Владимир Свержин - Война ротмистра Тоота
По большей части горожане спорили лишь о том, является ли «хонтийское поветрие» настоящей эпидемией, или это диверсия, направленная против защитников города. В любом случае многочисленные слухи о вражеских происках, о массовом терроре, устроенном Хонти в одном из крупнейших городов Метрополии, усердно тиражируемые и подчас слабо напоминающие реальные события, разрастались, всё больше наполняя скорбью, обидой и яростью умы и сердца честных граждан.
А когда неподалёку от столицы подпольщики-выродки взорвали одну из башен противобаллистической защиты, каждому стало ясно: хонтийцы не удовлетворятся гнусной провокацией в Харраке, они у ворот столицы. Они готовы нанести удар в сердце, омыть свои грязные загребущие руки в народной крови!
Странника в истории с очередной поваленной башней интересовало другое. В отличие от толпы он знал, чьих это рук дело. Согласно донесениям охраны, возле башни был замечен человек огромного роста и довольно странной внешности, нетипичной для уроженцев Империи. Агент, писавший сообщение, заподозрил в нём горца. Для Странника же было очевидно, что этот необычный подпольщик такой же горец, как и он сам. Разосланная по всему региону агентура прочёсывала вдоль и поперёк окрестные городки и лесные деревни, надеясь обнаружить след загадочного подпольщика.
В ожидании известий шеф контрразведки в одиночестве сидел в тёмном зале, вперив немигающий взгляд в видеозапись приезда Носача в Харрак. Вот подъезжающий кортеж, вот мэр со свитой, вот Атр, отталкивающий в сторону шефа, бегущий со всех ног, спеша выбить мину из рук Керра Несса. Ларец падает, но не закрывается. Крышка подпружинена, она ставит адскую машину на боевой взвод. Для того, чтоб привести взрыватель в действие, нужно сделать именно то, что сделал мэр…
Странник отсматривает следующую плёнку. Его лысина, покрытая капельками пота, блестит в луче кинопроектора. Генерал постукивает длинными пальцами по деревянному подлокотнику и уже в который раз смотрит в пустые глаза мэра, удачно захваченные оператором в последний миг перед взрывом: чья-то рука резко сдвигает объектив камеры, она идёт по дуге…
— Стоп! — скомандовал генерал. Киномеханик останавливает плёнку. — Запусти ещё раз.
— Сначала?
— С того места, где оператор снимает лицо мэра.
— Вам тоже показалось, что он не соображает? — не удерживается от вопроса киномеханик. Генерал смотрит тяжёлым взглядом сквозь него и отворачивается.
«Не соображает, — думает он, — это было бы полбеды. Взрывотехники, изучившие остатки адской машины, утверждают, что в ней не было дистанционного взрывателя. Так что мэр не просто не соображает. Он безукоризненно выполняет заложенную в него программу. Вот он опять поднимает ларец, вот опять его лицо. И тут кто-то отталкивает камеру».
— Стоп. Чуть назад, — опять командует Странник. — Ещё несколько кадров.
Механик вручную отматывает плёнку.
— Вот здесь.
Кадры занимают на экране доли секунды: руководство завода излучателей, стоящее за оцеплением легионеров и ждущее, когда мэр вручит ключ от города, а затем начнёт представлять чиновников высокому гостю.
— Есть! — Он хлопает ладонью по колену. Жаль, поделиться удачей не с кем. Даже ротмистр, неожиданно для самого контрразведчика пришедшийся ему по душе своей первозданной доблестью, в госпитале. — Вот оно, — повторяет Странник.
Руководство завода излучателей, замершее на экране, начинает, кадр за кадром, медленно двигаться. Хорошо видно, что почти все в момент, когда ларец с взрывным устройством вылетает из рук мэра, подаются вперёд, и лишь один человек, будто качнувшись, уходит за их спины.
Нарти Клосс, главный инженер завода. Он точно знает, что сейчас произойдёт.
Странник поднимает трубку массивного телефона:
— Доставить ко мне энца Клосса.
— Энц генерал. — Голос в трубке кажется расстроенным. — Только что звонили из полицейского отделения. Энц Клосс сегодня не явился для дачи показаний. Его вызвали как свидетеля.
— Понятно, — прервал Странник. — Полиция отправила кого-нибудь узнать, что с ним случилось?
— Так точно, — рапортует дежурный офицер. — На заводе его нет второй день. Сославшись на перенесённый шок, он попросил направить его в санаторий под городом на десять дней. Но туда так и не доехал.
— А дома?
