Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат
– Хм… Простите, адмирал, – влез в разговор Готор, который, в отличие от остальных собравшихся в каюте благородных оу, при словах о предстоящей битве воодушевился не слишком сильно. – Но даже если мы победим в этой битве, еще останется проблема линейных кораблей. А мы после боя будем несколько ослаблены…
– И вот поэтому, – широко улыбнулся адмирал оу Ниидшаа, – на восток, а потом на юг, мы не пойдем. Мы еще раз развернемся на сто восемьдесят градусов и обогнем наш континент с запада, оставив кредонцев с носом!
– Угу, – как бы соглашаясь, кивнул головой Готор. – Но ведь тогда Тооредаан будет сильно ослаблен все то время, что нам понадобится для этого перехода. Разве нет? Десять кораблей и четыре полка. А ведь кредонцы наверняка захотят отомстить.
– Это все же лучше, чем отправить те же суда и полки на дно морское, пытаясь драться с линейными кораблями, – чуть раздраженно ответил адмирал оу Ниидшаа. – Данный маршрут отхода был оговорен с военным министром и полностью им одобрен. Как, впрочем, и возвращение солдат по суше. Если все пойдет как задумывалось, то уже через три месяца вы, сударь, и другие солдаты будете в Тооредаане. Правда, предварительно отмахав по горам и лесам полтысячи верст. И это еще не считая того расстояния, что удастся проплыть по рекам. Впрочем, думаю, не такой уж это и великий подвиг, учитывая, что многие купцы проделывают подобный путь дважды в год. Итак, судари, еще какие-нибудь вопросы у вас будут? Нет? Тогда перейдем к деталям.
Любезный флотский офицер, проводивший его сюда, сказал, как называется эта штука, но Ренки почти сразу забыл слово. Достаточно было одного взгляда вниз из этой не то корзинки, не то какого-то птичьего гнезда, закрепленного на одной из мачт на немыслимой верхотени, чтобы забыть не только свежеуслышанные слова, но и родную речь вообще!
Странно, но почему-то снизу эти мачты не выглядели такими высокими. А вот отсюда весь немалых размеров флагман казался не больше глиняной утятницы или какого-нибудь блюда продолговатой формы. Да еще и качка, которую внизу уже почти и не замечаешь, тут чувствовалась намного сильнее. Словно крохотный жучок на колышущейся от ветра травинке. Туда-сюда, туда-сюда… Как воевать в таких условиях?
И что самое обидное, сам ведь, как полный дурак, напросился, назвавшись метким стрелком! А ведь Готор не зря за локоток-то придерживал…
Ренки еще раз взглянул вниз, постаравшись подавить головокружение, и сглотнул подступивший к горлу комок. Прикрыл глаза, как советовал Готор, глубоко вздохнул и снова посмотрел.
Нет, высоты он в принципе никогда не боялся. Просто потому, что никогда не был выше третьего этажа. Да и там выглядывал вниз, крепко держась за подоконник и удивляясь, какими же крохотными выглядят люди. Сейчас же под ним – какая-то взбесившаяся тростинка и жердочки его «гнезда». И все это так ненадежно и так пугает. А ведь еще придется стрелять, перезаряжать мушкет и желательно – даже попадать!
Кстати, о заряжать. Готор посоветовал подумать об этом заранее и потренироваться. А еще он советовал привязывать все необходимые вещи и привязаться самому.
Вот эта вот жердочка выглядит достаточно надежной. Цепляем на нее ремень, а второй конец его привязываем к поясу. Теперь зарядим пистолеты, а потом уж и мушкет.
Начав возиться со своим оружием, Ренки вроде как даже перестал замечать высоту, больше волнуясь о том, куда бы упереть приклад, пока забиваешь в ствол пулю, и как бы не выронить невзначай шомпол. Ага! Шомпол тоже можно привязать к мушкету. Где-то у него для этого был подходящий шнурочек…
Нет. Чушь какая-то. Привязывать к себе мушкет нельзя! Если, не дай боги, сверзишься с этой дурацкой мачты, будешь висеть, как придурок, не имея толком сил и возможности втащить обратно и себя, и всю привязанную к себе дребедень. То-то позорище – командир отряда стрелков! Можно только представить, как потом поглумятся флотские над его мачтой на погоне, выдвигая разные нелепые предположения об истории ее появления. Но что мешает привязать мушкет к той же мачте?
Что еще? Ага, мех с водой. Но его велено использовать только непосредственно перед стрельбой, старательно облив паруса вокруг себя. А то, говорят, хватит одной искры, чтобы подпалить паруса, а там уж и уничтожить весь корабль.
