Скиталец среди миров - Дмитрий Лифановский
Рогнеда деловито насуплена. Понимаю. Простая поисковая миссия обернулась настоящей боевой операцией, с потерями, в окружении врагов, без баз снабжения, в экстремальной ситуации. И пусть рядом такой зубр, как Гуннар Адеркас, девочка-то считает, что она командир, и ответственность эту тянет на себе добросовестно. Барон же в усмешке кривит ус, весело поглядывая на замерший строй. Этого криком и давлением не прошибешь. Тертый калач. Ну а гвардейцы, как и положено имеют вид лихой и придурковатый. Они привыкли выполнять команды. И раз начальство сказало, что походом будет руководить вот этот юнец, значит, так тому и быть. Их дело маленькое.
— Сейчас, у вас есть последний шанс отказаться от этого похода. Отсюда до Кочек два дня. Там эллины. Сдадитесь. Не думаю, что вас там будет ждать что-то хорошее, но все же это известное зло. И так, — реву я, — Кто уходит в Кочки, два шага из строя.
Ни один человек не шелохнулся. Даже Белозерзкая лишь гордо вскинула голову.
— Отлично. С этой минуты, вы мои! — я кровожадно усмехнулся. А девочек-то пробрало. Даже Адель побледнела. У одной Зоряны лишь восхищения добавилось. Да что с ней не так⁈ Ну, нет у нее закладок, и привязки нет! Точно нет! Я на несколько раз проверил! — Если чьи-то амбиции или дурь, будет нести угрозу всему отряду, я просто убью этого человека, — еще раз смотрю в глаза вспыхнувшей краской Дарье, — Я не могу себе позволить подвергать смертельному три десятка человек, ради глупости кого-то одного.
Девчонка прикусила зубками губу. Нет, ну хороша же чертовка. Этакая пушистая голубоглазая лапочка. Пока ротик совой не откроет. Бедный муж, я ему заранее сочувствую и оплакиваю его нелегкую судьбу. Да, ничего подобного! Мне плевать! Если ты, дубина, женился на змее подколодной — мучайся. Заслужил! Даже если род заставлять будет, всегда можно сбежать. Уж лучше прожить жизнь безродным простолюдином, чем с боярыней Белозерской. Ладно, отвлекся.
— Сейчас по одному, начиная с правого фланга, подходим ко мне и получаем амулеты, которые защитят вас от влияния аномалии. Их не терять. Это в ваших же интересах. Раз в пять дней будете подходить ко мне на проверку. Бежецкая, проконтролируешь.
— Сделаю, командир!
Ну, вот и все. Раздав амулеты, отправляю отряд на берег, грузиться. А сам даю команду на свертывание жилья. Мне не обязательно все время находиться рядом, оно привязано к душе. Я об этом, вроде, уже говорил. Просто волнуюсь. Вглядываюсь в окрестные заросли. Неужели не появится? Нет! Пришел! На лицо сама собой наползает улыбка. Из густого кустарника неторопливо появляется Лютый. Все-таки заглянул попрощаться. На глаза наворачиваются слезы. Мой первый, и пока единственный в этом мире настоящий бескорыстный друг. Он вальяжно, подходит ко мне. Позади него из зеленой гущи появляются черные тени. Одна, две, три… десять… двенадцать. Они настороженно глядят на меня, но близко не подходят.
— Да ты, дружище, смотрю, развернулся, — с улыбкой становлюсь перед ним на колени и обнимаю лобастую голову. Лютый недовольно ворчит, обнажая желтые клыки и обдавая меня смрадом из распахнутой пасти, — Не рычи, зараза лохматая, — я смотрю в желтые, хищные глаза, — Спасибо, что пришел. Это же бывшие твои? — киваю на стаю. Лютый молчит, лишь подергивает черной верхней губой, из-под которой тянется ниточка слюны. Только мне не страшно. Знаю — не тронет. — Твои. Вон того драного узнал. Это же ты его тогда. Молчишь. Жаль. Ну, все, мне пора, — я встаю и лохмачу ему загривок. Знаю, что волк этого не любит, но не могу удержаться. Он, клацнув зубами, слегка прихватывает мне руку. Как раньше… — Все, друг. Прощай. Может увидимся еще, — я бесстрашно поворачиваюсь к стае спиной. Только сейчас замечаю, что отряд никуда не ушел, стоят метрах в ста, ощерившись арбалетами, да самострелами.
— Того, кто стрельнет, лично загрызу, — я как Лютый оскаливаюсь и люди в страхе делают шаг назад, — Что встали⁈ Бегом на погрузку! — настроение мерзкое и грустное. А грустный командир — горе подчиненным. Я уже прилично отошел от места прощания, когда в голове раздалось:
— Возвращайся!
Вздрогнув, оборачиваюсь. Стаи уже нет, лишь одинокий темный силуэт выделяется на зеленом фоне. Но и он спустя мгновение пропадает. Показалось, наверное. Но я все равно кричу и мой крик подхватывает эхо. Странно, раньше не замечал, что оно тут есть.
— Я вернусь!
— Вернусь, вернусь, вернусь, вернусь…
Глава 15
— И-и, раз, два-а-а, три-и. И-и, раз, два-а-а, три-и, — счет кормчего, плеск весел, мощное дыхание обросших за три недели пути гребцов. Лодки плавно скользят по безмятежной глади. И, растревожив ее, оставляют за собой пенные буруны волн. Они неторопливо катятся в стороны постепенно угасая, до брега доходит лишь тихое едва заметное волнение. Тусклое, еле пробивающееся сквозь серую муть облаков солнце, делает воду похожей на расплавленный свинец, — И-и, раз, два-а-а, три-и, — Огромные вековые сосны и ели отражаются в реке, отчего вода у берегов кажется еще темней. И из этой черноты торчат коряги топляков, до дрожи напоминающие уродливые руки старух-русалок, тянущиеся к живым, чтобы утащить их к себе на дно, — Весла не задирай! И-и, раз, два-а-а, три-и.
Потревоженная непонятным шумом в небо взмывает стая огромных птиц похожих на чаек, если бы не острые зубастые клювы. С омерзительными криками они кружат над лодками, приглядывая себе поживу. Люди тут же направляют вверх взведенные арбалеты. Поняв, что эта добыча им не по зубам, галдящий табор, едва не задевая крыльями воду, с разочарованными криками уносится вдоль берега вдаль. Эти пернатые не опасны. Но украсть заинтересовавшую их вещь могут в два счета, буквально выхватив ее из рук зазевавшегося разявы. Так в первые дни путешествия экспедиция лишилась котла, рюкзака с припасами и сушившихся на мачте штанов одного из гвардейцев.— И-и, раз, два-а-а, три-и, — команды кормчих с идущих впереди лодок разносятся по воде, будто они рядом, на расстоянии вытянутой руки.
— Надоело все! — раздраженно передернула плечами Дарья, — Домой хочу. В горячую ванну.
