А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2) - Рик Рентон
Свернув одной твари челюсть, а другой — проломив темя — я сломал палку о третьего. Приземлившись ему в ухо, дубинка треснула. И четвёртый урод, ухвативший меня за рукав, получил уже не удар, а тычок острым обломком. Покатившись следом за нами, тварь тут же вскочила обратно на ноги и продолжила погоню с торчащим из глаза обломком.
— Налево! — Вырулив на улицу, Кира повернула и поехала вдоль небольшой площади, ограниченной с одной стороны щербатым фасадом Казанского вокзала, а с другой — стоянкой такси и широкой проездной частью Краснопрудной улицы.
Света от неполной луны в чистом небе вполне хватало, чтобы разобрать дорогу без фонаря. Вместе с целой россыпью тощих фигур, резко повернувшихся к нам, как только мотоцикл загрохотал по поверхности. Ночных жор тут было гораздо больше, чем на окраинах. Если в каком-нибудь Митино я обычно наблюдал с крыши две три разрозненные группки, рыскающие вдоль многоэтажек, то тут было почти так же людно, как и в мирное время. Только вместо спешащих на свои ночные поезда людей, к нам со всех сторон сбегались злобные визжащие оборванцы. Перепрыгивая через пыльные обгоревшие остовы машин и завалы колотого кирпича, ночные жоры вскоре сбились в весьма приличный хвост.
— Давай туда! На Порываеву! — Я указал на прогал под недостроенным путепроводом слева от вокзала.
— Там же жоры! — Лавируя между бегущими нам навстречу тварями, Кира заметила совершенно верно. Из указанного мной прогала на шум выбегал один сутулый силуэт за другим. — Вон тот ближе! И там никого!
— Там, где прошли жоры, точно нет мин и растяжек! Видишь, какой тут пиздец был!?
Вокзалы всегда были важными стратегическими объектами. И хотя сейчас они не представляли ценности, как критически важные элементы инфраструктуры, но огромные запасы топлива и хорошо упакованных продуктов быстро привлекли всеобщее внимание. А когда выяснилось, что на грузовых подстанциях можно найти товарняки, полные зерна, муки или всё того же бензина — к столкновениям мелких банд подключились и более крупные альянсы. Которые явно освоили кое-какое тяжёлое вооружение.
Пейзаж вокруг нас наполняли не только разрушенные и сгоревшие фасады трёх вокзалов. На широком перекрёстке было несколько сожжёных танков и БТР. А с крыш соседних зданий выглядывали спаренные стволы какой-то зенитки, понуро свесившись вниз над мешками с песком.
Несколько похожих блокпостов было оборудовано и на путепроводе. Кроме бросавшихся нам под колёса жор, под ним мы заметили довольно много старых высохших тел. Одетые в армейскую разгрузку поверх гражданских пуховиков, юные солдаты Зимней Войны полегли тут в каких-то неимоверных количествах. Тоже невиданных для ближнего Замкадья. Должно быть, напоролись на засаду. Не думаю, что какой-то идеи хватило бы для того, чтобы они так отчаянно штурмовали тут какую-то стратегическую позицию.
— После Порываевой дальше куда?!
— Прямо на Сахарова! Он тоже широкий, проедем!
Юная героиня совсем другой войны, именем которой была названа та широкая улица, по которой мы ехали, была немногим старше Киры, когда окончила свой путь в лапах других нелюдей. Благодаря восьмиполосной дороге, мы могли легко уходить от наших преследователей, бегущих на звук со всех сторон. Оглянувшись на растущий хвост из визжащих злобных тварей, девчонка снова задалась вполне справедливым вопросом:
— А потом?! До утра кататься — бензина не хватит! — Махнув рукой на окружающие нас обгоревшие сталинки, Кира сделала совершенно верное предположение. — Тут внутри фиг знает чё! Может вообще ни одной целой двери! Вон обвалы одни! И там впереди тоже!
Мой первый план состоял в том, что выпрыгнув на поверхность из павильонов Охотного Ряда или Театральной, мы бы почти сразу смогли укрыться в одном из зданий, которое точно не представляло для солдат Зимней Войны никакого интереса — в Большом театре. Скорее всего, он уцелел — как снаружи, так и внутри. Достичь его от метро можно было бы всего лишь за несколько секунд — просто проехав через пустую площадь. За это время мы бы не успели привлечь слишком много лишнего внимания и спокойно дождались бы там утра, в двух шагах от нашей цели на Тверской.
Теперь же нужно было срочно придумать, как нам по пути к театру сначала избавиться от многочисленной погони. Где здесь этих уродов можно гарантированно загнать в ловушку? За какой объект у нас по дороге детишки рубились в полный рост, не хуже, чем за вокзалы? А, скорее всего, даже гораздо более яростно... И захватившая его группировка должна была ощетиниться не только пулемётами, но и обложиться рядами колючки и ежей...
Ну конечно...
— Дуй на Лубянку! Всё время прямо! Тут рукой подать!
Глава 18. Детский мир
То, что за комплекс зданий Федеральной Службы Безопасности бои шли ещё круче, чем за вокзалы, стало очевидно задолго до того, как мы добрались до нужного квартала.
Вдоль уличных тротуаров кратно возросло количество старых трупов, которые никто и не думал хоронить. То и дело приходилось объезжать брошенную технику — сожжёные бронемашины, раскуроченные взрывом грузовики. Несколько танков въехали в стену какого-то старинного особняка, да там и застряли. Остальные здания были повреждены ещё сильнее, чем те, что мы видели у трёх вокзалов. Пейзаж в темноте напоминал какой-нибудь стратегически важный город времён Второй Мировой — Сталинград зимой 1943 или Берлин в мае 1945. Рассыпанные колотые кирпичи, рухнувшие перекрытия, сгоревшие остовы.
Кроме останков брошенных бойцов здесь было много «гражданских» — тех, кто уже весной пытался найти помощь у хозяев укреплений — выпросить еду, чистую воду или медицинскую помощь. И, судя по количеству жертв — безуспешно. Так и померли здесь от голода или болезней, не в силах помочь себе самостоятельно.
Трупы некоторых подростков, которые явно не были участниками военных действий, несли на себе следы попадания в ловушки. Сгоревшие или разорванные взрывом тела лежали характерными кучками вокруг воронок или выгоревших пространств. Между брошенными автомобилями.
История не сохранила сведений о том, какой именно группировке посчастливилось первыми закрепиться в чекистском квартале. Но не было никаких сомнений, что добросердечностью они не страдали.
И не думаю, что там до сих пор кто-то жил. Каковы бы ни были богаты их ресурсы, вряд ли они в достаточной мере спаслись здесь в тесноте от Весеннего Мора. И источников чистой воды, кроме дождей, здесь нет.
