Роман Злотников - Прекрасный новый мир

Шуршан замер.

– Но это будет не месть, а урок. Причем не тебе, а окружающим. Потому что я считаю, что человек, способный обмануть доверие, уже и не человек вовсе, а животное. Причем не любое – скажем, на благородного оленя он не тянет, а вот на свинью вполне. Так ты и будешь жить, как свинья. Поэтому, прежде чем дать согласие, подумай, а стоит ли его давать… – Грон замолчал.

Шуршан некоторое время тоже молчал, переваривая сказанное, а затем спросил:

– Что вам от меня надо?

И с того дня Шуршан со своими людьми мотался по знакомым ему до последней веточки и камешка лесам и дорогам графства и его окрестностей, пристально следя за всеми передвижениями насинцев.

– Есть новости? – поинтересовался Грон, когда Шуршан выхлебал первую миску похлебки.

Первую, потому что рядышком уже стояла вторая, а еще чуть дальше на тарелке исходил паром целиком зажаренный цыпленок. Несмотря на щуплое телосложение, Шуршан был чрезвычайно прожорлив.

– Насинцы вышли из лагеря, – сообщил Шуршан, сыто отдуваясь.

Потерпев поражение у Вьюнки, насинцы откатились за пределы графства, где и разбили лагерь, вокруг которого, будто вороны, и кружили парни Шуршана. И вот теперь Шуршан сообщил, что насинцы возобновили наступление.

– Давно?

– Первая колонна вышла четыре дня назад. Около двух с половиной тысяч. Они двинулись в сторону восточного брода. Три дня назад вышли еще тысячи полторы. И двинулись уже на запад. А день назад тронулись остальные. Тысяч пять-шесть.

Грон нахмурился.

– Значит, они получили подкрепление и восстановили прежнюю численность. А то и увеличили ее. – Он задумчиво покачал головой. – Что ж, все как мы и ожидали. – Он обвел взглядом своих офицеров. – Выступаем завтра утром. А после обеда… собираем оноту на дальнем лугу. Еще раз отработаем западный вариант.

Основой победы в битве у Вьюнки являлось то, что Грон использовал в схватке непривычный для этого времени и места принцип боевого перестроения. Вся воинская наука этого мира, как и во времена земного Средневековья, строилась на весьма простых принципах. Воинское искусство античности, включающее в себя умение долго сохранять строй и даже изменять его, маневрируя силами и средствами в соответствии с изменением обстановки на поле боя, было забыто (а здесь, может, никогда и не существовало). Максимум, что умели местные войска и их полководцы, – это выстроиться в некий боевой порядок, расположив пикинеров в одном месте, мечников за ними, двуручников еще где-то, а конницу на флангах, и дать сигнал к началу боя. Далее все вступали в схватку в тот момент, когда до них доходила очередь. А многие сражения вообще часто напоминали просто большую свалку, где разнокалиберно вооруженные оноты противоборствующих сторон просто валом валили навстречу друг другу и рубились, пока до одной из сторон не доходило, что она проигрывает, и она не начинала удирать. Все как в голливудских фильмах, где великие сражения сводятся к красивым индивидуальным схваткам и даже известные и сильные, в первую очередь своим железным монолитным строем, спартанцы и македонцы красиво так скачут по полю боя в одиночку и парами, укладывая поочередно набегающих врагов живописными кучами. То, что показала его онота в битве у Вьюнки, несколько раз за битву коренным образом перестроив боевые порядки, настолько выходило за пределы имеющихся воинских умений, что, вполне вероятно, до врага так и не дошло, что же там произошло. Да что там говорить, даже собственным офицерам, с которыми он заставлял глухо ворчащих наемников заниматься «всякой дурью», отрабатывая перестроения, ему пришлось все объяснять практически на пальцах. Но сейчас, спустя полтора месяца после той легендарной победы, все было уже по-другому. Его онота была готова показать преимущества новой тактики во всей красе…

Все молча кивнули и начали подниматься.

