Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм"
Он шёл по узкому коридору. С одной стороны стена, с другой свора голодных, одичавших псов. Он понимал, что за его спиной, псы закрывают Китяжу последний путь к отступлению. Но, в первый раз в жизни, капитану Никитину было страшно. Не просто страшно, а СТРАШНО до глубины души. До последней поджилочки. До последнего нерва… Душа Никотина была не то что в пятках. Она была в стельках его спецназовских ботинок. Он никогда не боялся собак, НО… То, что он видел сейчас. Такого количества собак он не видел. Здесь были псы всех мастей и размеров. И огромные московские сторожевые и маленькие Йорк Ширские терьеры и таксы и бульдоги.
Никотин вышел из кольца и немного ускорил шаг. Нужно было догонять Дона и Архангела. Приказ есть приказ…
* * *Кирилл прижался спиной к бетонной опоре железнодорожного моста. «Что бы ни происходило, а спина должна быть прикрыта. А Никотин молодец. Не очконул. Я бы очконул, а этот — нет… Молодец парень. Если что — он справится…» Тяжин вынул нож и переложил его в левую руку. Медленно сняв вещмешок Китяж вытряхнул его содержимое на растрескавшийся асфальт и обмотал его вокруг правой руки.
А псы скалились, но подойти не решались. Они стояли полукругом и до ближайшего было метров десять. И свора, тысячами бешенных, голодных глаз смотрела на Китяжа. А Китяж на них. Казалось, что он заглянул в каждую пару этих стеклянных, чёрных бусинок, но ни в одном из них он не увидел этого огонька. Огонька, который горит в глазах лидера. Вожака. Хозяина.
И он появился. Свора расступалась перед ним, как море перед Моисеем. Огромный, чёрный «Кани Корса». Килограмм под восемьдесят… Очень здоровая псина.
Когда Кирилл был ещё курсантом, его обучали тактике боя с собакой. Во время последнего боя, он сцепился с огромной, южно-русской овчаркой. На каждую собаку в части был заведён паспорт. В этом паспорте были указаны параметры. Возраст, результаты, выносливость, чутьё, злость. В графе злость у этого пса, по кличке Тор, стоял прочерк. Злость у него была отменная. Злее собаки не было. В природе… Теперь оказалось, что есть.
Огромный Корса тоже оценивал Китяжа. За последние десять дней ему не раз приходилось рвать бывших хозяев жизни. Кто-то покорно подставлял горло. А кто-то сопротивлялся, не хуже самого свирепого пса. Пять дней назад они со сворой нарвались на бывший военный патруль. Два солдатика и офицер. Корса даже думал, что это будет его последний бой. Но из кожаной кобуры офицера не пахло железом и ружейным маслом. Пахло бутербродами… Солдатики скисли сразу, а вот офицер держался долго. Штыком подранил переднюю лапу, когда Кони прыгнул ему в горло… Ну, ничего, зажило, как на собаке.
А этот… он какой-то неправильный. Зачем намотал на правую руку тряпку??? Зачем нож держит в левой руке??? И нож у него не простой. Вроде чёрный, а лезвие блестит, аж слепит в темноте. Ну, ничего. Братья поддержат, если что…
А Кирилл смотрел на пса. В глаза ему смотрел. В душу заглянуть пытался. Если есть у этого зверя душа. Тяжин знал, что пёс выдаст момент прыжка. Сожмётся, сгруппируется перед прыжком. Зарычит. Рявкнет. Глаз прищурит.
Не прищурил.
Даже купированным ухом не повёл.
Прыгнул моментально. Даже время, которое обычно сжималось, в этот раз этого сделать не успело. И прыгнул пёс не на обмотанную руку, как рассчитывал Китяж. Прямо в горло прыгнул. Чтобы клыком артерию перебить, а головой позвонки шейные размолотить. И размолотил бы…
Но Кирилл был тоже не промах. Он поддел пса носком ботинка за самое подбрюшье. За самое мягкое место. Удар Китяжа был настолько силён, что Корса взмыл в воздух, где его и настиг удар огромного десантного ножа. Он вошёл в тело, как и положено ножу, по самую гарду. А потом, Кирилл рванул нож на себя, разрывая внутренности умирающего пса. На асфальт Корса упал уже мёртвый…
* * *Как Никотин догнал остатки группы, он не понял. Но сделал он это очень быстро, на улице Качалова. Он шёл не оборачиваясь. Хотел обернуться, но не мог. Как будто огромная стальная рука толкала его в спину. И Никотин бежал. Бежал к своим, гонимый этой неведомой рукой. Из состояния ужаса его вывел выстрел.
Выстрел был не винтовочный. Звонкий и недалёкий. Стреляли из «Калашникова». Одиночным. И стреляли по его группе. Со стороны мельничного комбината. Никотин сразу вышел из ступора.
— Рассредоточиться! Занять оборону! — скомандовал капитан и залёг за ближайший остов обгоревшей, искорёженной легковушки. Дон и Тёма сделали то же самое, а вот аборигены просто попадали на месте, побросав оружие и прикрыв голову рукам.
