Печать правосудия - Артём Кочеровский
– Я рекомендую вам, товарищ полковник, связаться со своими людьми в центре и поговорить лучше о том, как мы можем предотвратить войну. Не нужно искать легких путей, когда за ними стоят чужие жизни.
– Пошел вон! – Коломов показал на дверь.
– Зовите, если нужно будет обсудить ещё какой-нибудь важный вопрос.
– ВОН!
… … …
Шумякин закрыл дверь и услышал уже третье:
– Воооон!
В кармане завибрировал телефон – сообщение от Безликого. Информация нужна была как всегда срочно, кроме того нужно было поговорить с Майоровым и расспросить, что произошло в допросной.
Не успел Шумякин убрать телефон в карман, как тот снова завибрировал. Звонил незнакомый номер.
– Да.
– Подполковник Шумякин?
– Да.
– Добрый день, это Исаков из надзорного отдела.
Исаков, Исаков… В голове все перемешалось. Шумякину потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить про педанта и зануду, который проводил экспертизу Никите и, который имел личные счеты с Коломовым.
– Слушаю.
– Хотел бы задать вам пару вопросов по поводу Майорова Никиты. Насколько я знаю, вы его курируете.
– Верно.
– Я попробовал достать бумаги о нём, но очень удивился. Карточка в поликлинике только с семилетнего возраста, никаких упоминаний в роддоме о первичном силовом осмотре, потерянные листы из школьного дела.
– Обычное дело в наше время. Бюджетникам слишком мало платят, чтобы они хорошо делали свою работу.
– Понятно, – Исаков немного помолчал. – Может быть вы тогда поделитесь информацией о том, как обнаружили его способности?
– Он попал в ОБНИС за хулиганство. Разборки с местными малолетками, ничего серьезного, – Шумякин посмотрел по сторонам и отошел к окну. – Его взял патруль. Он слишком сильно сопротивлялся для парня своих лет без сформированной способности.
– Вы всех так проверяете на наличие предрасположенности к печатям?
– Нет. Удачное стечение обстоятельств. Нам спустили приказ – найти печатника, а этот парень случайно оказался в нашем отделении. Он рассеянный и с большим запасом сил. Верные признаки несформированного печатника. Вот мы и попробовали.
– Как удачно получилось.
– Точно.
– И вас не смутило, что у него нет никаких записей в личном деле?
– Товарищ полковник, мы работаем на улицах. Нам часто приходится иметь дело с недостатком информации. Если бы мы также сильно беспокоились о бумажках, как другие ведомства, то не нашли бы времени на преступников.
– Ясно-ясно, – Исаков помолчал, делал пометки. – Вы знали, что согласно статистике, каждый третий аппер подвержен той или иной степени рассеянности?
– Впервые слышу.
– И ещё вы сказали о большом запасе сил у Майорова. Вы её измеряли? Разве в вашем отделе есть соответствующий специалист и оборудование? Или ваши выводы сделаны исключительно…
– Исключительно на личном опыте, товарищ полковник.
– То есть, правильно ли я понимаю, что любой подросток, случайно оказавшийся в вашем отделении, с внешне заметным, но никак не подтвержденным увеличенным запасом сил, мог стать объектом для проведения экспертизы?
– Ну… вроде того.
– И первый же такой подросток прошел экспертизу?
– Получается так. Считайте это обнисовской чуйкой.
– Чуйкой, значит, – и снова пять секунд молчания. – Тогда такой вопрос, товарищ Шумякин: а у вашей чуйки есть конкретные фамилии или секретные документы, о которых я должен знать?
– Не понимаю о чем вы.
– Всё это выглядит достаточно странно, товарищ подполковник. Доверяя своей чуйке, как вы называете логику и предрасположенность к подсознательному анализу, который люди часто путают с интуицией, я могу сделать выводы, о статистически значимом отклонении наблюдаемых параметров. И в таком случае, я могу с полной уверенностью отклонить нулевую гипотезу, говорящую о случайности выбора, павшего на Майорова Никиту, а значит принять альтернативную гипотезу. Альтернативная гипотеза говорит, что случившееся не случайно. Что вы скажете по этому поводу?..
– Простите, товарищ полковник, но я сейчас занят.
– Угу.
– Это всего лишь болтовня по телефону, верно? Вынужден попрощаться с вами и бежать по делам.
– Сегодня болтовня, а завтра – показания под запись, – сказал Исаков.
– Всего доброго, товарищ полковник.
– До свидания, товарищ Шумякин.
Шумякин положил трубку, корпус телефона хрустнул в руке:
– Тебя ещё не хватало.
Глава 16. Первое дело
Признаться, я был удивлен увидеть своим напарником в патруле Соколову. В чистой и выглаженной форме, но теперь в штанах вместо юбки. Общий внешний вид от этого изменился не сильно. Молодые парни, как и прежде, врезались в урны и выходили на красный сигнал светофора, заглядываясь на сержанта. Вместо фуражки на голове у Соколовой сидела кепка с коротким козырьком, из которой сзади торчала тугая косичка. На этом её преображение не закончилось. К дубинке, чехлу для баллончика и наручникам прибавилась кобура. Берегитесь нарушители.
– Опаздываешь, – она посмотрела на часы.
– Стоп… а разве я не мешаю тебе развиваться как профессионалу?
– Не обольщайся, – он протянула наряд на патруль, где нужно было поставить подпись. – Я сказала Шумякину, что лучше напишу рапорт на увольнение, чем снова пойду в патруль с Агафоновым. Ты остался единственным свободным сотрудником.
– И всё же, что на счет моего низкого профессионального уровня и провокаций?
– Я разберусь, – она взяла подписанную бумагу и положила в карман. – За мной!
В этот раз маршрут отличался от привычной безопасной ковровой дорожке по центру. Не сильно, но хоть с намеком на предстоящую работу. По плану мы делали крюк к рынку, а затем возвращались в центр через набережную.
– Значит, ты попросила у Шумякина не ставить тебя с Агафоновым? – снова завел разговор я, когда стало слишком скучно топать по городу.
– Да.
– В сложившейся ситуации ты могла не просить, а требовать.
– К чему это ты?
– Не пойми ничего такого, – я предусмотрительно поднял руки. – Но учитывая твою слабость к рапортам… Богдан заслужил. Разве за такое поведение ему не светит, если не увольнение, то хотя бы строгий выговор?
– Я ничего не писала и писать не собираюсь.
– Вот как?
– Кажется, ты так ничего и не понял, Майоров, – она развернулась и посмотрела мне в глаза. – Думаешь, мне есть дело до этих детских разборок с Агафоновым?! Поверь, ничего страшного с моей самооценкой не произойдет после одного шлепка по заднице.
Я опустил глаза и проверил – в порядке ли её задница. Всё было очень даже хорошо.
– Алё! – она щелкнула пальцами у меня перед лицом. – Меня беспокоит, что сотрудники всё меньше обращают внимание на формальные вещи, вроде закона, устава и прав. Ты можешь считать меня занудой или ботаншей, но сейчас это именно то, что нужно ОБНИС. Если мы продолжим делать вид, что устав и присяга – пустые слова, то очень скоро ОБНИС превратится из самой влиятельной силовой структуры в организованную преступную группировку. Я написала рапорт на Агафонова,
