Федор Березин - Война 2010: Украинский фронт
Не имея специальной аппаратуры, он не мог видеть не только колесное убожество основания, но и саму работу локатора. Нет, как раз его спорадические дерганья и опрокиды, а также трясучку секторного сканирования можно было наблюдать визуально. Однако сам электромагнитный луч, выписывающий узоры в далеком пространстве, наблюдать не было дано никому. Все эти диаграммы направленности, хорошо смотрящиеся в ватмане, представляли из себя чистую абстракцию. В самом деле, никто не мог наблюдать эти лепестки локационных полей со стороны; максимум что получалось – измерять напряженность поля в тех или иных точках пространства. И в общем-то даже таким Макаром получить расширяющуюся калачом форму диаграммы направленности никогда бы не вышло. Так что эта удлиненность колбас приемных и передающих локаторов выводилась только лишь из математики и тригонометрии загибов плоскостей отражателей. Зато как красиво она смотрелась и как виртуозно объясняла исходные нелепости наблюдаемой формы железных конструкций.
Например, как запросто наклонная, сорокапятиградусная по отношению к горизонту, угловатость передающих модулей смогла расщепить проблему засветки экрана при слежении за маловысотной целью: именно то, что доводит до белого каления офицеров наведения «семьдесят пятого». Как прелестно в этой же, визуально наблюдаемой антенной раздельности на два вроде бы независимых элемента разрешена задача запитки всего двадцатишестиволноводного тракта единичным магнетроном. Разбираясь в этих сложностях, получалось переносить красоту результата на исходное нагромождение выкрашенного зеленью железа. (Лишь иногда такое получается в антропогенной адекватности, когда сквозь призму понимания вдруг видится удивительная красота во внешне непритязательном человеке; но здесь сильно сопротивляется биологическая механика инстинкта продолжения рода, так что достичь окончательной слитности не выходит). В тоже время назвать все эти эманации локаторов оторванной от жизни абстракцией никак не получается. Видите ли, излучение реально. Оно отражается от препятствий, ловится приемником и своей преобразованной, многократно усиленной и переведенной в зеленоватость свечения сущностью видится нашим собственным глазным рецептором.
Вот сейчас эти натренированные в узкой специализации извлечения сущностей из абстракций рецепторы наткнулись на отметку цели.
– Вижу цель! – переосмыслив визуальное наблюдение в артикуляционный код, сообщим командир инструкторской группы капитан Логачев, выполняющий обязанности стреляющего. Вообще-то его наблюдения никак не могло относиться к волноводным завихрениям возвышающегося рядом с кабиной УНК локатора УНВ. Ибо антенный пост «сто двадцать пятого» не работал покуда на излучение, так что окружающую реальность в радиодиапазоне Виктор Степанович отслеживал по размещенному перед его лицом индикатору станции развертки и целеуказания – СРЦ. Тот же, в свою очередь, мог считаться только пуповиной пристегнутой к размещенному на приличной дистанции от С-125 радару марки П-18. Можно констатировать, что в данном случае кабина П-18 выполняла роль стоящего на стреме наблюдателя, а ударный комплекс играл роль затаившегося за выступом мужичка с дубиной. Они оба ждали беспечного прохожего, или непутевого грабителя.
Кстати, имелся риск не отличить одного от другого, ведь уже третьи сутки на группу дивизионов не поступали шифровки касающиеся смены опознавательных кодов. Однако после начавшегося мятежа это было вполне приемлемым, не сильно усугубляющим ситуацию, риском.
Четвертая власть:
«…еще одно из направлений распространения гегемонии Турции – однозначно Кавказ. Данный регион интересует ее очень и очень давно. Однако теперь, в свете происходящих событий, мы вынуждены исключить это направление вовсе. Видите ли, в случае вторжения на Кавказ, турки неизбежно наступят на самый болезненный мозоль России. Но кто в здравом уме свяжется со страной обладающей ядерным арсеналом? Причем, перед тем как связаться, выйдет из атлантического союза, который только и может гарантировать безопасность своего члена в таких условиях? Приходится признать, что большинство аналитиков неправы. Это, так называемое, „довооружение“ Турции, всего лишь свидетельствует, что данная страна хочет пойти по пути европейских демократий, придерживающихся постоянного нейтралитета. Как Швеция, или Швейцария, например. Данные страны сами обеспечивают свою безопасность в пределах разумной достаточности, но не хотят нести ответственность за чьи-то скоропалительные поступки. Значит, надо констатировать, что наконец-то принципы нейтралитета и мирного сосуществования народов докатились и до Азии. Турция – первая ласточка…»
64. Пляжные визиты
Александр Рудольфович Кузьминых стоит разинувши рот. Черт возьми, он много путешествовал по миру, и наверное такое можно было пронаблюдать где-нибудь в Ираке, году эдак в девяносто первом, или в две тысячи третьем – на выбор. Это там, где взаправду. Не взаправду, наверное, где-то в Италии, или еще у какого-то морского компаньона НАТО. Однако не приходилось. Но если бы пришлось, выглядело бы не так удивительно – рот можно не откупоривать на всю ширину. Сейчас Александр Кузьминых стоит пораженный молнией. Кстати, не он один. Еще бы нет, сюрреализм наблюдается не где-нибудь на острове Гренада, а в родном украинском городе с названием Мариуполь.