— Говорит Дёма Бобёр! Хозяин мельницы!!! Положить руки за голову и выйти из-за машины!!! — раздался грозный голос со стороны мельничного комбината.
Дон с Никотином переглянулись.
— Говорит капитан Никитин, военная разведка!!! — крикнул в сторону мельницы Никотин, — Мы просто пройдём мимо, не причинив вам вреда!!!
— Да мне пох, какая ты разведка, дружок!!! — раздался ответ — Вы на моей территории! Заплатите обоймой 5.45.
— У нас нет 5.45. Только СП-6. Девять миллиметров!!! Слыхал про такие???
Голос на секунду задумался, а потом ответил:
— Тогда, пять банок консервов!!! Банка за каждого!!!
— А если не заплатим?!!! Тёма, — снайпер посмотрел на Архангела и увидел как тот уже взял на прицел одно из окон управления мельничного комбината, — Ниже бери. Дистанция около ста метров.
— Понял, — Артём щёлкнул барашком на прицеле.
— А ты не заплати! И увидишь!!! — в довесок к своим словам Бобёр выстрелил по машине, за которой прятался Никотин. Пуля прошила крышу и днище машины, и впилась в асфальт рядом с Никотином.
— Ух ты!!! — Никотин вжал голову в плечи. Дёма стрелял хорошо, — А ты часом не снайпер будешь???
— Я — Дёма! Хозяин мельницы!!!Если ты ещё не понял! — повторил голос с комбината, — И буду им, покуда на этой мельнице сижу, а уж снайпер я или гранатомётчик, дело десятое!!! Плати или умри!!!
— Архангел, не стрелять. Дон. Отойди к набережной, — раздавал последние указания перед боем Никотин, — Только аккуратно. Что бы не видели тебя.
— Понял, тебя, — Новиков вжался в асфальт и пополз к берегу Невы, — А где Китяж?
— Китяж? — переспросил снайпер и на секунду задумавшись, ответил, — Он сейчас подойдёт… Он обещал… — убедившись в том, что доктор благополучно достиг берега, капитан крикнул, — Ладно, Дёма! Высылай своего человека! Заплатим, как надо!!! — и снова повернулся к Артёму, — Тёма. Огонь по первому выстрелу. Дон… — тишина была ему ответом, — Дон…
Но Новикова уже не было. Он подползал к устью Обводного канала.
* * *По пластунский Дон дополз до того места, где Обводный канал сливался с Невой и, секунду отдышавшись, пополз дальше. Он прополз под остатками моста, когда, наконец, додумался включить рацию.
— Ш-ш. Здесь Китяж, вашу мать!!! Дон! Никотин! Архангел! Отвечайте!!!
— Здесь Дон, — ответил доктор с лёгкой улыбкой, — слышу тебя Китяж.
— Ш-ш. Вы что? Поо…уевали что ли? — голос у Китяжа был и радостный и гневный, одновременно, — Кто разрешил отключаться от связи? Где Никотин?
— Никотин метрах в трехстах от меня. Связаться не могу. Рации не отключали. А вот команды включить их, когда мы выходили, не было.
— Ш-ш. Да, что же вы, как дети малые, — было слышно, как Кирилл досадно сплюнул, — Докладывай обстановку.
— Нарвались на Бобра и его команду. Парни залегли, не доходя Обводного метров двести пятьдесят. Я на Обводном. Пытаюсь обойти.
— Ш-ш. Вижу парней… и тебя вижу…
От услышанного, у Новикова прошёлся холодок по спине.
— А… ты где?
— Ш-ш. В ГНЕЗДЕ, — рявкнул в ответ Китяж, — Внимание Дон. У тебя гости.
— Где??? — а вот теперь Андрей испугался не на шутку.
— Ш-ш. Тебе повторить? Я тебя поведу. Только слушайся меня. Как понял?
— Понял, хорошо, — выдохнул Новиков.
— Ш-ш. Отлично. Ты сейчас лежишь головой на запад. На юго-западе лежит остаток «Мерседеса». До него метров тридцать пять. По моей команде ты, на полусогнутых, пулей мчишь к нему. Как понял?
— Понял тебя, Китяж, — Дон старался настроится и успокоиться, но сердце колотилось так, будто готово было выпрыгнуть из его груди и ускакать туда… назад, в метро… Он закрыл глаза пытаясь вспомнить что-нибудь умиротворяющее.
Он видел Танюшку. Она шла по Покровскому полю… летнему зелёному полю. Рядом с ней бегал мальчуган, которому было, от силы, год отроду. Танюшка… Его милая… Любимая девочка. Он подошёл к ней и, улыбнувшись, попытался её обнять. Но она ускользала из его объятий. Он снова попытался её поймать, но ей опять удалось вывернуться. Она хохотала, а он не понимал, как это ей удаётся…
— Как ты, малыш? — вдруг неожиданно спросил он жену. А она, вдруг изменилась в лице. Со звериным оскалом она подошла к нему и заорала грубым мужским голосом в самое ухо.
