Алексей Корепанов - Сокровище Империи
– Так не годится, парни, – вполне добродушно начал верзила и помял мясистый нос. – Мы вас сюда не приглашали, вы сами приперлись. А вот теперь разговаривать с нами не желаете. Это даже как-то невежливо. Я ведь тоже могу невежливым быть, уж поверьте. Никому из вас руки-ноги никогда не ломали, а? Сейчас устрою, причем запросто.
– Какая разница, кто главный, а кто нет? – подал голос бритоголовый плечистый парень, черты лица которого, казалось, вырубали с помощью долота, не очень заботясь о художественности работы. – Вы же нас в живых не оставите, – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
– А вот и ошибаешься, мистер, – вступил в разговор Арамис. – Мы вполне законопослушные граждане, в отличие от вас, кстати, и никого убивать не намерены. Пусть с вами разбираются те, кому это по долгу службы положено.
– Как и с теми, кого ваши командиры на Землю послали, – вставил Габлер. – Они уже за решеткой.
– Да, – кивнул Арамис. – А у нас только один вопрос: как вам удается постоянно держать нас под наблюдением? Позволю себе предположить, что коль ты отозвался, то ты и есть командир. Так что просвети, будь ласка.
Бритоголовый хмыкнул:
– Будь ласка! – Судя по его смягчившемуся взгляду, заявление Арамиса о законопослушных гражданах было ему как пиво с похмелья. Да и трое других перестали выглядеть аллегориями уныния и слегка приободрились. Все-таки тюрьма лучше смерти. – Ты из гинейцев, что ли?
– Из них, из них, – покивал Арамис. – Что-то имеешь против гинейцев?
– Да нет, – пожал плечами бритоголовый. – Только с какой радости мне секреты выбалтывать?
– Да с такой! – не вытерпел Габлер, вскочил со стула и навис над ним, уперев руки в колени. – Тебе же ясно сказали: конечности переломаем! Да, мы не убийцы, но сломанные кости это не смертельно. Зато очень больно!
– А если еще яйца начать откручивать, то это вообще… – грозно прогудел за его спиной Портос.
– Ага, и это тоже, – подтвердил Габлер, в упор глядя на слегка поблекшего бритоголового. – Хочу тебя расстроить, мистер. Той вещи, за которой вас послали, здесь нет. Нет, понимаешь? Кое за кем вы не уследили, и этот кое-кто уже очень далеко отсюда. Не от этого отеля, а вообще от Единорога. Так что в ваших же интересах не отмалчиваться, а ответить на один-единственный вопрос. Суд это учтет, когда будет определять вам меру наказания, понял ты или нет?!
Бритоголовый исподлобья взглянул на него:
– А где гарантии, что вы нас после этого не завалите?
Теперь уже не выдержал Портос. Он взвился со стула и заревел так, что, казалось, задрожали стены:
– Блип, ему еще гарантии подавай! Вот я тебе покажу гарантии!
Он, оттеснив Габлера, врезал ногой по ребрам бритоголовому, и тот вскрикнул и повалился на соседа. Портос хотел добавить, но Крис успел с трудом удержать его.
– Еще гарантий хочешь?! – прорычал здоровяк, грозно потрясая парализатором.
– Хватит, – произнес Арамис. – Сейчас он все нам скажет. Ведь скажешь, да? – вкрадчиво обратился он к бритоголовому, скривившемуся от боли. – Будь ласка, мистер.
Двое других веронцев цветом своих лиц вполне могли теперь соперничать со снегом, порхающим за окном, а кожа то ли кросса, то ли пиктима из серой стала синеватой.
– Не зли меня, парень, – угрожающе сказал Портос, пытаясь отстранить от себя Габлера. – Я и так злой, вы мне весь кайф обеденный испаскудили. Тебе же объяснили: жить будете. Так вы что, инвалидами жить собираетесь? Давай, рассказывай.
– Это маячок… – морщась, выдавил из себя бритоголовый и попытался сесть прямо, но охнул и вновь повалился на соседа. Видимо, с ребрами у него не все было в порядке.
– Вот только не надо про маячки, – тут же отреагировал Крис. – Маячок ваш я давно выковырял, а другой вы прицепить никак не могли.
– Выковырять-то выковырял, а след на тебе остался, – туманно пояснил пиктим.
– Ого, это что-то новенькое, – озабоченно сказал Арамис, переглянувшись с Габлером. – Мы такое не проходили. Что за след, как он может остаться?
– Это у специалистов нужно спросить, – вновь включился в разговор бритоголовый. – А мы просто исполнители. Маячок какую-то инфу из организма считывает, может, состав мочи… или мозгов, если есть… – Он сверкнул глазами на Портоса и тут же пригасил взгляд. – Не знаю… В общем, фиксирует какой-то след, его обрабатывают, получают… ну, мы ее нашлепкой называем… И по этой нашлепке можно вести объект…
Крис беспокойно шевельнулся:
– И что, объект постоянно будет на крючке? Всю жизнь, что ли?
Бритоголовый перевел на него взгляд – Габлер прочитал в нем злорадство – и кивнул:
– До самой смерти.
