Андрей Земляной - Стратег

11

Культура и внешний лоск – совершенно разные вещи.

Выход из войны Америки и сворачивание программы помощи сильно ударило по военным планам Еврорейха. Конечно, кое-что просачивалось контрабандой, или через подставные фирмы, но того потока больше не было, что сразу сказалось на темпах выпуска военной продукции. А учитывая, что войска так и продолжали топтаться на старой границе СССР, внушало совсем не радужные мысли руководству Третьего Евросоюза.

Сложности военного и экономического характера нарастали словно ком, и высшее политическое руководство Еврорейха уже несколько раз пыталось начать переговоры об окончании войны, но всех эмиссаров Сталин отсылал далеко и надолго.

Новый 1943 год СССР встретил не в руинах и разрушенном хозяйстве, а сытым, неплохо одетым и твердо смотрящим в будущее.

Политические дискуссии о том, как заканчивать эту войну, шли и в руководстве СССР, но подход был не завоевательный, а скорее прагматичный. Именно поэтому не бомбили немецкие и французские заводы, и именно поэтому вообще старались не трогать города в глубине континента. Но поскольку европейцы еще не дозрели до правильного подхода к окончанию войны, военная машина СССР работала в прежнем режиме.

К Новому году на фронте уже перемололи более десяти миллионов «просвещенных европейцев», пришедших пограбить, и армия даже первой линии почти на шестьдесят процентов состояла из резервистов второй и третьей очереди. Советские войска в обороне разменивались один к пяти или один к семи, что уже привело к гибели более чем миллиона граждан СССР. Потери не фатальные, но тяжелые, учитывая, что в первую очередь выбивали кадровые и наиболее боеготовые части. Но обучение в военных лагерях и училищах позволяло не только компенсировать потери, но и понемногу наращивать группировку в ожидании весеннего наступления.

Еврорейх тоже готовился, и по всей ширине фронта создавались инженерные сооружения и рылись окопы в надежде сдержать советское наступление если не техникой, то хотя бы трупами, так как в армию было дополнительно призвано более пяти миллионов человек, и общая численность превышала двадцать миллионов.

Но как писали классики, «Жаба хитра, но хрущ с винтом много хитрей ее».[89] Ученые и инженеры Советского Союза в многочисленных НИИ закрытого типа работали над этой проблемой, и первые результаты испытаний внушали ГКО вполне обоснованный оптимизм. Новые тактические ракетные комплексы, системы боевого управления и особо мощные боеприпасы накапливались на складах в готовности к применению.

Новиков, получивший небольшую передышку, вовсю занимался своим Наукоградом и мотался между полигоном и лабораториями, пытаясь выжать из технологий сороковых годов решения двадцать первого века. Получалось на его взгляд плохо, но ученые и военные были в восторге, потому что даже не могли подумать о том, что можно, например, поставить радиотелевизионное оборудование на высотный бомбардировщик и получать картинку поля боя в реальном времени. Одна из таких трансляций произвела на Сталина такое глубокое впечатление, что Кирилл был вынужден бросить целую бригаду разработчиков на проблему больших экранов. И тут очень помогли японские товарищи, которые, как оказалось, имели собственную программу развития электроники и активно ее продвигали. Конечно, в НИИ особого режима их не пускали, но в созданном совместно институте успешно работало около полусотни японских инженеров, делавших прежде всего электронику двойного назначения, такие как высокочастотные элементы и телевизионные системы.

Социалистическая Японская Империя, выиграв войну за Тихий океан, бурно начала осваивать материк и развивать промышленность, что было Советскому Союзу только на пользу, так как создавало очень привлекательные условия для кооперации. Кроме того, простой обмен технологиями и станками давал такой всплеск эффективности, что только за это стоило побороться. Например, бурно развивавшийся японский автопром выдал довольно неплохую машину «Тойота АА», и две сотни этих машин уже колесили по Москве в качестве такси.

Была кооперация и по другим направлениям, особенно это касалось выпуска высокотехнологичных сплавов и их обработки. В результате Чкалов наконец вылизал свой любимый Су-310, и в небо над Москвой поднялись первые реактивные перехватчики отдельного полка ПВО, а на чертежных досках уже вырисовывался новый Су-315, имевший собственный радар и встроенный ночной прицел с баллистическим вычислителем.

К глубочайшему сожалению Кирилла, самонаводящиеся ракеты пока сделать не удавалось, хотя подвижки в этом направлении были, и немалые. Но все упиралось пока в несовершенство элементной базы и многие другие технологические тупики.

Закончив разбирать очередную пачку документов, Кирилл встал из-за стола и с наслаждением потянулся. Точно улавливавший момент его личный адъютант Александр вошел, прикрыв за собой дверь.

– Товарищ генерал-полковник…

– Внимательно. – Кирилл посмотрел в окно, где на свежевыпавшем снеге у дворца пионеров резвилась детвора, и перевел взгляд на офицера.

– Просил позвонить товарищ Берия.

– Хм, – Кирилл задумчиво почесал подбородок и в очередной раз вспомнил, что заказанную им безопасную бритву уже привезли, и она ждет его у Артузова. – Ты ничего не перепутал? Именно просил?

– Так точно, товарищ комбриг. – Александр кивнул и для верности заглянул в свой ежедневник, выпуск которых мелкими партиями наладили на Мосполиграфе.

Кирилл подошел к аппарату закрытой правительственной связи и поднял трубку.

– Ноль третьего, пожалуйста.

– Включаю, – отозвалась телефонистка, и сразу же в трубке возник голос Лаврентия Павловича:

– Кирилл Андреевич, что-то давно вы у меня не были.

Новиков сразу вспомнил, что они виделись в последний раз два дня назад, а в кабинете всесильного маршала он был никак не позже пяти дней назад.

– Слушаюсь, товарищ маршал. – Кирилл, уже понимавший многие кремлевские ходы без слов, взглянул на адъютанта и сделал указательным пальцем горизонтальный круг, что означало готовиться к срочному выезду.

– Через час успеете?

– Только на вертолете, товарищ маршал.

– Жду.

Камовский Ка-220, ходивший пока в экспериментальных машинах, быстро домчал Новикова до подмосковного Видного. Там уже ждала машина из наркомата, и Кирилл даже успел немного подремать в теплом нутре ЗиСа, пока тот мчал по заснеженным улицам Москвы. Лаврентий Павлович принял его в своем большом кабинете на Лубянке, где обычно проводил совещания.