Радиация и лёд - Виктор Молотов
Еще вчера вечером Факел рассказал, что первая мутация обычно проявляется в двенадцать-тринадцать лет, и это сопровождается дикой болью при перестройке юного организма.
И если мы даём подросткам хороший обезбол, и так они и сидят на таблетках по полгода-год. А в других городах подростки либо страдают и иногда сходят с ума, либо колются, чтобы заглушить страдания.
Роману было выгодно избавиться от детей, не придётся кормить и тратить на них драгоценный порошок. А нам выгодно вырастить их и использовать на благо города. Даже Князь говорит, что дети — высшая ценность.
— Хорошо. Пусть собираются, — без промедления согласился я. — А за герач что можешь предложить?
Я не надеялся услышать какое-то толковое предложение от наркомана, но он смог меня удивить.
— Девок хочешь? Красивых.
— Нет, — я не скрывал презрения в голосе.
— Думаешь ты лучше меня? — Роман наклонился и прямо спросил. — Да ты в своём раю даже не представляешь через что нам приходится каждый день проходить.
— Я приехал не учить тебя. Но, поверь, если бы ты хотел, то построил нормальное поселение. Есть способы достать и обезбол, и электричество.
— Ты же в курсе, что наркота останавливает мутацию? Мы здесь обычные люди. Ну почти.
Я не знал, и от этого знания стало ещё тревожнее. Эти люди не живут, и даже не существуют, а медленно умирают.
— Вернёмся к нашей теме. Что ещё можешь предложить Князю? Или всё уже раздал, кроме людей?
— Ты гонор попридержи. Не забывай, что ты всего лишь посланник, — небрежно указал мне Роман. — Лучше скажи, что Князю надо.
Я достал из кармана листок бумаги со списком и передал парню. Роман долго и внимательно изучал. В какой-то момент мне показалось, что он с трудом разбирает буквы на бумаге.
— У нас есть оружие, — выдал он после долгой паузы.
— Какое? — равнодушно спросил я, ожидая что сейчас он предложит ружья и автоматы без подходящих к ним патронов, каких у нас и самих полно.
— Отдам танк с боеприпасами за двадцать килосов.
Я выпучил глаза. Мне точно не послышалось?
— Сколько у тебя снарядов?
— Сто шесть бронебойных и пятьдесят осколочно-фугасных.
— Пойдёт, — я встал с кресла, — идём, покажешь мне свой танк.
— Будет товар, будет и танк.
Я мысленно выдохнул, поскольку в танках я ничего не понимал. От слова совсем. И работоспособность этого танка должен проверять не я, а кто-то смыслящий в военной технике.
— Без проблем. Пришлю к тебе людей, чтоб проверили танк, а за ними и товар. Послезавтра сможешь их принять?
— Смогу, — кивнул парень.
Я заметил, как дрожат руки у Романа.
— Только детей сразу забирай, — попросил он.
— Хорошо. Заберу всех, кто влезет в тачки. Сколько их у тебя?
— Двадцать три, включая младенцев.
И тут я осознал: как везти в город совсем маленьких?
— Так, давай так: сегодня увезу старших. А за младшими отправлю машины с женщинами, которые смогут за ними присмотреть.
— Да хоть как. Только забирай.
Я поражался его желанию избавиться от лишних ртов, но внешне старался этого не показывать и просто кивнул в ответ.
Матери постепенно подводили детей к УАЗам. У большинства ребят не было никаких вещей, кроме надетой на них одежды. У младших не было и обуви.
Лавина доставала из рюкзака провизию и раздавала детям. С мокрыми глазами она посадила на заднее сидение пятилетнюю девочку в рваном платьице и пристегнула её ремнём безопасности.
— Как тебя зовут? — ласково спросила Лавина.
— Кира, — тонким голоском ответила девочка. — А мама поедет?
— Тебе будет лучше с другой мамой.
Девочка захныкала, и судя по лицу Лавины, она тоже была готова расплакаться.
— Лавина, садись вперёд, — окликнул её я.
— Но…
— Скорее, нам пора уезжать.
Девушка хмыкнула, но послушалась. Я же сел вперёд. Подождал, пока машина Синего отъедет. И только вдавил ногой педаль газа, как со стороны ворот послышалось гулкое:
— Подождите! Пожалуйста! Стойте!
Я отпустил педаль и остановился, не успев проехать и десяти метров. В боковое стекло было видно, как к нам бежит молодая девушка. Та самая, кого я видел на диване у Ромы.
— Подождите! — изо всех сил кричала она.
Девушка не успела добежать пары шагов до машины, как упала в грязь. Я мигом вышел и помог ей подняться.
Она вся дрожала. А на глазах застыли слезы.
— Что случилось? — спросил я у неё.
— Заберите меня с собой. Умоляю! — в панике просила она. — Всё что хотите сделаю, только заберите.
Я обернулся к воротам и увидел Романа с автоматом в руках. Он глядел на девушку так, как охотник смотрит на жертву.
— Он бьёт тебя? — тихо поинтересовался я, чтобы понять причины такого поведения девушки.
— Я хочу слезть с иглы, но он не даёт. Меня иной раз силой держат и колют. А когда я под кайфом… когда…
Она ревела. Но я, итак, всё понял.
— Иди к машине и садись к детям. И сиди там, что бы ни случилось. Поняла?
Девушка судорожно закивала, и утирая слёзы, направилась к последнему УАЗу, который и без того был заполнен. Ничего, потеснятся.
— Эй, это моя баба! — крикнул мне Роман и нацелил на меня автомат.
В тот же миг я выстроил невидимую стену из радиоактивных частиц.
— Она не твоя собственность, — чётко ответил я.
— Моя! — разъярился Роман. — Верни её или сделки не будет!
— Нет, — отрезал я и сел на водительское сиденье УАЗа.
Роман выпустил в нас автоматную очередь, но все пули разбились об защитный барьер.
— Быстро сваливаем, — передал я третьей машине по рации.
Мы быстро уехали от Ухабинска.
Я понимал, что можно не возвращаться. Что Князь будет в ярости. Но жизнь невинной девушки была мне куда дороже этого проклятого танка.
Мы мчали всю ночь, останавливались лишь три раза, чтобы сходить по нужде. Ели в дороге. Лавина прямо на ходу кормила меня сэндвичем. А всё потому, что я опасался погони.
В Князево мы прибыли с рассветом. Глава города встретил нас у ворот с вытянутым от удивления лицом.
— Мор, это что такое? — он обвёл руками детей, собирающихся в кучку у спасённой девушки
— Не что, а кто, — поправил его я, помогая пятилетней Кире выбраться из УАЗа. — Ты сам говорил, что нет ничего ценнее детей, вот пожалуйста. Правда я их не считал. Тут много потенциально сильных мутантов. Разве это плохо?
— Ладно дети, а девку зачем привез? — он ткнул пальцем в возвышающуюся над детьми девушку.
— Я спас её, — одновременно гордо и виновато ответил я. — Она
