Василий Сахаров - Солдат
— Ха, — ухмыльнувшись в бороду, старейшина еле слышно засмеялся и сказал: — Ты не задал вопроса, Саша, а потому и не получил ответа.
Действительно, вопроса я не задавал, а стоило бы с него и начинать.
— Что вас связывает с Олегом? — спросил я.
— Он мой воспитанник, долгое время помогал мне в делах, и в итоге предал семью, вскормившую и вырастившую его. Теперь он мой кровный враг, так же как и Кара, и Ильяс, второй верный пес этой продажной твари.
— Ильяса больше нет, он погиб.
— Как это произошло?
— Взлетел на воздух.
— Твоих рук дело?
— Моих.
— Если будешь в наших краях, то знай, что в доме алима Гойгова ты всегда желанный гость, — он замолчал и, видя, что я не тороплюсь покинуть мол, спросил: — Ты хочешь спросить еще о чем-то?
— Скажите, уважаемый алим, ведь это вы обучали Олега рукопашному бою?
— Да, ведь он мой воспитанник.
— А что это за борьба такая? Кое-что в жизни своей я видел, и в драке не самый слабый боец, а Олег меня в легкую сделал.
Алим усмехнулся и ответил:
— Нет, это не что-то особенное, а просто опыт, и не более того. Конечно, я его учил, но это смесь из борьбы, самбо и элементов армейского рукопашного боя, всего того, что я знаю. Немного того и этого, а на деле, не более двух десятков приемов, доведенных до автоматизма, — он помедлил и добавил: — Если есть интерес, то ты можешь заниматься вместе с нашей молодежью.
— Согласен, — ответил я и так закончился мой разговор с алимом Иманом Гойговым.
Тем же вечером, я присоединился к тренировкам кавказской молодежи, и две недели подряд, усваивал ухватки рукопашного боя, которые преподавал старик. Надо сказать, что усвоил многое, и практики было вдоволь, так как Гойгов к вопросу обучения подходил достаточно просто. «Вы трое против тех двоих, этот один против тех четверых, все против всех. Вперед!»
После тренировок, алим собирал своих питомцев у ставшего уже традиционным ночного костра. Здесь он давал своим волчатам психологическую накачку, вел с ними разговоры, и мне, как человеку, который к знаниям тягу имеет, они всегда были очень любопытны. Опять же разговоры шли на русском языке, и я понимал, о чем идет речь.
— Иса, — обратился старик к одному из парней, — почему ты сегодня сцепился с Магой?
— Учитель, — ему ответил невысокий крепыш, лет семнадцати, — я виноват, был несдержан, и обозвал его табасаранским недобитком.
Алим оглядел всех сидящих у костра, и сказал:
— Я тысячу раз говорил, и повторю опять. Нет вайнахов, ни ингушей, ни чеченцев. Нет осетин, черкесов, кумыков, аварцев, аланов, ногаев, табасаранцев, кабардинцев или даргинцев. Мы единый народ, кавказцы. Только в единении сила, и только так мы выживем. Кто этого не понял или не хочет понимать, тот наш враг, потому что желает нам зла. Слишком мало нас осталось, а некоторые племена, после Хаоса совсем исчезли. Когда шесть лет назад старейшины уцелевших племенных кланов Северного Кавказа собрались в Грозном на свой первый совет и объявили о своем решении объединиться, многие говорили, что ничего не выйдет, и многие были против этого. Глупцы не видели за своими мелочными проблемами того, что безбожный Халифат, очерняющий имя пророка Магомеда, наступает, и уже подмял под себя все то, что осталось от Азербайджана, Армении и большей части Грузии. Что было бы, если бы мы тогда не встали плечом к плечу, и в битве на Салаватском перевале не разгромили захватчиков?
— Мы были бы рабами, — дружно и, видимо, не в первый уже раз, ответили его воспитанники.
— Правильно, — алим был удовлетворен и, оглядев парней, сидящих вокруг него, спросил: — У кого-то имеются вопросы?
— У меня, — с места поднялся один из парней, косо взглянул на меня, сидящего рядом с их учителем, что весьма почетно, и задал вопрос: — Уважаемый алим, почему мы принимаем помощь от людей иной веры? Почему тренируемся здесь, а не дома?