У Криса в животе похолодело, словно он наелся снега или полежавших на льду котлет. Перспектива быть под наблюдением у веронцев до тех пор, пока они не доберутся до него и не поквитаются за все, мягко говоря, неприятности, которые он им причинил, радовать никак не могла. Только-только забрезжило что-то ободряющее в отношениях со служителями Беллизона, а тут новая напасть, не менее губительная для здоровья.
«Это называется выскочить из горящего дома и угодить под уникар…» – уныло подумал Габлер.
– Эй, мистер, ты нас за идиотов-то не держи, – услышал он голос Арамиса. – Во-первых, состав мочи меняется, а во-вторых, он, в данный момент, у меня, например, точно такой же, как еще у сотни объектов, которые вон там ходят. – Беловодец мотнул головой на окно. – И как ты, умник, именно меня определишь?
Крис посмотрел на понурившегося бритоголового и воспрял духом. Слова Арамиса были сродни словам Христа, возвратившего к жизни того покойника, как его? Лазера?
– Я вот сейчас проконсультируюсь кое с кем, – продолжал гинеец, – насчет реальности того, что ты здесь наплел, и будет ясно, может ли такая нашлепка существовать или ты просто фантазер большой.
– Я про мочу к примеру сказал, – пробурчал бритоголовый. – Не знаю, что там именно считывается.
– Да зачем консультироваться? – зловеще громыхнул Портос. – Сейчас я его буду охаживать до тех пор, пока у него моча из горла не хлынет. Да вообще всех уделаю! – Он вновь придвинулся к веронцам. – Такой вариант устраивает?
– Стоп! – сказал Арамис и обратился к бритоголовому: – А как, браток, вы эту нашлепку засекаете? Не нюхом же, так? – Он обернулся и окинул взглядом извлеченные из карманов веронцев вещи. Вновь повернулся к связанным парням. – Есть же ведь у вас какой-то прибор, так? И где этот прибор?
Пленники угрюмо молчали.
– В уникаре он, где же ему еще быть? – заявил Портос. – Я правильно говорю? – Он вонзил взгляд в бритоголового.
Тот непонятно блеснул глазами и подтвердил:
– В уникаре.
– Где лежит, как выглядит? – продолжал напирать Портос.
– В кармане на левой передней двери, – вновь не стал отмалчиваться бритоголовый. – Черная коробка. Мы его зеркальцем называем.
– Хорошее у вас зеркальце… – протянул Арамис. – Думаю, Твинс оно очень заинтересует.
«У твинсеров такие наверняка тоже есть», – подумал Крис.
– А почему же вы нас сразу не засекли, пока мы до отеля добирались? – поинтересовался он.
– След неустойчивый, плавающий, – пояснил бритоголовый. – Пропадает, восстанавливается с задержкой… И еще размазывается постоянно, не дает точной привязки…
– Не все, значит, так хорошо с чудо-техникой, – пробурчал Портос.
Он шагнул назад и, присев на корточки, начал копаться в вещах веронцев. Удовлетворенно крякнул и поднялся, держа в руке тонкий зеленый стерженек дистанционки.
– Сейчас притащу это зеркальце.
Вручив парализатор Арамису, Портос направился к выходу, и бритоголовый проводил его все тем же непонятным взглядом.
Минуты три-четыре в комнате царила тишина. Арамис наблюдал за неподвижными веронцами, вновь, как в спальне, покачивая ногой и легонько постукивая парализатором по колену. Крис отошел к окну и смотрел на город. Небо неохотно расставалось со снегом, которого, видно, немало накопило в своих закромах. Габлер уже не в первый раз отрешенно подумал о том, что хорошо бы сейчас превратиться в снежинку и так же беззаботно лететь, радуя своим порханием тех, кто наблюдает за тобой. Мягко упасть на землю вместе с миллионами других, холодным покрывалом замаскировать чьи-то следы… Только не такая он снежинка, что скрывает чьи-то следы. Он сам оставляет за собой след, и этот след позволяет вот этим веронским парням держать его на прицеле.
«А ведь им, собственно, ничего не грозит, – вдруг сообразил Габлер. – Ну, вырубим мы их часиков на пять-шесть, если врежем посерьезнее. Анонимно сообщим в полицию… Мол, в «Поющей Майе», в таком-то номере, беспомощные сепаратисты, приходите и берите… А у них что, на лбу написано, что они сепаратисты? Это же простые исполнители, они наверняка хозяев своих не знают. Там же, небось, цепочка длинная. И что именно ищут, тоже не знают. Им дали команду найти по этому зеркальцу объект, то бишь меня, забрать нэп и ждать дальнейших указаний. И все… Вот и расскажут полам: зашли, мол, в отель к друзьям-приятелям, да номером ошиблись, а их какие-то громилы и уделали ни за что ни про что. Нет оснований их под статью подводить… А вот насчет зеркальца… Если оно у них одно такое, то заберем мы его, и хрен они меня потом найдут. А если нет? Мне теперь что, всю жизнь каждого шороха бояться? Да и долгой ли эта жизнь будет? Или все-таки он сказки рассказывает про вечную нашлепку?…»