– Мне опять заняться стрелками? – уточнил Экарт.

– Я был бы вам благодарен, барон, – согласно наклонил голову Грон.

Шуршан проводил уходящих офицеров задумчивым взглядом и придвинул себе тарелку с цыпленком.

– Как твои ребята? – поинтересовался Грон.

– Да нормально, – расплылся в улыбке Шуршан, – никогда еще не зарабатывали золото таким спокойным способом.

Грон понимающе кивнул.

Разговор с людьми Шуршана, которых в темнице графа оказалось четырнадцать человек, состоялся дня через три после того, как Шуршан дал клятву наемника. На этот раз Грон был более краток:

– Вы имеете возможность выйти из темницы и вступить в мою оноту. Каждому из вас все то время, что вы будете мне полезны, станут платить по восемь золотых в месяц. Аванс получите сразу, как принесете клятву согласно кодекса. По два золотых.

Народ переглянулся. В этом мире еще не было принято рассаживать подследственных, проходящих по одному делу, по разным камерам. Так что все четырнадцать человек содержались в одном каземате, вместе с еще семью десятками таких же горемычных.

– То есть вы вытащите нас отсюда? – робко поинтересовался кто-то.

– Да.

Все опять переглянулись. Угрожать кому бы то ни было Грон не посчитал нужным. Он сказал Шуршану, что готов вытащить из темницы всех, на кого тот укажет, но за своих людей браконьер будет отвечать сам. Так что если он в ком-то сомневается, пусть оставит такового в темнице. Всем будет меньше проблем. По зрелому размышлению Шуршан отказался поручиться за двоих.

– Жадные больно, – пояснил он, – и тупые. Золото им глаза застит. Такие, может, сейчас и от всей души уверены, что не хотят никакой глупости сотворить, но вот подвернется случай – обо всем забудут. И всех подведут…

– А что будет потом, когда мы вашей милости окажемся уже не нужны? – осторожно поинтересовался кто-то.

– Вернетесь сюда, – спокойно пояснил Грон, – а может, и прямо на виселицу.

На его слова соратники Шуршана отреагировали разочарованным гулом.

– Так не пойдет, ваша милость, – заявил все тот же осторожный голос– Этак вы нами попользуетесь, а потом выбросите, как тряпку.

Грон пожал плечами.

– Я вижу очень хороший способ этого избежать.

– Это какой же?

– Продолжать оставаться мне полезными.

В путь онота тронулась через час после рассвета. Авенлеб тоже уже не спал. Весть о приближении насинцев долетела до города еще вчера вечером, так что теперь Авенлеб активно готовился к обороне. Самого графа в городе не было (возможно, именно поэтому Грону с помощью барона Экарта и удавалось столь просто решать дела с выпуском разбойников из графских темниц), но его управляющий и начальник городской стражи развили бурную активность. В отличие от средневековых городов Земли, в местных не существовало обученного и заранее разбитого на роты по цехам и городским кварталам городского ополчения, которое было вполне боеспособным. Боеспособным не только потому, что для земных городов это, как правило, был вопрос выживания, но еще и оттого, что в мирное время соревнования между городскими ротами в воинском мастерстве, проводившиеся весьма регулярно, составляли этакий средневековый аналог шоу-бизнеса. Здесь же вопрос выживания вообще не стоял – а зачем, если есть граф и его стража, ну а на крайний случай можно в любой момент нанять оноту? Да и шоу тоже были иными, более традиционными. Но сейчас в городе графа с его стражей не было – он вместе с королем воевал в Генобе, – а единственная к северу от Агбер-порта онота уходила на запад. Так что для того, чтобы создать шанс на какую-то, даже самую небольшую возможность успешно выдержать штурм, городским властям следовало сильно потрудиться. Да и с запасами на случай длительной осады тоже было не слишком хорошо. Середина лета – время, когда крестьяне доедают остатки прошлогодних запасов, а если год был скудным, то и вообще солому с крыш.