Станислав Буркин - Волшебная мясорубка
Земля под Тариэлом затряслась, все кругом задрожало и посыпалось, скрип и скрежет перекрыл все шумы, и какая-то стальная махина наползла на смотрящего в небо юношу. Это был танк. По счастью Тариэл оказался в безопасном просвете под днищем. Казалось, прошла целая вечность, пока танк проехал над ним, и по небу вновь поползли виляющие дымными хвостами ракеты. Стало почти совсем тихо, но тут Тариэл услышал свисток, поднимающий в наступление.
Юноша тут же встал, перезарядил винтовку и, как и все бойцы рядом, пошел за танком. Иногда танк заползал на горы хлама, и тогда поднявшиеся за ним солдаты с высоты могли видеть, что их танки наступают от горизонта до горизонта, а за машинами, пригибаясь, пробираются отряды пехоты.
Еще метров пятьсот, и танк резко затормозил, несколько раз качнувшись на амортизаторах, как судно на волнах. Другие танки остановились тоже. Пехота сбилась в тесные стайки и залегла за машинами, ожидая приказа.
– Танкетка! Танкетка! – закричал кто-то, и солдаты, выскочив из-за танка, залегли в цепь. Впереди на возвышении крутился маленький радиоуправляемый разведчик, похожий на саперного робота. Его перископ четко фиксировал позиции юдолян.
Выскочившие из-за танка солдаты встретили танкетку шквальным огнем. Тариэл одним из первых дал по штуковине из подствольника, но, очевидно, промазал – перелет. Донесся хлопок, и из-за бугра выкатились клубы серого дыма. Другие бойцы также стали бить по машинке из подствольных гранатометов.
Эти роботы-шпионы могли быть с «сюрпризами», поэтому, закидав аппарат гранатами, все поспешили залечь. Еще пара хлопков – и танкетка оглушительно взорвалась, как хорошая авиабомба. Два солдата рухнули, раненные картечью, которой, оказалась, была начинена хитрая тварь.
Все вновь отползли за танк и приготовились продолжать наступление, но машина не двинулась с места. Через минуту из танковой башни с отвратительным ноющим звуком поднялся прибор, похожий на перископ, только на конце у него были направленные в разные стороны громкоговорители.
– Внимание! Внимание! – разнесся над полем дикторский голос. – Говорит войсковой штаб! Угроза ядерной атаки! Повторяю! Угроза ядерной атаки! Прекратить наступление! Надеть средства индивидуальной защиты! Укрыться на местности!
Потом завыла сирена, и в воздух взвились желто-зеленые сигнальные ракеты. Это был хорошо забытый сюрприз. Ядерных атак не было уже много лет.
Пехота в панике заметалась по свалке. Надевая противогазы, многие бросались под танк. Какой-то старый солдат яростно кричал и бил прикладом бегущих, пытаясь преградить путь:
– Назад! Не сметь под танк! Назад! – кричал он, махая автоматом. Но у него мало что получалось.
Тариэл надел противогаз и тоже бросился к танку, но приклад «старика» настиг его и сбил с ног. Лежа на животе, он хотел снова прорваться к укрывшимся под танком, но вдруг заметил, что из бронированного передка медленно вылезает косое лезвие бульдозера. Гигантский нож впился глубоко в землю, и танк начал, самоокапываясь, крутиться на месте. Тариэл быстро отвел взгляд от буксующей на людях гусеничной машины и увидел, что соседние танки тоже вздымают вокруг себя горы земли и мусора. Через несколько секунд на месте танков бурлили и осыпались покрывшие их курганы.
– Вспышка слева! – негромко выкрикнул кто-то, и Тариэл, машинально упав на землю, спрятался под своей шинелью.
Танки перестали ворочать землю и, кажется, на целую вечность воцарилась страшная тишина: никто не бегал, не кричал, не стрелял. Наконец Тариэл всем телом ощутил ласковое тепло. Лежа под шинелью, он вдруг увидел красный свет, будто кто-то неожиданно зажег в спальне лампочку.
Курганы танков и фигурки свернувшихся клубочком солдат отбросили четкие длинные тени, они медленно поползли, стали стремительно сокращаться, и вдруг исчезли совсем. Две секунды – и свет померк. Над Тариэлом простерлась тьма.
Мягко прокатилась ударная волна, больше похожая на электризованный порыв ветра. А затем землю сотряс режущий, протяжный звук, напоминающий треск грозовых раскатов. И наконец – тишина.
Тариэл еще немного полежал, свернувшись клубочком, потом услышал копошение вокруг и открылся. Рядом на карачках перебирались солдаты в противогазах. Тариэл вскинул глаза и увидел, что где-то в километре от него, клубясь, поднимается в небо темное облако взрыва, но не грибообразное, а в форме узкой кривой колбаски.
«Нейтронная, – определил Тариэл. – Они же запрещены! Сволочи!»
