Возвращение в Тооредаан-2 - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Да… Как заявился я поначалу к хозяйке с письмом от начальника нашего, так меня едва ли не взашей прогнать хотели. Даже стражей грозились, да только видать, скандала поднимать не захотели. Однако первую ночку, я в саду, под чистым небом ночевал. Гы-гы, будто для меня, после Даара, в том сложности какие есть, на местной теплой да мягкой земельке поспать. На второй день, опять хозяйка грозилась да ругалась, а Лиита — служанка ейная, мне втихаря пирожков вынесла, по старому знакомству. Это ведь мы с ней, в позапрошлый раз на лавочке сидели, да ухи на хозяйскую ругань вострили. Я бы и так с голоду не помер, благо денег мне полусотник наш щедро отвалил, но всяко приятно, когда о тебе так заботятся. …Ну, ругалась значит, хозяйка, ругалась, а я из себя сироту базарную корчил. — «Ой тетенька, позабыт-позаброшен я, имей снисхождение да прояви доброту человеколюбивую. Человек я подневольный, ослушаться начальника не смею. Коли выгонишь — сгину я в краю далеком, уж будь тогда милосердна — отпиши родне, дескать — погиб служивый на чужой сторонке, приказ воинский сполняя…». Хе-хе, вы не глядите, что во мне росту — сажень с гаком, и я большинству других мужиков, сверху вниз на макушки поплевывать могу. Я, при случае, такую жалостливую рожу состроить изловчусь, что мне поболее какого калеки, что на храмовой паперти сидит, подавать будут, так что где уж тут хозяюшке-то нашей устоять. Пожалела, вошла в положение — она хоть и строгая с виду, а душа-то у нее добрая. Иначе бы Иигрь на ей и не жанился. Он-то ведь тоже — человек с пониманием! А когда еще и узнала что я ейного мужа любимый ученик…
— Рааст… — прямо так мне и говорит. — А не тот ли ты стражник Рааст, которого благородный оу Рж’коов, частенько вспоминал да хвалил?
— Дык, видать я, — говорю. — Потому как, никаких других Раастов-стражников, окромя себя, не знаю. …А что, часто хвалил?
— Когда надо, тогда и хвалил. — Строго так отрезала она. Но вижу — а глаза-то потеплели. Видать и прям Иигрь, про меня ей хорошо говорил.
…Поселили меня в строжке у ворот. Вроде и тесно, да я, по молодости, бывало и в собачьей конуре ночи проводил. Так что это для меня — целые хоромы были. Особенно когда Лиита захаживать стала. …Вот ведь тоже оторва какая, поначалу-то — «А не хочешь ли ты, солдатик, взвару ягодного отведать, от жары хорошо помогает? …Да не прибраться ли в домике у тебя. …А вот — занавесочки я тебе на окошечке поменяю…». А сама — задиком перед носом так и крутит, и титьки из выреза на платьишке, едва ли не выскакивают, чтобы меня по морде хлопнуть. А потом — «Ой, да что это вы себе позволяете! …Да я девушка честная. …Куда руки убрал, дурень? — Позволяй дальше!». …Они тут, на островах, все народ довольно мелкий, ясное дело, что здоровенный даарец, местным девкам по-нраву пришелся. Мне Лиита потом проболталась, что дескать — забилась с другими служанками с улицы, что первая меня окрутит, да к рукам приберет. Нравы тут…, хе-хе — Хееку бы не понравились, а мне — так даже очень! Лиита, сама собой, хоть тоже девка мелкая, но справная. Все чего бабам иметь полагается, все у нее на своих местах и в должных плепорциях, как говаривал наш сотник… А что волосом чернява, так то даже и интереснее, у нас-то в Дааре, чернявую редко когда и увидишь, а не то чтобы… Когда домой приеду, будет чего порассказать.
Без дела я не сидел. Во-первых — сторожем работал. Ну да это по ночам, да и то, не особо серьезно. Тут, как мне Лиита сказала, и так ворья не много ошивается, потому как сам остров небольшой все друг друга знают. Разве что из порта, пьянь какая в кабаках пропившаяся, что вдоль набережной стоят, сдуру решит на опохмел денег добыть. Да и то, в дом к благородному, да еще и за республику воевать ушедшему, без
