Олег Лукьянов - Железный мир
— Сергей, — шепнула она бледными от переохлаждения губами, — насколько мне известно, у стен города построена гигантская выгребная яма. Каждое утро сотни золотарей из бездарных, носят туда со всего города чаны с отходами… А потом вроде это идет на удобрение фермерским полям.
— Стоп. Ты ведь только что родилась, откуда ты об этом знаешь? Откуда ты вообще знаешь мое имя?
— Сергей, я устала и замерзла, мне нужно отдохнуть… совсем немного.
— Потерпи, нужно найти место без воды. Ну, так откуда?
— Мне не приятно об этом говорить… Но я росла в теле Аркарис. Я видела и чувствовала все что она. И слышала все ее мысли и образы в сознании…
— Это очень хорошо.
Она пожала плечами. Хотя девушка сплошь в черных пятнах засохшей крови, но это движение выглядело столь чувственно и волнующе, что поймал себя на мысли о том, что перестал жалеть о ее спасении. Мне просто было страшно представить, каким пыткам подвергнет меня разъяренный император, когда поймает. Если поймает… Проклятье, что делать дальше? О чем я думал? Куда в этом мире можно спрятаться?
— … А эти подземные колодцы построены с двумя целями, — едва слышно говорила девушка, — во‑первых, для сточных вод — чтобы дожди не размывали мостовые, а во‑вторых, для обороны города. Если разрушители миркаридцев начнут обстрел домов, то жители спрячутся сюда, а воины могут напасть на врагов с тыла… Эти туннели простираются и за пределы города…
Кажется, она действительно замерзла настолько, что была на грани обморока. Я, конечно, тоже жалел, что обменял непромокаемые сапоги боевого мага на эти проклятые кроссовки, но все же не мерз как она.
Дренажная труба разделялась уже дважды — ее пересекали еще несколько, по виду не отличающихся друг от друга, сводчатых коридоров, но лишь, после того как мы их прошли, до сознания дошло, что течение в них выглядело слабее.
Когда мы подошли к следующему «коридору», я потянул туда пошатывающуюся от слабости девушку и скоро был вознагражден. «Правый бок» коллекторной трубы, представлял собой широкий каменный выступ, на котором можно посидеть, не касаясь ледяной воды.
Девушка рванулась к нему будто тонущий в болоте к ветке над головой. Я уселся рядом, снял и вылил из кроссовок воду, и чтобы согреться создал огненный шар размеров в два футбольных мяча и повесил его в воздухе посреди коридора. Было неудобно все время на нем концентрироваться, и поддерживать, но исходящее от него тепло того стоило.
Новорожденная потянулась к пламенному шару всем телом, выставила поближе озябшие ноги.
— И долго ты его сможешь продержать? — спросила она с опаской.
— Минут пять максимум десять. Шар конечно не боевой, не сжатым пламенем, но мои силы ограничены. Если бы не постоянно пополняющийся запас в амулете, я бы удержал его максимум минуту.
Глаза девушки вдруг сделались печальными.
— Сергей… я так и не поблагодарила тебя. Ты рискнул всем, что у тебя было ради меня…
— Послушай…
— Кассия.
— Что? — спросил я, не поняв ее реплику.
— Меня зовут Кассия. Меня так назвала моя мать.
— Аркарис?! — спросил, опешив, я.
— Нет, — аж помотала головой от неудовольствия она, — моя настоящая мать, а не эта… как ты ее правильно назвал, подстилка.
Несколько мгновений я хлопал глазами, потом, прочистив горло кашлем, продолжил:
— Так вот, Кассия, я спас тебя ни потому что ты такая красивая и смотрела на меня как на последнею надежду, а из‑за своих принципов. Мне отвратителен весь этот мир, все эти черствые люди в нем. И своим поступкам доказал по крайней мере себе, что не все наделенные силой и властью такие уроды…
Эти слова вырвались из души, и поэтому меня уязвило, что Кассия их, похоже, вообще не слышала. Несколько секунд смотрела на меня с тревогой в глазах, а потом не выдержала, спросила обвинительно:
— Сергей, зачем ты лжешь? Я ведь красивая! То есть… Я просто не могу быть некрасивой, ведь я очень похожа на Аркарис, а ее все мужчины считают прекрасной.
— Да прости, ты красивая, я только сказал что спас тебя не поэтому.
— Ну это ты так говоришь, потому что я вся грязная. Вот найду воду чуть потеплее, вымоюсь и будешь сам волочить за мной хвост…
Я вздернул брови, но успокоился когда заметил в ее глазах искорки смеха. Видимо пытается расслабиться.
— Ладно, давай помолчим пару минут, надо придумать, что нам делать дальше.
