Андрей Левицкий - Трое против Зоны

Дождавшись этого момента, я вскочил, метнулся к двери и, вытянув над головой руки, высадил решетку вентиляции. Загреб в горсть попавшиеся под руку проводки и дернул, выдирая их с корнем. Затем посадил решетку обратно на жвачку, так как крепления болтиков я выломал. Какое-то время она там продержится.

И лег обратно. Все заняло несколько секунд.

Теперь начиналась самая неприятная часть плана. Вряд ли самая опасная, охранники не оставят меня тут помирать, камера большая, воздуха надолго хватит… но стрёмно, Зона меня поглоти!

Главное, не совсем понятно, что мне сейчас делать. Будет ли дан некий сигнал о неисправности и Фадеев сам узнает, что вентиляция в камере не работает? Или мне спустя некоторое время надо живописно изобразить удушье? Будет ли это звуковой сигнал или мигание диодов? Что я там испортил? Вообще прекратится подача воздуха или просто изменится какой-то режим?

Я перевернулся на бок, сделав вид, что сплю, а сам смотрел из-под руки на огоньки над дверью. Два из них стали красными. Тихое гудение смолкло или мне показалось, потому что хотелось, чтобы оно смолкло?

Очень быстро в камере стало душно. Я вспотел, начал дышать чаще. Пытался заставить себя вдыхать медленно и глубоко, но все время сбивался с ритма: организм чуял нехватку кислорода и пытался ее восполнить. Николай шагал мимо моей ячейки, не обращая никакого внимания. Пора уже паниковать или еще потерпеть? Не повредил ли я также и провода, сигнализирующие о неисправности? Или отсутствие сигнала уже воспринимается пультом управления как проблема этого достаточно, чтобы замигала какая-нибудь тревожная лампочка?

Начало двенадцатого. Время поджимает. Мне надо успеть уйти с базы до полуночи, до того, как следующая смена обнаружит мой побег. Если, конечно, у меня удастся. Ведь охранников нельзя вырубать: дежурные за пультом по показаниям датчиков сердцебиения увидят, что тут проблемы, пошлют сюда людей и за мной начнется охота. Долго скрываться на небольшой территории, которую я не знал, конечно, не получится.

Мое терпение стало истощаться, я был готов уже изобразить, что просыпаюсь и задыхаюсь, – когда Фадеев наконец обратил внимание на мою камеру. Видимо, на экране двери все-таки что-то изобразилось, потому что Николай, приблизившись, склонился над пультом, потыкал кнопки. Затем открыл заглушку на форточке.

– Эй, Химик, ты как? Ты в порядке?

Я оглушительно зевнул – сам по себе, даже не ожидал.

– Включи кондей, служивый, душно у вас – задыхаюсь уже.

Вид у него был несколько испуганный.

– Подожди там, – сказал он, нервно тыкаясь в пульт. – Ну как, так легче?

Я зевал без остановки, просто не мог остановиться. Против воли внутри поднималась паника.

– Не, только хуже. Вы меня уморить тут решили, что ли? Приказ-то хоть был?

Фадеев побледнел и схватился за рацию.

Не знаю, с кем он советовался – или же сам принял решение. Но, кажется, события развивались в нужную мне сторону. После недолгих переговоров первый охранник, имени которого я так и не узнал, пришел в наш отсек.

Николай отпер дверь.

– Выходи, – велел он. – Тут с вентиляцией что-то, не работает. Переведем тебя в другую камеру.

Ну ясное дело, что вам еще остается, подумал я, но вслух не сказал. Пока все шло по плану. Близилась самая рискованная часть. Я покинул ячейку под дулом MP и насупленным взглядом Первого. Руки в карманах сжимали заточенные фильтры.

Теперь все зависело от того, как быстро и точно я буду двигаться.

Я сутулился – поза покорности. Покорность жертвы расслабляет агрессора, ослабляет его внимание.

Николай отпер соседнюю камеру, встал слева от меня, одной рукой держа MP, другой придерживая дверь. Рукав этой руки чуть сполз, обнажая бледную кожу на запястье с синими прожилками вен. Первый остановился правее, по-прежнему направляя ствол своего оружия на меня. Я сделал шаг вперед и оказался между ними.

Я сделал ставку на то, что это конец их четырехчасового дежурства. Плюс неожиданность.

Одним движением я выбросил руки в стороны. Левой полоснул Фадеева по открытому запястью – ничем не защищенное место. Правой резанул Первого по лицу, метя в глаза.

Брызнула кровь, оба закричали. Первый нажал спусковой крючок, но рефлекторно вскинул руки при этом, и очередь ушла в потолок. Я упал, перекатился, вскочил у Первого за спиной, ребром ладони ударил его по шее и тут же пинком отправил в камеру. Следовало бросить Первого на Николая, но тот мог выстрелить и уложить товарища, а мне трупы сейчас не нужны.

Залитая кровью ладонь Фадеева соскальзывала с цевья, у него не получалось направить ствол на меня. Я ногой снизу ударил по стволу, выбивая оружие из рук. Пистолет-пулемет вывернулся из скользких от крови пальцев и сшиб крепившуюся на клипсе рацию. Схватив молодого за грудки, я и его кинул в камеру. Захлопнул дверь, надеясь, что запирается она автоматически.

Так и было. Правда, закрывалась она не быстро, пришлось налечь, и в какой-то момент мне показалось, что бросившийся вперед Первый успеет вставить в щель ствол. Но он столкнулся с зажимающим запястье Фадеевым, и толстая дверь всосалась в стенки ячейки, замуровывая беснующихся охранников.

Не позволяя себе передохнуть, я потыкался в пульт, включая им вентиляцию. И увидел, что Первый, прижав ладонь к окровавленному лицу, берет рацию. Мутанта мне в печенку, я не учел рации!

Голос Первого раздался у меня под ногами. Там валялась рация Фадеева, которую сшиб ненароком. Я подобрал ее – и побежал к выходу из отсека.

Изнутри дверь открывалась не с кода. Выйдя в коридор, я увидел, что дверь в здание открывается, – и метнулся в коридор с железными дверями. Дернул одну, другую – заперты. Только одна, в конце, оказалась открыта, и я заскочил туда. Вовремя: в здание кто-то вошел.

Я ожидал оказаться в темном помещении, но внутри горел неяркий свет. Под одинокой люминесцентной трубкой в дальнем конце лаборатории стоял стеклянный саркофаг, в котором лежало тело. От саркофага отходили трубки и провода к многочисленным приборам. Аппаратура еле слышно гудела, что-то равномерно попискивало. Я подошел ближе, склонился над заполненным жидкостью – хотя, скорее, каким-нибудь гелем – прозрачным ящиком. Там, в обтягивающем темном костюме наподобие водолазного, плавала женщина. К костюму, а также к голове ее крепились многочисленные электроды. В первый момент я едва не вскрикнул от неожиданности. Это же та тетка, лицо которой я видел в луже! Что это значит?

Из рации неслись приглушенные, взволнованные голоса. Времени гадать, кто эта женщина, почему она лежит здесь и как оказалась там, в Зоне, не было. Я направился дальше, к окну, стараясь ступать как можно тише. Выберусь наружу, пока всю охрану не подняли на ноги…