Кузьминых и прочие неизвестные ему лично свидетели лицезрят, как прямо из Азовского моря на сушу Приморского бульвара выбирается нечто большое, с тремя вентиляторами-чудовищами на корме. Это нечто явно на воздушной подушке. Идет по песку, а потом между деревьями набережной, яко посуху – в смысле, наоборот. Легко переваливает через железнодорожную колею. Александр Рудольфович уже полностью в мире Босха и прочих первооткрывателей абстрактного искусства; он бы совсем не удивился, если б из этой всеядной штуковины выдвинулись вагонные оси, и она пыхтя паровозом почесала бы прочь, к станции Мариуполь-Грузовой или куда ей там требуется. Однако желтой штуковине, раскрашенной для каких-нибудь пустынь, а не для центрального парка культуры и отдыха имени Пятидесятилетия Октября, так далеко наверное не требуется. Она уже на месте. Легко пройдя бульвар поперек, и распугав пяток легковушек, водилы коих теперь остановились и тоже пялят глаза на невидаль, штуковина, наконец, замирает. Винты все еще гудят, но уже октавой ниже. Сама штуковина опадает вниз, как бы приседая на корточки.
Тут же, без паузы для зрителей, у коих никак не получается обменяться впечатлениями для памяти, из штуковины начинают выползать какие-то военные машины. Они совсем не игрушечные, настоящие гусеничные и колесные броне-штуки. Еще из большой желтой штуковины горохом ссыпаются солдаты. Вроде тоже неигрушечные, но выглядят как в кино. Оставив четыре броне-штуки с пулеметами, а одну еще и с длиннющими усами антенн, главная амфибийная штуковина снова взрывается визгом загоняемого в трубные кожухи воздуха, снова приподнимается с колен и, совершив поворот «кругом», ползет назад, через проезжую часть бульвара, ЖД-полотно, пляж с разлетающимися в стороны подстилками, и наконец-то входит в воду. Нет, по-прежнему парит.
А.Р. Кузьминых в недоумении. Разве в Мариуполе назначались какие-то учения Северо-Атлантического блока? Однако так или иначе, но все еще кажущиеся игрушечными гусеничные машины уже перекрыли Приморский бульвар. Кстати, только две. Остальные пошли вначале посреди трассы, а потом свернули к санаторию «Голубая волна». Здесь они легко передавили декоративный металлический забор и наверное намерены – теперь уж не видно из-за препятствий – пройти по газонам насквозь, через парк и далее. Видимо их цель, некие другие, расположенные за парковой зоной и далее на возвышенности улицы. Удивительно, чтобы двигаться в этом районе города столь уверенно, нужно хорошенько тут походить – броне-штуки же явно пришлые. Да и пришедшая с моря вентиляторная машина сходу нашла одно из немногих мест, где получается протиснуться между деревьями и окантовкой набережной не зацепившись бортами и днищем – карта таких тонкостей не подскажет, только запутает. Но все подобные рассуждения являются лишь задним числом, при размотке пленки памяти назад. Вообще, делая разбор ретроспективно, можно радоваться, что высадка чужой морской пехоты прошла хоть и в боевом режиме, но без положенной для прикрытия стрельбы и артиллерийской подготовки.
Кстати, большая желтая штуковина на воздушной подушке не уходит прочь в море, а следует вдоль берега на восток. Скорее всего, внутри у нее еще полным-полно сюрпризов. Мариуполь – город большой. Она экономит свои подарки, дабы не обидеть какие-то районы отсутствием внимания.
В странном озарении Александр Кузьминых бросает взор наверх. Но воздушных десантов над городом его детства не наблюдается. Вероятно, времена столь затратных видов войсковой деятельности ушли насовсем. Может, это и хорошо. Два года назад, в день ВДВ, Александру Рудольфовичу поломали два ребра. Большие, и наверняка не слишком злобные ребятишки сливали лишку адреналина. Наверное, пришлые натовцы весьма продуманные бойскауты – они не планируют свои ученья в такие неустойчивые для ребер даты.
