Николай Мороз - Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение
– Здорово, – выдохнул Женька, – а чего только одну петлю поставил? Там же не один заяц на весь лес.
– Хватит пока, – ответил Егор, – одного бы поймать, а там посмотрим. И не топай, как слон. Ногу вот так ставь, на носок, потом пробуй, что под подошвой, дальше вес тела на всю ступню переносишь и на пятку приземляешься. Давай, пробуй, – распорядился он.
– Медленно очень, – пожаловался Женька, сделав пару кругов вокруг ели.
– Зато тихо.
Егор зашагал по мокрой траве и мху дальше. Шума стало меньше, Женька старательно выполнял упражнение и почти неслышно крался позади. Так прошел почти час, когда послышалось кряканье и шум крыльев. Егор поднял голову – над березами пронеслась пятерка уток, резко взяла влево и умчалась в сторону дороги.
– За мной, – скомандовал он и первым на полусогнутых ногах побежал вниз с обрыва, придерживаясь за ветки кустов. Женька несся следом, и на берег речушки вылетели одновременно. Не река – одно название, переплюнуть можно, да еще и завалена всякой дрянью – голые стволы деревьев, пни и даже пара колес от «КамАЗа» перегораживают течение. К преградам прибило несколько пластиковых бутылок и мелкие ветки, а между «плотинами» плавает десятка полтора уток, ныряют в ледяную воду и кружатся друг за другом на чистой воде.
– Стрелять будем? – глаза у Женьки загорелись, он смотрел то на Егора, то на жирующую дичь.
– Ага, сейчас. У меня тут в рюкзаке как раз горсть дроби и пара ружьишек завалялась. – Егор уже нашел в боковом кармане рюкзака леску с крючком и достал из пакета черный сухарь. Присел на корточки, подобрался к воде и опустил сухарь в воду. Хлеб размок быстро, Егор отломил кусок, насадил его на крючок, ловко запрыгнул на мокрый черный ствол и забросил наживку подальше от себя.
– Так мы кого ловить будем? – прошептал Женька. – Рыбу или уток? Тут, наверное, щуки тоже водятся.
– А кто клюнет, без разницы, – пробормотал Егор, не сводя глаз с ближайшей утки, – рот закрой и сиди молча. Или есть сегодня не получишь. И мешок приготовь.
Женька отполз к кустам бузины и еле слышно зашуршал там, копаясь в рюкзаке. Отличная откормленная бурая утка вытянула шею, приоткрыла клюв и со всех лап устремилась к сносимой течением наживке. Егор намотал леску на ладонь и терпеливо ждал. За первой уткой устремилась вторая, за ними ринулся крупный селезень. «Подойдите ближе, ближе», – гипнотизировал добычу Егор, и добыча добровольно шла на крючок. Почуяв за спиной конкурентов, первая утка потеряла остатки бдительности, разинула клюв, схватила наживку и заглотила ее. Подсечка, рывок, и утка вылетает из воды, повисает на невидимой нити, орет истошно, машет крыльями, бьется, но недолго, всего пару минут, и успокаивается навеки со свернутой шеей. А стая с заполошным кряканьем срывается с воды и со свистом уносится прочь.
– Лови, – Егор выдрал крючок из утиной глотки и бросил добычу Женьке. Тот поймал ее на лету, схватил за шею и уставился на повисшую в руках тяжелую тушку.
– Класс! – заорал он, потрясая уткой. – Я тоже так хочу! Покажи!
– Легко, – Егор уже был на берегу, – пошли за ними, они далеко от воды не улетят.
К вечерним сумеркам стая поредела на пять голов. Одну честно поймал Женька и орал так, словно добыл первого в жизни мамонта. На его крючок попался селезень, крупный, поджарый, по весу – как гусь. Это была третья по счету Женькина попытка – две первые закончились неудачно. Первый раз сдали нервы, и парень слишком рано дернул леску, во второй обезумевшей от страха и боли утке удалось вырваться. Взъерошенный, довольный Женька тащил тяжелый пакет с добычей, не забывал смотреть под ноги и делился впечатлениями.
– Здорово ты придумал – уток на крючок ловить! – восхищался он. – Жалко, что он только один, мы бы всю стаю переловили.
– Не я придумал, – отказался от чужих лавров Егор, – а крючок… Да, одного мало. Была у меня когда-то алюминиевая коробочка с пилотским набором рыболовных снастей для выживания, еще советского образца. Занятная, надо сказать, штука, все подчинено двум принципам: максимум пользы при минимуме объема. Все, что можно в полевых условиях заменить природными материалами, ими и должно заменяться. Да вот потерял я ее, давно потерял, и даже помню где. Жалко… Так, стой, не ори, жди меня тут. Молча! – Егор поставил рюкзак на еловые иглы и вынул из ножен в нарукавном кармане финку. Женька привалился спиной к стволу ели, сполз вниз и поставил пакет с утками себе на колени.