— Все просто, Мухтар, дома, мы не имеем возможности подготовить вас так, как делают это здесь, и сейчас, несмотря на всю нашу былую ненависть, мы союзники с кубанцами. А насчет веры, все сказано в нашей Священной Книге — Гойгов помедлил, и процитировал: — Bo имя Аллаха милостивого и милосердного! Я не поклоняюсь тому, чему вы поклонялись, и вы не поклоняетесь тому, чему я буду поклоняться! У вас — ваша вера, и y меня — моя вера! — еще раз, оглядев всех присутствующих, он добавил: — Нет неверных религий, а есть разные, и только еретики, вроде халифатцев, перевирающие все и вся, не достойны, называться последователями Господа. Аллах велик и мудр! Аллаху принадлежат воинства небес и земли! Он все видит, и испытывает нас каждый день, и каждый миг. Рука Аллаха — над нашими руками! И знайте, юные воины, что тот, кто выполняет заветы Аллаха, тому он даст великую награду. Сквозь все битвы, препятствия, кровь, лишения и бедства, мы пройдем по пути испытаний, и одержим так необходимую нам победу. Однако, для этого нужна храбрость, вера и готовность к самопожертвованию. Вглядитесь в свою душу, и спросите себя, готовы ли вы встать на путь Аллаха и пройти по нему до конца?
Так проходили вечера, и с каждым днем я все больше удивлялся алиму. Вот насколько же мудрый и хитрый человек, как умело людьми манипулирует, и направляет их туда, куда ему это необходимо. Честное слово, был бы я чуть попроще, то обязательно на его речи повелся, а так, послушать интересно, проанализировать, да и только. Обратное можно было сказать про парней, которых готовил Гойгов, самые настоящие федаины и шахиды получились. Не знаю, как шла подготовка в других группах кавказских юношей, раскиданных по нашему государству, а эти пятьдесят парней, когда схлестнутся в родных горах с халифатскими бойцами, не отступят, и в этом, я был уверен.
Дни пролетали незаметно, в светлое время суток работа с компьютером и отжим полезной информации, которая могла бы в будущем пригодиться, а вечером тренировки. Однако сегодняшнее утро началось с суеты. На связь с батальоном вышел находящийся в Краснодаре представитель горского правительства, и вся кавказская молодежь, обучавшаяся у нас, стала собираться в дорогу. Положение дел на Кавказском фронте, все более ухудшалось, и Совет Старейшин, управляющий всеми делами Северного Кавказа, принял решение вернуть свою молодежь домой, и их телами заткнуть дыры в своей обороне.
Ну, уезжают, так счастливого им пути. Глядишь, еще и свидимся когда, если они в этой кровавой бойне, что Кавказским фронтом зовется, уцелеют. Жаль, что тренировки мои с ними окончены, но основное я выхватил, а дальше сам разберусь.
Наши парни сегодня ушли на полигон, а я сидел за столом в своей палатке, проверял очередную флэшку, на предмет чего-то полезного, и в этот момент, брезентовый полог входа откинулся и появился Гойгов.
— Здравствуй Саша, — старик присел напротив меня и с уважением посмотрел на ноут, который я выключил и отставил в сторонку.
— Здравствуйте, уважаемый алим. Мне сказали, что вы возвращаетесь домой?
— Да, пора и моим джигитам показать себя в деле. Вот, зашел попрощаться и поговорить.
— Конечно, — я привстал. — Чаю хотите?
— Нет-нет, сиди. У вас такого чая, как у нас выращивают, нет, а другого я не пью.
— Дело ваше, а я выпью, — чайник, стоящий на простой электроплитке рядом, был еще горячий и, сделав себе кружку напитка, я присел за стол, и спросил гостя: — Я так понимаю, что у вас есть ко мне вопросы?
— Имеются, — старик не стал юлить. — Ты ведь с Карой долгое время рядом был?
— Так случилось, — кивок головой, — что полгода бок о бок с ним ходил.
— Как думаешь, куда он своих десантников кинет?
— Говорят, что на Туапсе.
— В том то и дело, что говорят, а Кара человек резкий и не глупый, в голове не один план держит, а пять или шесть. Скажи, он что-нибудь говорил про Сухуми?
— При мне никогда, только Туапсе, Новороссийск и Керчь поминались. Однако у него имеются подробные карты всего черноморского побережья от Стамбула до Феодосии, и переиграть свои планы, ему ничего не стоит. Все может быть.
— Вот и я так думаю. С вашим комбатом на эту тему уже переговорил, и с СБ мыслями поделился. Ладно, это не твоя забота, нет, так нет, — он выглянул в окно, посмотрел на подъезжающие под погрузку машины, и вновь повернулся ко мне: — Время еще есть, пока мои воины вещи соберут, давай, сержант, угощай своим чаем.
Сделав старику крепкий чай, спросил его:
— А с чего интерес такой к Сухуми, там ведь с тех пор, как трабзонцы уцелевших жителей в рабство уволокли, и нет никого?
— А-а-а, — его лицо на миг искривила гримаса, — все равно завтра в новостях объявят. Войска Халифата прорвали нашу оборону на Клухорском перевале, но направились не к Нальчику, как ожидалось, а на запад, в сторону Кодора. Есть мысль, что Кара побоится высаживаться на ваш берег, все же у вас есть боевые корабли, которые его шаланды потопят за полчаса, и он бросит своих наемников на Сухуми, где никого нет, соединится с частями халифатцев, и уже по побережью начнет наступление на вашу территорию.