— А что тут думать? — спросила, удивившись, она. — Идем на Ирбис к моей матери. Она очень сильная. Она приютит и защитит, словом поможет.
— Если она такая сильная, то почему позволила тебя похитить и едва не принести в жертву? Почему… разделила ложе с императором?
— Сергей, я многого не знаю, но если в этом мире кто и станет помогать так это моя мать. Если ты не умеешь проникать в другие миры, то это единственный мой шанс выжить. У меня нет никакого выбора, чего не скажешь о тебе…
— В смысле?
— Еще не поздно передумать, отвести меня во дворец, броситься императору в ноги и вымаливать прощение. Тебя конечно накажут, но с учетом того, что ты покаялся, не строго. Архонты нужны империи…
— Слушай… Кассия, прекрати мутить воду, ты же знаешь что я тебя не предам…
— Не зарекайся, — сказали рядом, и я подскочил от неожиданности.
Катя в металлических доспехах гвардейца, правда без шлема, стояла в воде в трех метрах от нас. Не помня себя, я заставил зависший над водой огненный шар переместиться с бешеной скоростью, но она успела поднять руку в жесте отторжения. Огонь размазался, обтек ее фигуру, не причинив никакого неудобства. Тьма живущая в коллекторе воспользовалась моментом скакнула со всех сторон. Крохотный шарик над головой едва был в силах осветить улыбку женщины в панцирных доспехах.
— Ты вновь удивил меня Сергей, подобной глупости…
Не слушая празднующего победу архонта, с безумной скоростью выдернул из души львиную долю искрящейся энергии. Бабахнуло едва не оглушив, широкая ветвящаяся молния в узком коридоре прошла по дуге невообразимым чудом обогнув девушку в железных доспехах…
— Как видишь, не ты один умеешь показывать фокусы, — сказала она уже с суровостью в голосе. — Прекрати, иначе мне придется тебя вырубить.
Растерявшись, я опустил руки, но в ту же секунду в воду прыгнул Кассия. Она как буйно помешанная выбросила в сторону Кати руки и… из обеих ее ладоней, словно пламя из огнемета вырвалось нестерпимо жаркое инферно — пламя ада, но почему‑то белого оттенка.
Белый огонь залил половину коридора, окутал и скрыл с глаз Катю. Я стал почти уверен что она мертва, не представляю какая тут температура — не чувствую жар даже от близкого костра, но судя по начавшей превращаться в пар воде, и по тому как вспотела Кассия — застарелую кровь с ее тела смывали ручьи пота, понял что ничто живое в этом пекле не выживет.
Кассия выдохлась, упала на колени прямо в воду. Опустила голову и отчаянно зарыдала. Через секунду понял, что Аркарис вовсе неуязвима, по крайней мере, для наших детских заклинаний. Она стояла, смотря на рыдающую девушку зло и страшно, на меня глянула с отвращением.
— Бери свою подругу, и идем во дворец, — сказала она. — Тебя ждет суровое наказание, но император милостив, он простит. Ты не совсем виноват, это дьявольское отродье околдовало тебя.
— Что, о чем это ты?
— Эта девочка в которую ты, как тебе кажется, по уши влюбился — демонесса. Она всколыхнула в тебе кровь и навеяла желание и любовь своими чарами…
— Что?
— Не слушай ее Сергей! — пронзительно крикнула Кассия. — Эта мразь меня всегда ненавидела!
— Еще бы, зная то, что в тебе растет семя демона и пытается понукать тобой, заговаривать и управлять, только и остается что ненавидеть. Так что заткнись тварь.
— Сергей я прошу, не слушай ее. Умоляю…
— А почему ты мне это только сейчас говоришь Катя? — спросил я злобно глядящего на Кассию архонта.
— А зачем это нужно было тебе знать? Засунули бы ее в колодец, да и дело с концом…
— Но ведь император назвал ее своей дочерью? Он что демон?
— Нет! — воскликнула она, и, успокоившись, пояснила тише. — Император человек, божество. Но ее мать демонесса, а значит она тоже…
Я посмотрел на обнявшую меня за ногу, умоляющую о чем‑то обнаженную девушку, перевел взгляд на надменную женщину в панцирной броне… Покачал головой.
— Ложь, ложь, кругом ложь. Сколько раз ты меня обманывала Катя? Сколько раз подменивала одну полуправду на другую?
Я ухватил девушку за плечо, с трудом отцепил от себя, вытолкнул из ледяной воды.
— Катя, во мне не осталось веры. Я не поверю тебе даже если ты скажешь что у меня развязался шнурок. А этому бреду про демонов, уж тем более верить не стану. Я видел, что у твоего обожаемого императора есть одно черное крыло, и я видел, что он хотел убить свою дочь. Это все что мне нужно знать.