Егор кивнул и направился к орешнику. Темно уже, и снова снег пошел, но видно все отлично. Вот он, голубчик, висит, не шелохнется. В длину от ушей до хвоста больше метра, и вес – килограммов шесть, не меньше. Наполовину вылинявший русак, от задних лап к голове видны остатки и летнего, завитого в кольца, меха и нового, зимнего – более светлого, густого и пышного. Егор вытащил зайца из петли, снял с куста ловушку и направился обратно к елке.
– Вот.
Женька взял русака за задние лапы, вытянул на руке и уставился на мертвого зверя.
– Обалдеть, – дар речи вернулся к парню через минуту, – здоровый какой! Мы его так и понесем?
– Ага, сейчас. Ты с ним до дома не дойдешь, это во-первых. Отнимут и сырым сожрут. А во-вторых… Как в анекдоте получится. Пришел дедушка с другом с охоты, оба пьяные, разумеется. Подбегает к нему внучка и спрашивает: дедушка, что ты мне принес? Дедушка отвечает: вот, внученька, тебе белочка конфетку передать просила. И дает ей конфетку. А пьяный друг достает из мешка тушку и показывает девочке: а вот и сама белочка. В нашем случае – зайчик. Истерики на два дня будет. Нет, мы его в готовом виде доставим, чтобы сразу в кастрюлю. Держи, – Егор достал из рюкзака и подал Женьке фонарь, отобрал зайца, – помогать будешь. Только без криков. Ты крови боишься?
– Не знаю, – Женька защелкал переключателем, – нет, наверное.
И действительно не боялся, молча стоял за спиной Егора и светил, куда велено, пока тот возился с подвешенной за задние лапы тушкой. Мясо и часть потрохов сложили в пакет, голову, лапки и шкуру прикопали подальше от тропы.
– Мало как, – Женька взвесил на руке готовый продукт, – надо бы еще парочку. Может, повторим?
– Хорош браконьерствовать, – осадил парня Егор, – через недельку повторим, снова сходим. Или все зверье разбежится и придется по лесу сутками мотаться. И так слишком близко сегодня ловушку поставили, сюда зверь теперь долго не подойдет. Все, погнали, я есть хочу, – Егор убрал пакет в рюкзак за спиной Женьки и подтолкнул парня вперед.
– А утки? – вспомнил Женька. – С ними как?
– В овраге обдерем, завтра, когда рассветет.
На открытом месте ветер прохватывал до костей, Егор поднял воротник, натянул шапку на глаза и обогнал согнувшегося под тяжестью добычи Женьку. Снег уже не таял, под ним прятались мокрая трава и грязь на дороге, а в ложбинках появились первые сугробы. Ветер поменял направление, дунул слева, и Егор отвернулся от снежного заряда, зажмурился и посмотрел на темную островерхую стену дальнего леса. Если припрет, придется туда шлепать, а это километра три только по пустырю, а там еще черт знает на что нарвешься. Зато и зверья наверняка побольше, этого зайца им всем на один раз поесть по-человечески…
– Смотри! – выдохнул за спиной Женька. – Это у нас горит?
– Что? – Егор развернулся и подался вперед.
Молодой лесок здесь выходил в давно ставшее пустырем поле, и за тонкими деревцами небо стало мутно-рыжим, зарево крепло, поднималось вверх.
– Бегом!
Егор рванул к поселку, не разбирая дороги, перепрыгивал через старые борозды, перелетал с кочки на кочку. Лесок остался слева и позади, огонь освещал пока еще целые дома и выгоревшие руины, Егор видел вершины двух старых берез, чудом уцелевших в центре поселка. Горело слева от них, рядом с домом.
– Быстро, быстро! – проорал он, повернув голову, и потянулся к «макарову», переложил его в карман куртки и наддал еще. А сам все прислушивался, стащил шапку, сунул ее в карман. Выстрелов не слышно, рева двигателей тоже, зато позади что-то валится с хрустом и треском в траву и орет не своим голосом. – Что? Что у тебя? – Егор бросился назад, остановился над лежащим Женькой. Тот зашевелился, приподнялся на руках и кое-как уселся на снег.
– Ногу подвернул, – он согнул правое колено и задрал штанину, пытаясь разглядеть поврежденную конечность. Егор присел рядом на корточки, но тут же вскочил и подпрыгнул, глядя в сторону огня. Потом осмотрелся – следов колес на траве не видно, они бы наверняка остались, снега не так много, он бы не успел их замести. Женька выругался негромко, попытался встать и снова плюхнулся на траву.
– Вон там кусты видишь? – Егор ткнул пальцем в сторону мотавшихся под ветром жидких зарослей. – Туда ползи и сиди там, а лучше лежи. Что бы ни случилось – мордой вниз, башку не поднимай и не двигайся. Прячься так, будто на тебе ярко-красная рубаха и на голове включенная мигалка, как у «Скорой». Я за тобой приду. Понял меня?
