Z» помимо вышеперечисленных параметров для регистрации смерти владельца собирает и суммирует еще кучу данных – прекращение сердечной деятельности и деятельности центральной нервной системы, неоспоримый факт наличия терминальных состояний, наконец, отсутствие реакции на чувствительный электрический разряд, поданный на тело от мощной батареи наладонника.

В общем чудо, а не машинка. Я даже не пытался понять, каким образом она отличает врагов от друзей, обозначая одних красными точками, других синими, а тех, кому ты просто глубоко до фонаря – желтыми. Или, например, как она определяет время до очередного выброса. Но я верил показаниям своего КПК, ибо пока что всё, написанное в нем, подтверждалось на практике.

Например, сейчас на этом экране мигала тревожная красная надпись: «Ожидаемая мощность выброса 7,64. До начала Выброса 32:20… 32:19… 32:18…».

Особо разглядывать КПК было некогда. Да и незачем. Когда легкие хрипят от недостатка кислорода, когда перед глазами пляшут черные пятна, когда ты чуть не волоком прёшь за собой из последних сил полуживой балласт весом под восемьдесят кило, информация о скором выбросе кажется ерундой. По сравнению со стремительно приближающимися красными точками, охватывающими полукольцом одну белую точку и две зеленых. Мне не надо было смотреть на экран – я и так знал, что там.