Черные начала. Том 9 - Кирико Кири

И это я особенно ощутил на утро, когда проснулся и понял, что вся спина и поясница болит так, что аж ух!

— Ух… — сел я и поморщился, почувствовав, как стрельнуло в спине.

— С добрым утром, — прощебетала Люнь с улыбкой.

— Да было бы оно добрым только… — простонал я. — Давно так не просыпался…

— Как именно?

— На голой земле. Моя спина проклинает меня, я прямо чувствую, — я бросил взгляд на Зу-Зу который растянулся точно так же пузом кверху и лапками в стороны, как звезда. — Пушистый, подъём, идём дальше.

Тот приоткрыл один глаз, посмотрел на Люнь, потом опять на меня и лениво перевернулся на живот, медленно поднявшись на лапки.

— Давай, как выберемся, напою тебя, — подбодрил я его. — И накормлю. А сейчас надо выбираться, и чем быстрее, тем лучше для нас.

А то это место без Ци действовало на меня как-то уж слишком угнетающе. Даже кошмары, и те не снились, по крайней мере я их не помню.

В второй день мы прошли половину пути до гор, о которых говорила Люнь, но Ци так и не вернулась. Я предположил, что она покрывала всю долину, где торчали куски скал. Возможно, как только пересечём горы или хотя бы пройдём их наполовину, всё вернётся обратно на круги своя. Не может все же быть таким огромным участок без Ци, верно?

Правда вторая ночь на камне выдалась ничуть не лучше первой, и я проснулся опять с больной спиной, пусть и каким-то спокойным.

— С добрым утром, Юнксу — зато Люнь прямо светилась. Ну ей-то спать на голой земле не приходится.

— Засыпаю, как убитый… — пробормотал я.

— Это может так действовать это место, — огляделся она. — Зу-Зу тоже очень крепко спит. Возможно, нарушаются внутренние ритмы или подавление так же влияет на восприятие мира, подавляя Ци и тем самым как бы отсекая одно из ваших чувств, что через Ци, от мира. Вообще, я бы посоветовала вам дежурить, Юнксу.

— Да, здравая идея, раз всё так обстоит, — почесал я репу. — Ладно, идёмте дальше, надо добраться до гор как можно быстрее.

Но не только о воде мне стоило беспокоиться. Здесь патрулей горбунов становилось всё больше и больше. И один раз мы наткнулись на них прямо лоб в лоб. Это было настолько неожиданно, что на мгновение мы замерли друг напротив друга в удивлении, будто не могли поверить в то, что встретили здесь кого-то другого.

Дело было в том, что мы как раз подошли к расщелине, через которую надо было перебраться на другую сторону. Я бы даже сказал, что через неё можно перепрыгнуть, тут метра два было. Но когда мы подошли ближе, поняли ещё и то, что она нихрена не глубокая. Тут всего ничего глубины, метра два и по дну этой трещины как раз проходили эти гремлины блин.

Как я уже и говорил, группы состояли из трёх горбунов. И как оказалось, они очень и очень неплохо умеют лазить. Но это даже и к лучшему: я не мог отпустить свидетелей, которые нас видели, а лезть в эту расщелину не хотелось. Поэтому я позволил им вылезти, где мы их и встретили. Зу-Зу, который до этого плёлся за мной и помирал, неожиданно сорвался с места и сделал полукруг, отвлекая на себя одно, пока я занимался двумя другими.

Как я и говорил, драться они не умели, однако теперь против нас играла определённая усталость, когда они сами казались мне вполне бодрыми. Однако даже это не помогло пусть и быстрым, но неуклюжим горбунам одолеть нас. Всё так же отступая и утягивая их за собой, я сначала подловил одного, а потом уже бросился в атаку и добил второго.

— Стой! — крикнул я, когда Зу-Зу уже хотел перегрызть глотку третьем, повалив его на землю. — Нельзя!

Вместо этого я подскочил и одним ударом в сердце убил супостата. Его хруст рёбер отдался в меч, когда тот ломал их.

— Нельзя, Зу-Зу, нельзя, — посмотрел я на него. — Неизвестно, каким дерьмом они болеют. Посмотри, как он выглядит.

Тот вздохнул.

— Не бойся, скоро мы выберемся из зоны поражения этого дерьма, я отвечаю, и тогда я тебя и напою, и накормлю. А пока… — я огляделся. — Пока нам надо убираться.

— Я подозреваю, что где-то у них рядом лагерь, — поделилась соображениями Люнь.

— Тоже так думаю. И мне бы не хотелось наткнуться на него, если честно.

А то я себя сильным не чувствую. Двоих — ещё да, если есть время, троих с трудом, а вот четверых точно не потяну. Не говоря уже о десятке и больше.

Мы вновь двинулись в дорогу.

Кстати, я пока шёл по голому камню и жаре, меня не покидал вопрос, чем же всё-тки они здесь питаются. Не камнем же (но это не точно). Неужели здесь что-то да водится или у них тут каннибализм? И вода, откуда они берут пить? При такой температуре это один из первых вопросов который у меня возникает. Я тут ни единого даже самого далёкого намёка на водоём не увидел.

Третий день ночёвки, и мы остановились у гор. Здесь же мы обнаружили лагерь горбунов.

— Вон, — указал я на лёгкое зарево, — видишь?

— Может лава?

— А какие-то ритмичные звуки тоже лава?

Люнь прислушалась.

— Слушай, и точно…

— Видимо нашли здесь укрытие, а в горах что-то или кто-то может водиться, кем можно попитаться. Например, путники, которые зашли слишком далеко.

— Или какое-нибудь животное.

— Надеюсь, что всё же путники.

— Ты злой, — недовольно посмотрела на меня Люнь. — Откуда такой цинизм.

— Просто я забочусь о нас. Если это всё же животные, то они сто процентов будут опасны, а я слишком слаб, чтобы выстоять против того же медведя. Он меня задерёт нахрен. И задерёт вас. Поэтому лучше это будет всё же просто путники.

— Ужасно…

Но при этом нам во благо. Меньше всего мне хотелось сейчас сражаться: с пересохшей глоткой и дикой усталостью из-за жары и голода. Да и Зу-Зу ряд ли