Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов
— Гхм. Господа, может все же сжалитесь, над молодыми. Эдак Петр Алексеевич и о делах государственных позабудет, станет над кознями умышлять, дабы отомстить нам, — всячески стараясь справиться с охватившим его весельем, все же решил заступиться за государя Трубецкой.
Молодец генерал. Быть тебе фельдмаршалом. Ну, во всяком случае, направление верное, а там поглядим. А то, эти старички не на шутку разошлись и никак не желают утихомириваться. Нда-а. В том-то и дело что старики.
Вон Ягужинский, вроде и моложе всех, а как сдал за последнее время. Доктора так те вообще в один голос твердят, что кабы он продолжал вести прежний образ жизни, так может и отпели бы уже. Врут наверное, но уж помощник из него был бы никакой, это точно.
В виду того, что время все же военное, ну и учитывая заступничество, решили начать с президента военной коллегии. Против чего Петр и не думал возражать. Если кратко, то дела обстояли следующим образом.
Турки планировали взять реванш за поражения прошлого года. В этой связи в Констанце начала собираться эскадра и армия. Силы выходили изрядными настолько, что турками планировались сразу два удара. При поддержке флота по Аккерману. И Бендерам, тут уж силами только армии.
Однако, командующему Черноморским флотом, адмиралу Бредалю, удалось слегка поумерить турецкий пыл. По его команде флот, каким бы смешным он не выглядел со стороны, снялся с якорей и двинулся к Констанце. При этом адмирал прихватил с собой один из прамов.
Эти плавучие артиллерийские батареи Петр вообще не держал за суда, а потому поначалу хотел их просто пустить на дрова. Но Бредаль отговорил. С одной стороны, польза от них какая-никакая, а будет. Во-вторых, они могут послужить транспортом с которым можно будет доставить и орудия, и припасы, и людей.
Так оно в итоге и вышло. Но кроме этого, когда с них были сняты орудия для установки батарей в крымских портах, сами прамы превратили в блокшивы, плавучие казармы. Но вот одному из них пришлось опять вспомнить о своем военном предназначении.
Приблизившись к Констанце, и встав на якоря вне досягаемости береговых батарей, Бреаль, а вернее капитан Аничкин, начал обстрел своими ракетами порта и города. Надо заметить что городу досталось больше, чем эскадре, потерявшей всего лишь одну галеру и один старенький фрегат. Наученные горьким опытом, турки больше не скучивали свои корабли, да и точность у ракет на такой дистанции, мягко говоря, была слабой. А вот в Констанце начался такой пожар, что дым от него прикрыл все побережье.
Русские так же понесли потери. Им едва удалось снять с пылающего прама свои ракетные установки. Как не заливали водой палубу, но практика показала, что деревянные суда не очень-то подходят для использования реактивных снарядов.
Однако, эта вылазка никак не повлияла на планы паши. Хотя и позже намеченного срока, две турецкие армии и эскадра, выступили в поход. В Бендерах и Аккермане стояли двадцати тысячные гарнизоны. Укрепления были приведены в порядок. Боевые и продовольственные припасы восполнены, настолько, что нужды не должно было возникнуть в течении года.
Остальное было в руках офицеров и солдат. Сорока тысячам, предстояло остановить продвижение двухсот. Серьезное испытание, если не сказать больше. Но и выхода иного не было. Турция нешуточный противник, имеющий поистине огромный потенциал.
— Выстоят ли, Никита Юрьевич? — Усомнился Петр, услышав озвученные цифры.
— Выстоят, Государь. Крепости подправили, с учетом всех недостатков, имевшихся у турок. Ракет с греческим огнем у противника нет, так что будут воевать по старинке. Прямым штурмом только людей положат, и они это знают. Поэтому сразу начнут правильную осаду, а она потребует времени. Туда уже подтянулись казачки, общим числом до десяти тысяч. Так что, спокойной жизни не дадут, станут щипать помаленьку.
Да, выхода, кроме как держаться, перемалывая силы турок под стенами крепостей, не было. На случай падения Бендер и Аккермана, имелись еще три опорных пункта — Очаков, Кибурн и Перекоп. Они прикрывали Крым и имели гарнизоны общей численностью до двадцати тысяч. Сам полуостров должен был защищать Миних, у которого для этого имелась еще тридцати тысячная армия.
Петр собирался во что бы то ни стало удержать Крым. Этот полуостров являлся выходом к южным морям. А еще, обладание им являлось давним стремлением русских царей. Но при всем стремлении удержать Крым, ни о каких наступательных операциях в Причерноморье речи не шло. Перейдя здесь к глухой обороне, император намеревался предпринять наступление в другом месте.
