Дмитрий Казаков - Сын зари
Этот военный совет мало отличался от вчерашнего — та же комната, подробная карта Нижнего на столе, те же люди вокруг. Правда, говорили уже не о планах, а о результатах. Сначала Федор, потом Толик, затем приземистый помощник Арсена, бывший офицер, откликавшийся на Василия.
Сыну зари оставалось только слушать.
По всему выходило, что им удалось добиться успеха: атакам подверглись пять бригад, две из них перестали существовать. Убито не меньше десяти вояк Дериева, захвачена дюжина стволов.
— Так, стоп, — сказал Кирилл, когда с победными реляциями оказалось покончено. — Сколько у нас погибших?
— Пятеро, — ответил Серега.
— И где они? Надеюсь, тех, кто погиб за истинную веру, не бросили на поле боя?
— Нет, все тела принесли, они здесь. — Бывший десантник переглянулся с Арсеном и смущенно закряхтел. — Мы хотели похоронить их завтра на рассвете, и тебя не беспокоить.
— И зря, ибо их душам грозит опасность не воссоединиться с Первым Светом, а остаться в лапах Демиурга, и в наших силах помочь духовным братьям, добиться для них освобождения, — сказал Кирилл, думая о том, что погребальные ритуалы нужны его общине не меньше других. — Ведите меня туда, где лежат они, и я научу вас, что делать.
Пока совещались, на улице успело стемнеть, и Серега повел остальных через хлюпающую, сырую тьму. С той улочки, где стоял дом, ставший чем-то вроде штаб-квартиры Сына зари, свернули на другую и очутились перед раскрытыми воротами, за которыми в сумраке виднелись очертания джипа.
Некогда мощная и шикарная машина проржавела и осела на землю.
Тела находились в одной из комнат, каждое лежало в сколоченном из досок подобии гроба. Лица убитых, молодых парней, в свете факелов казались желтыми, напоминали маски из светлой глины.
Кириллу при первом взгляде на них стало противно и дурно — не будь его, эти парни остались бы жить. Но он сжал зубы и отогнал гадостное чувство. Нет иного пути, чтобы одолеть Дериева, и та дорога в будущее, что выбрал он, обещает наименьшие жертвы.
Надо только пройти ее до конца.
— У каждого тела должен бодрствовать один верующий, до самого утра молиться и совершать Омовение Светом, — сказал он, старясь, чтобы голос звучал уверенно, чтобы никто не догадался, что он изобрел все это только что. — Начнем мы, нас как раз хватит. А в середине ночи пусть приведут тех, кто будет согласен сменить нас.
Воплощение плана в жизнь, как всегда, взял на себя бывший десантник. Факелы заменили на свечи, принесли стулья, и пятеро живых мужчин уселись на них так, чтобы каждый находился у головы одного из умерших.
Федайкины остались снаружи — им не положено отдыхать, пока бодрствует тот, кого они призваны охранять.
Подавая пример, Кирилл зашептал что-то похожее на молитву, а потом задвигал руками, исполняя придуманный им же ритуал. Федор и Серега проделали то же самое, и даже Толик с Василием забормотали что-то, хотя по лицам видно было, что не искренне, а лишь для того, чтобы не выделяться.
Ничего, привычка — страшная сила. Если правильно ее использовать, можно приучить человека к чему угодно.
— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, — проговорил Кирилл и замер, опустив голову.
Они сидели неподвижно, потрескивала, укорачиваясь, свеча, шуршал за окном дождь и шумел ветер.
Довольно быстро Кирилл понял, что взялся за дело, которое было ему пока не по силам — накатила усталость, напомнили о себе ссадины, ушибы и вывихи, зверски захотелось прилечь, закрыть глаза. Он подумал, что бессонная половина ночи может ему дорого обойтись, но отступать было поздно. Сдавшись сейчас, он подорвет веру в себя у предводителей «войска», а это — первый шаг к катастрофе.
Из глубин «памяти» всплыла картинка — шею натирает шершавая веревка, привязанный к ней камень лежит у ног, и большой плот покачивается на серых волжских волнах. Плещут весла, от воды тянет холодом.
Нет, нет, этому будущему он не позволит наступить!
Он читал молитвы, точнее бормотал что-то на них похожее, не забывая вставлять знакомые его последователям слова вроде «Несотворенного» или «освобождения от плоти». Делал Омовение Светом, стараясь ничем не выдать своего самочувствия — не хватало еще, чтобы его вынесли отсюда.
В один момент стало так плохо, что Кирилл едва не застонал. Голова закружилась, его повело в сторону, возникло ощущение падения, стены комнаты исчезли, осталась серая гулкая пустота.