— Дома знали, что он едет в санаторий. Служанка вспомнила, что энц Клосс в разговоре с ней совсем недавно описывал, какой прекрасной была столица до войны, и выражал надежду, что скоро, вероятно, сможет вновь увидеть её. Поскольку это было незадолго до взрыва, служанка решила, что хозяина ожидает перевод в центр.
— Есть что-нибудь ещё, что мне следовало бы знать?
Дежурный офицер медлит.
— Да, энц генерал. Только что сообщили, что полчаса назад патруль дорожной полиции обнаружил автомобиль Нарти Клосса на обочине, в двадцати фарлонгах от Харрака в направлении столицы. Ни в машине, ни в округе энц инженер найден не был. В полиции считают, что главного инженера похитили хонтийцы.
— В машине остались личные вещи?
— Позвольте, что?
— Я спрашиваю, — жёстко повторил контрразведчик, — в машине были найдены личные вещи инженера? Нарти Клосс собирался в санаторий на десять дней. С ним должны были быть чемодан или сумка, что-нибудь такое.
— Одно мгновение, энц генерал. Сейчас запрошу протокол. Нет, энц генерал, вещи также пропали, — спустя минуту доложил голос в наушнике.
— Значит, хонтийцы его не похищали. Я вполне допускаю, что им нужен главный инженер завода излучателей, но им совершенно ни к чему его пижама, зубная щётка и костюм для верховых прогулок.
Странник шёл по городу. Улица пыльная, давно не метённая, ложилась ему под ноги разогретым за день асфальтом. Редкие пешеходы бросали на тощую несуразную фигуру незнакомца подозрительные взгляды.
Странник любил вот так гулять по улицам, думая о своём. «Война неизбежна, — повторял контрразведчик, пиная перед собой упавший каштан. — Точка невозврата пройдена. Слишком хорошо известные мне Отцы волоком тянут Метрополию в новую бойню».
Исчезновение Нарти Клосса беспокоило неизвестностью. Версию похищения хонтийцами или пандейцами контрразведчик отбросил сразу. Скорее всего, главный инженер теперь в столице и, более чем вероятно, находится у хозяина самоликвидировавшегося мэра.
У кого из них?
Любой из отцов, представься ему возможность получить в руки такое средство, ухватился бы за него руками и ногами. Но можно держать пари, любой из них организовал бы разработку портативных излучателей в самом глухом углу.
Нет, не любой. Только один мог позволить себе вести работы под самым носом у полиции, у Департамента общественного здоровья, у меня под носом, массаракш!
Только один.
Канцлер.
Оттого мэр и вел себя так нагло.
Значит, их операция переходит в заключительную фазу. Под шумок войны произойдёт в Совете тихий переворот, никто об этом и не узнает.
Контрразведчик вспомнил беседу с Нарти Клоссом ночью на заводе. Как тот красиво говорил «Нет такой профессии — убивать». Слова, слова… Странник прошёл ещё несколько шагов.
«Стоп! Нарти Клосс своими глазами видел, как Тоот приволок Рута Ватаду, потом инженера отправили домой. Вскоре появились убийцы. Потом ротмистр доложил о трёх трупах. А через некоторое время вернулся инженер. Он сказал, что увидел окопы, и те его насторожили. Но окопы были почти доверху засыпаны мусором, увидеть их ночью практически невозможно. Значит, это был только предлог. На самом деле Клосса интересовало, жив ли Ватада: убийцы не вернулись, поэтому он примчался сам, не дожидаясь моего вызова, — его тревожило, жив ли стражник и что произошло с теми двумя. Массаракш! Зачем надо было убивать Рута Ватаду? Ничего примечательного, один из многих. Послужной список не отличается от остальных, особых связей нет, да и какие связи, когда большую часть времени он проводил в растительном состоянии? Родственники — один брат пропал без вести, другой — одноклассник Тоота — ничем не примечательный почтарь, тихий пьяница, последние недели не вылазивший из запоя. Отец сотрудничал с хонтийской администрацией, погиб при отступлении. Всё, зеро. Но где-то подвох, иначе стал бы главный инженер крупного оборонного завода после „беседы“ в контрразведке возвращаться и сообщать довольно несущественные сведения?»
Он пнул каштанчик, тот отлетел, ударился об стену и отрикошетил под ноги сидящего на каменных ступеньках обшарпанного крыльца нищего с закрытой половиной лица и завязанным рукавом серой армейской гимнастерки.
— Поосторожней, энц генерал. Вы бы герою войны не каштан, а монету какую кинули!
— Откуда вы знаете… — Странник быстро повернулся на голос и опустил руку в карман.