Танки, как гигантские кроты, вылезли из своих укрытий и поперли в атаку дальше. Тариэла мутило, в ушах звенело от легкой контузии. Чтобы не потерять сознание, он, стоя на четвереньках, периодически встряхивал головой.
Основной поражающий фактор нейтронного боеприпаса – не ударная волна, а проникающая радиация и радиоактивное заражение. Тариэл хорошо знал это. Он заволновался насчет герметичности противогаза и, принюхавшись, с ужасом ощутил запах гари. Он же в противогазе! Какой запах? Паника охватила бойца, он встал в полный рост и схватился за противогаз. У того просто не было стекол. Юноша сорвал бесполезную маску и в отчаянии закричал:
– Сволочи! Сволочи! Все сволочи!
Мимо пробегали солдаты, бросая на него быстрые взгляды. А Тариэл, прыгая, топтал свой неисправный противогаз и яростно проклинал всех на свете.
Наконец, он немного успокоился. Голова закружилась сильнее, он стоял, тяжело дыша, покачиваясь и осоловело глядя в сторону взрыва. Дым широкой дорогой заполонил все небо и затмил белый диск солнца. Какой-то офицер вскочил на груду мусора, сорвал с пояса мегафон, и попытался орать команды, но из-за электромагнитного импульса прибор не работал. Командир яростно отшвырнул болванку, достал пистолет и, паля в воздух, бросился в атаку. После того как он исчез в дыму, Тариэл остался один. Он стоял в контуженом отупении и бросал по сторонам бессмысленные взгляды. Вдруг до него дошло, что с минуты на минуту должен появиться заградотряд.
– Пусть идут. Пусть. Если, конечно, осмелятся выползти из своих БТРов, – злобно буркнул Тариэл и мотнул головой.
Из носа хлынула кровь, он задрал голову и прикрыл ноздри ладонью. Все вокруг закружилось, и Тариэл рухнул на груду хлама. Он был еще в сознании, но в глазах стоял туман и ползли какие-то прозрачные черви.
– Нестан, – это последнее, что сказал Тариэл, перед тем как мягко скатиться в пропасть.
… Очнулся он, как ему показалось, тут же. Было совсем тихо, только где-то далеко в стороне то начиналась, то стихала вялая перестрелка. Неподалеку горел откуда-то взявшийся танк, из земли там и тут поднимались столбы едкого дыма.
Тариэл сел и понял, что обделался. В ушах у него все еще звенело, голова кружилась, живот крутило, и спазмами подкатывала тошнота. Из левого уха на затылок и за шиворот распространялось теплое мокро. Тариэл провел рукой по шее – из уха сочилась кровь. В глазах все расплывалось, но сознание было четким.
Тариэл знал, что это лучевая болезнь. Он вскрыл индивидуальный пакет и достал маленькую желтую аптечку. От волнения он не мог ее открыть, а когда она со щелчком распахнулась, все содержимое разлетелось по сторонам. Тариэл припал к земле и стал шарить руками в мусоре, ища ампулу с йодистым калием. Найдя, вколол препарат себе в бедро, прямо через штанину. Голова закружилась еще сильнее, и он подумал, что не сможет идти. Тогда он помочился в шприц и ввел мочу себе в вену – это временно стимулирует работу опорно-двигательного аппарата: опасный, но надежный прием. Тариэл вновь припал к земле, отдохнул еще минутку и наконец решился подняться.
Несмотря на слабость, он встал и пошел обратно к реке. Пока он брел по полю боя, сзади еще раз сверкнула вспышка, но так далеко, что глухие раскаты достигли его ушей нескоро. Вдруг Тариэл споткнулся и упал. Он оставался в сознании, но встать уже не смог.
Минут через сорок его подобрал санитарный бронетранспортер.
Два дня он пролежал в страшном карантине для облученных. Врачи сказали, что у него кишечная форма лучевой болезни и ему долго не протянуть. Сначала в лазарете штрафного легиона его накачивали разными препаратами, дважды делали переливание крови, но вскоре отправили в хоспис для умирающих заключенных. Лазарет для безнадежных больных находился между внешней и внутренней городскими границами, в зоне лагерной горнодобывающей промышленности, в одной из заброшенных шахт. На все учреждение был один военный врач и несколько санитаров.
Тариэл не пал духом. Ведь храбрость – это не только умение побеждать, но и умение умирать. Он упорно рассказывал умирающим о коварстве дракона, и единственной целью остатка его жизни стало хотя бы еще разок взглянуть на Нестан.
Тариэл был так плох, что за ним почти не следили. Тем более что лучевая болезнь передается, и персонал старался не контактировать с ним. Но на второй неделе болезни у Тариэла началась фаза так называемого «ложного благополучия»: после многих дней тяжких страданий он вдруг проснулся и почувствовал себя почти здоровым. Не медля ни минуты он раздобыл одежду санитаров и бежал из учреждения для мертвецов.