Пришлось укусить себя за язык, чтобы немного очухаться.
— …время, — сказал кто-то совсем рядом, и бывший журналист попытался сообразить, к чему это.
Серега, мрачный и собранный, похлопал его по плечу.
— Закончилось наше время, — повторил он. — Сменщики пришли.
— Да, конечно.
Для того, чтобы подняться, Кириллу пришлось напрячься до хруста в суставах. Он едва не задохнулся, но все же перевел непослушное тяжелое тело в вертикальное положение.
Выйдя из комнаты, за самой дверью Кирилл столкнулся с Диной.
Девушка заулыбалась, но тут же на ее лице отразилась тревога — она уловила, что с посланником что-то не так.
— Во имя Отца, что… — Дина прижала руки к груди.
— Пойдем, мне нужно с тобой поговорить.
Кирилл махнул ей, и заторопился прочь из дома. Он надеялся, что на свежем воздухе ему станет лучше.
— Что, что с тобой? — спросила девушка, когда они очутились на крыльце. — Представляешь, я пришла, чтобы отдать долг погибшим за истинную веру, и меня никто не заменит, и я…
Подошедший к самому крыльцу Иван развернулся и бесшумно исчез в темноте.
— Пять минут ничего не решат, — сказал Кирилл. — О том, что ты приходила, узнали. Я думаю, что ты снова придешь ко мне, и нужно сделать так, чтобы это было не тайным грехом, а законным делом.
Глаза Дины, и так большие, стали вовсе огромными, дыхание участилось.
Очень давно, в другой жизни, когда он не был Сыном зари и посланником, Кирилл делал предложение девушке, но тогда все проходило совсем иначе, при ярком свете, в ресторане, красиво и ярко, а не глухой ночью, под дождем, наспех и едва держась на ногах.
И будущее в тот раз выглядело радужным облаком, а не залитым кровью лабиринтом.
— Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой. — Эти слова он просто выдавил из себя.
Дина ему нравилась, и выглядела достойной кандидатурой на место жены посланника — достаточно красива, умна, не только безоговорочно верит в Сына зари как в пророка, но и увлечена им как мужчиной.
А Кирилл мужчина, тело требует своего, и осудит его разве что ханжа.
— Я… я должна… — Девушка махнула рукой. — А, ладно… Я согласна. Но как всё? Теперь нет ни загсов, ничего.
— Мы освятим наш брак силой Отца и Сына, и Духа Жизни Святого, — сказал Кирилл. — Понадобятся свидетели.
Федор и Серега оказались под рукой очень вовремя.
Кирилл изложил им свою просьбу. И если на лице недавнего предводителя небольшой общины с Яблоневой улицы на мгновение отразилось удивление, сменившееся одобрением, то бывший десантник остался невозмутимым — все, что исходило от Сына зари, было для него истиной в последней инстанции, руководством к действию, а не поводом для размышлений.
— Когда? — только спросил он.
— Утром, после завтрака, — ответил Кирилл.
— Вот Динка, даже очень шустрая девица, хе-хе. — Федор задумчиво почесал нос. — Все сделаем в лучшем виде, да.
Бывший журналист потянулся, чтобы обнять невесту, но та неожиданно поклонилась ему и проскользнула в дом. Ее ждал долг перед убитыми братьями по вере, долг почти священный.
Кирилл с трудом удержался от недостойной божьего посланника брани.
Дождь усилился. До того дома, где он жил последние дни, брели под настоящим ливнем. Было холодно, во тьме с трудом угадывались очертания заборов, поднимающихся над ними крыш, растопыривших ветки деревьев.
Спал в эту ночь Кирилл плохо. Ему мерещились желтые восковые лица мертвецов, только глаза их были открыты, и в них читался укор: мы убиты из-за придуманной тобой ерунды, а ты остался жить, и после смерти нас встретил вовсе не обещанный тобой свет, а вечная тьма.
Проснулся Кирилл разбитым.
Но пришлось сделать бодрое лицо и натянуть на него улыбку, поскольку явился «док» с утренним осмотром, затем Серега с сообщением о том, что для свадьбы он готов, и что после нее необходимо обсудить кое-какие вопросы относительно сегодняшних операций.
— И никакого медового месяца, даже медового дня, — сказал Кирилл, улыбаясь. — Пошли.
— Но ты, это, как бы так и не сказал нам, что делать. — Бывший десантник нахмурился.
— По ходу дела поймете. Для начала соберите всех во дворе.
Ритуал заключения брака предстояло придумывать на ходу, как и погребальный. И счастье еще, что Кирилла в универе мучили всяческими обрядами всех времен и народов: кое-что осталось в памяти.
