Олег Языков - Крылья Тура

– Хромов, а ты что? Тебе особое приглашение надо? Ты почему отпустил звено Рукавишникова аж на… дай прикину… на десять километров? Ты как ему помогать будешь, если что? Как взаимодействовать?

Пока комэск-1 дрессировал этих мартышек, мы с Василием, подняв свои «мессы» чуть повыше головы – более 6 тысяч метров, здесь вам не тут, ребята! – зашли на звено Блондинчика со стороны солнца.

– Атаку охотников засчитываю, условно сбит один истребитель звена лейтенанта Рукавишникова! – доброжелательно прокомментировал Хват. Конечно, как мы и договорились, он мне немного подыгрывал.

– Как! – взвился Блондин. – Никого они не зацепили! Не прошла атака!

В это время мы с Василием опять «набрали высоту» и, развернувшись, нависли над самолетами первого звена, угрожая им из безопасной позиции. Разогнавшегося было старлея Хромова комэск-1 осадил кулаком, отстал, мол, так и не рыпайся!

– Степаныч, имей совесть! У тебя сейчас какая высота? Меньше двух тысяч, так? А скорость? Не ври, Степаныч, говори как есть. Триста тридцать? Ну, пусть будет 330… Так куда ты раскочегарился? А-а-а, на по-о-мощь! Так тебе еще три минуты лететь. Опоздал ты со взлетом, Хромов, опоздал. А сейчас ты можешь лишь посмотреть, как этих лопухов на ваших глазах будут бить.

Нам с Васей засчитали вторую результативную атаку. Судьбу мы испытывать не стали и, сбив два истребителя из звена Блондина, ушли на свой аэродром. Где и взяли в обе руки по пруту с насаженными на каждом из них тремя модельками самолетов.

– После атак «мессеров» в зону сосредоточения наших войск вошли бомбардировщики противника! – голосом Левитана, объявляющего воздушную тревогу, прокомментировал события боковой судья. – Тридцать бомбардировщиков заходят на наши войска! Истребители, спите? Под трибунал отдам, к чертям собачьим! Хромов! Под расстрел пойдешь! Действуй быстрее.

Старший лейтенант Хромов всем хорош – спокоен, основателен, выдержан. Но – несколько медлителен и иногда теряется от крика и резкой смены обстановки. Вот и сейчас. Он не смог быстро принять решение и отдать единственно верный приказ на перехват бомбардировщиков.

– Все, атаку бомберов засчитываю! Хромов – на посадку, там тебя уже трибунальцы ждут, вместе с комендантским взводом.

– Так не пойдет, товарищ капитан! Мы на догоне лаптежников покрошить сможем! – набычился Хромов.

– Сможешь, не спорю… А смысл? Бомбы-то они уже сбросили! Толку от вас, товарищи летчики, как от козла молока! Проиграли войну. Наши войска разбиты и отступили в город Самарканд, плов кушать. Все, пошли в столовку.

Я оглянулся. Нашу площадку окружала плотная толпа. Все молчали. Улыбок и усмешек уже не было.

Хотите верьте – хотите нет, но на этой площадке впоследствии чуть до драк не доходило! Народ набил на площадке колышки-маркеры на условном расстоянии в 10 километров, притащил туда стол, разложили карты, линейки, секундомеры – и понеслось. Каждый «вылет» сопровождался тщательно разработанной «легендой». Скрупулезно учитывалось все – время суток, метеоусловия, положение солнца, количество бензина в баках, остаток и тип боекомплекта. Заложенные мною «блок-пакеты информации» начали успешно пробуждаться и усваиваться. Люди начали не просто мыслить, они начали мыслить творчески. И это им понравилось! Особенно это им понравилось, когда 1-я эскадрилья схлестнулась с двенадцатью «мессерами», захотевшими попить крови у наших ребят. На усиление быстренько подтянули нас, и мы, объединившись, разыграли пару комбинаций и просто порвали «мессов» на тряпки. Немцы тоже вызвали подкрепление, но оно, увидев пять горящих на земле костров, в бой не вступило, а предпочло смыться.

Битые машины были, конечно, и у нас, но сбитых – не было! Эта драка сильно прибавила уверенности не только молодым летчикам, но и пилотам постарше. Все-таки из-за всех этих перебросок и долгой нелетной погоды у нас был большой перерыв в боевой работе. Отвыкли уж мы от воздушных боев. Но, как оказалось, боевой хватки полк не потерял! Наше начальство все больше проникалось мыслью, что 111-й ИАП специализируется по борьбе с истребителями противника. А что – я не против. По мне – лучше с «мессерами» крутиться, чем туши бомберов мелкой дробью шпиговать. На них лучше «кобры» натравить – у них пушка 37-мм. У «яка» все же поменьше будет. А жаль…

Написать, что ли, письмо конструктору Яковлеву? Так, мол, и так, Александр… вот черт, как же его отчество, надо будет спросить… – имеющееся на вашем замечательном истребителе оружие недостаточно воздействует на бомбардировщики противника. Зачастую приходится делать до двух-трех атак на один бомбардировщик, что, учитывая продуманно расположенные пулеметные точки бортстрелков, весьма чревато появлением новых дырок в организме…

Фронтовые летчики просят вас рассмотреть возможность установки на вашем новом истребителе одной мотор-пушки калибра 23-мм и двух синхронных пушек калибром в 20-мм. И вообще, товарищ конструктор, когда же ты сделаешь самолет герою сталинградского неба Виктору Туровцеву, а? И назови его «Як-3», к примеру. Сделай его поскорей, пожалуйста… Уж очень он нам нужен на фронте.

Но это мечты. А на практике теперь, уже довольно часто, можно было наблюдать, как специалисты по противодействию истребителям противника из славного делами 111-го ИАП ходят по аэродрому, в столовку и на танцы «парами», «звеньями», редко, но иногда передвигаются и «эскадрильями», и это тоже бывало… Смеха это уже не вызывало, а слетанности и взаимопониманию летчиков помогало здорово.

Но не надо думать, что у полка не было трудностей и потерь. Были… Были и трудности, и потери. Причем как боевые, так и не боевые.

В январе – феврале полк потерял двух летчиков в воздушных схватках, а один молодой пилот разбился, облетывая вышедший из ремонта истребитель. Нет, он выжил, но ему предстояло длительное лечение, и вернется ли он в авиацию… Трудно сказать. Сильно досталось комзвена 1-й АЭ, который должен был облетать самолет сам, а не поручать сделать это молодому. В общем – все было, и сахар и горчица, так сказать.

О сахаре… Я вам забыл похвастаться. Мне присвоили звание «старший лейтенант», приятно все же… В своем времени я «дорос» аж до капитана! Но это в значительной мере потому, что одно время я занимал ряд определенных должностей в совершенно определенных организациях. Так что мне еще себя будущего надо догонять.

Наконец-то ввели погоны. Нас переодели. Мне стало значительно проще. Не надо было судорожно вспоминать, как титуловать, например, инженера из танковой бригады. Товарищ бригадвоенинженер, или еще как? Жуть! Сразу вспоминаются братья Стругацкие: «Бригад-егерь барон Трэгг!» – просто ужас. А сейчас я могу спокойно подойти к военврачу 2-го ранга и сказать: «Товарищ майор! А шарики колы[21] еще есть?»