Теперь попробуем прицелиться. Ну вот хотя бы в ту чайку или идущее справа судно. Угу. К качке придется приспосабливаться. Это, пожалуй, хуже, чем стрелять со скачущей лошади. Хотя, конечно, колебания мачты имеют свои закономерности. Вот тут – определенный пик, когда корабль будто замирает, прежде чем скатиться с очередной волны. На то, чтобы прицелиться и спустить курок, есть примерно секунда. Еще секунду будет гореть порох на полке. А потом мачту опять качнет, да еще и завалит на левый борт. Значит, целиться надо чуть в сторону и ниже, потому что ствол задерется вверх.
Ух ты! Целых несколько минут смотрел вниз без всякого содрогания организма. Интересно, что такое parashjut и alpinistskaja podgotovka, про которые Готор обещал рассказать потом?
Провисел на мачте Ренки довольно долго. Успел и поскучать, и замерзнуть. Зря не послушался Готора, который советовал ему одеться потеплее.
Но вот в пролив между двумя островами вошел первый кредонский корабль. Замер, огляделся. Увидел корму скрывающегося в другом проливе корабля своего противника и устремился за ним.
Впрочем, кредонец не мог не заметить и тооредаанский флагман, который стоял на противоположной стороне почти идеально круглого залива, образованного кольцом из пяти больших и множества мелких островов, в опасной близости от полосы прибоя.
Что там случилось – наткнулся ли тооредаанец на мель, проводил какой-нибудь ремонт или просто решил пожертвовать собой, чтобы дать возможность уйти остальным, – кредонец проверять не стал. Он последовал за основной эскадрой противника, однако выстрелом из пушки подал какой-то сигнал и расцветил свои мачты новым набором флажков.
Только третий и четвертый из вражеских кораблей соблаговолили изменить курс и направились в сторону стоящего со спущенными парусами тооредаанца. Но зато это были самые крупные из кредонских фрегатов с самым большим количеством пушек и многочисленной командой. На то и был расчет!
Адмирал выбрал правильное место для стоянки. Три или четыре версты до противника кредонским кораблям пришлось идти широкими зигзагами, преодолевая сопротивление встречного ветра. За это время «Морской гусь» – так назывался тооредаанский корабль – успел поднять паруса и даже двинуться прочь от берега, видимо, чтобы иметь возможность хоть какого-то маневра, а не быть зажатым в полосе прибоя. Потом он немного довернул, надеясь то ли ускользнуть от противника, то ли занять наилучшую позицию, встав точно на ветер. Впрочем, все эти уловки были тщетны, и обе стороны это понимали. Кредонские корабли имели такое огневое преимущество, что все эти маневры были не более чем судорогами умирающего.
Но вот когда из-за высокой кормы тооредаанского флагмана появились еще два суденышка, с большой скоростью устремившиеся навстречу противнику, для кредонцев это стало сюрпризом. Один кораблик, скорее напоминающий большую шлюпку, был каким-то грязно-серым и невзрачным и не привлек к себе особого внимания. А вот второй – довольно большая купеческая шхуна, явно новая и, судя по всему, имеющая высокие мореходные качества, – мог представлять собой опасность. Конечно, исключительно в виде брандера. Как известно, эти тооредаанцы в последнее время навострились воевать именно в такой манере. Так что надо ли удивляться, что огонь погонных[3] орудий обоих фрегатов сосредоточился именно на шхуне?
Но пушки на носу были не самые большие, да и фрегатам приходилось бороться с не слишком постоянным ветром в бухте, так что ядра редко попадали в новенький красивый кораблик, а если и попадали, то не приносили значительного ущерба.
А всеми забытая и позаброшенная серенькая, но чертовски быстрая torpeda, видимо нисколько не жалеющая об отсутствии внимания к своей персоне, сумела подойти к одному из кредонцев почти в упор, проигнорировав запоздалый залп палубных фальконетов, после чего на высокий борт полетели крюки кошек, а об обшивку разбились какие-то кувшины с резко пахнущей жидкостью. И вот – суденышко мгновенно окуталось густым черным и на редкость вонючим дымом, среди которого вились языки оранжевого пламени, а оставшиеся в живых члены экипажа спешно попрыгали в еще более крохотный ялик, который тащили за собой на буксире (в холодном море не поплаваешь) и начали удирать в сторону своего корабля.
В них, конечно, стреляли. Но не попали. Демонски жаркий огонь, который невозможно было затушить даже водой, уже вовсю лизал борт фрегата, перепрыгивал на паруса и такелаж, мешая стрелкам целиться.
Не прошло и десяти минут, как гордый и красивый кредонец превратился в огромный костер. И языки пламени, ревя от ярости и злобы, прыгали по нему от самой ватерлинии до клотика грот-мачты.