Недаром же, на основе двух грузинских и армянских полков, собранных с невероятным трудом, сейчас были развернуты уже две бригады, по три полка в каждой. Сейчас уже не было острой необходимости в сохранении военной тайны, к тому же в прошедших боях, полки получили бесценный опыт. И именно их участие в боях, способствовало столь бурному росту бригад. И эти солдаты горели желанием отправиться на другой берег моря, чтобы освободить свою Родину.
Данные бригады общим числом в десять тысяч, входили в тридцатитысячную армию Ласси, готовящуюся к десанту на грузинском побережье. Конечно, силы не так чтобы и велики, для того чтобы отбить столь обширные территории, даже с учетом того, что большинство земель Армении и Грузии, находятся под властью персов.
Но с одной стороны, основные усилия турок будут сосредоточены в Причерноморье. С другой, наверняка в закавказских царствах, народ поддержит русскую армию и особых проблем, как с продовольствием, так и с пополнением личным составом, не будет. Даром что ли, создавались эти полки. Так что, армия Ласси могла даже разрастись.
Вместе с тем, ситуация на севере, оставалась весьма сложной. Из-за этого в Санкт-Петербургской губернии приходилось держать весьма серьезные силы. Пятидесяти тысячная армия, пребывала в готовности, на случай начала боевых действий со стороны Швеции.
Усиленно готовился Балтийский флот. Правда всех удивляло то обстоятельство, что император не отдал приказ о перевооружении торговых судов. По идее, на время войны, они должны были пополниться вооружением и личным составом, после чего встать в строй в качестве фрегатов. Вместо этого, суда продолжали свои рейсы, согласно торговых операций. Кстати, в ту же Швецию, словно ничего и не происходило.
Разумеется о делах флотов, Трубецкой не докладывал. Тут ведь какое дело. Генерал не имел никакого отношения к делам флотским, а потому не мог в них и лезть. Разве только высказать свое мнение со стороны. Просто Петр и сам знал, как обстоят дела на флоте, тем более, что там все происходило согласно его распоряжений.
После Трубецкого, последовал доклад от Ягужинского, по поводу происходящего в сенате. Надо заметить там все было не столь гладко. Многие сенаторы, склонялись к мысли, что государь уж больно круто заворачивает. Открыто противиться его воле, никто не стал, но все же высказать свое мнение посчитали нужным. Благо если оставаться в рамках, то и последствий можно было не опасаться.
Петру нужно было законодательное собрание и правительствующий сенат. От сборища болванчиков, готовых поддержать любое начинание императора, был бы только вред. Однако, это вовсе не значило, что мнение сената могло возобладать над его волей. Он мог отдать решение вопроса в их руки. Мог прислушаться к аргументированным доводам против. Даже последовать этим самым доводам. Но он всегда имел достаточно власти, чтобы наложить вето или единолично претворить в жизнь нужный закон.
Именно так обстояло дело практически относительно всех законов, касающихся крестьянства. Если государь и получал поддержку со стороны сенаторов, то они неизменно были в меньшинстве. Три года назад, когда принималось решение относительно заселения Запорожья, в сенате поднялась настоящая буря. Но Петр все же выдержал напор несогласия, и вышло так, как того хотел он.
Из доклада Ягужинского следовало, что крестьянский вопрос, теперь уже по всему Причерноморью, опять стал камнем преткновения. Практически все сенаторы, встали на дыбы. И опять, разделяющие взгляды государя оказались в меньшинстве.
— Я вот думаю, Павел Иванович, может мне гнать из сената всех помещичьих дворян, а оставить только служилых? — Вперив в Ягужинского строгий взгляд, сквозь зубы процедил Петр. — Ведь это вы, воду мутите. И ты в том числе, Павел Иванович, не надо мне тут честные глазки строить. Хотя тот закон вас почитай и не касается, знаете, что он может и вам аукнуться.
— Государь, да он скорее уж аукнется России, а не нам, — не стал отрицать своего неодобрения закона, Ягужинский. — Сам посуди. Ты хочешь чтобы среди казенных крестьян был брошен жребий, по которому десять тысяч семей будут переселены на новые земли. Но не просто так, а с выдачей каждой семье займа в виде лошади, коровы, инвентаря, продовольствия на год, семян и десяти рублей серебром. Мало того, эти семьи освобождаются от всяческих налогов сроком на пятьдесят лет. Они получают в собственность землю, по пять десятин на каждую ревизскую душу, коей могут распоряжаться по своему усмотрению. Отсрочку по выплате займа на пять лет, но и после этого срока выплачивать только малыми частями и без роста.
