"Та самая Аннушка", второй том, часть первая: "Другими путями" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич
Синеглазых детей отвели знакомиться с синеглазками постарше, и им, вроде, оказалось вместе интересно, благо у большинства корректоров не такой уж большой разрыв в возрасте. Похоже, тут может возникнуть новая Школа, хотя и не очень понятно, зачем. Однако первые импровизированные лекции на тему «Что такое синие глаза и как с ними жить» уже идут. Мне хотелось послушать чисто из любопытства, но меня выпихнули в Библиотеку за жратвой для праздничного ужина, потому что я не корректор, и на меня никакие черти не наведутся. По идее. Это не точно. Я подумал, что, когда точка входа известна, то и наводиться особо не надо, можно просто проследить, но всё равно пошёл. Кто-то же должен.
Мы с Сеней отправились на зачистку местных кафе. Второй не синеглазый в компании, при этом мужчина и не такой вызывающе заметный, как экзотичные клановые, он стал очевидным кандидатом в носильщики. Я не просто так назвал это «зачисткой» — в три ходки мы вымели почти весь ассортимент, включая запасы пива и вина. Население тут крошечное, кафешки маленькие, и нас предупредили, чтобы мы теперь дня три на них не рассчитывали, потому что готовить просто не из чего, надо ждать, пока подвезут. Надеюсь, с продуктовыми караванами всё получится, иначе скромная местная экономика нас не потянет.
Стол накрыли у Костлявой. В домик у площади все бы не влезли, да и погода хорошая для большого пикника. Мы составили раскладные столы в один длинный, к нему подтащили складные же стулья — у клановых походный быт совершенно обычен, всё необходимое есть. Детишки лопают сладости, взрослые припали к источникам напитков.
— А где Донка? — спросил я Аннушку.
— Ей сейчас довольно хреново. Такой возраст сбросить непросто, ощущения те ещё, да и зрелище неприглядное. Организм выводит лишнее… всеми путями. Что-то среднее между змеиной линькой и тяжёлым пищевым отравлением.
— Не помрёт она там часом? — забеспокоился я. — Может, зря ты её одну оставила?
— Самое тяжёлое она уже пережила, дальше легче. Через несколько часов оклемается. Нет, не помрёт, её сейчас ломом не убьёшь. Разве что голову отрезать, да и то она ещё с полчаса материться будет. А тебя я попрошу — не пей много, ладно? А вот поесть советую хорошо.
— Что ты задумала? — толкнул я её в плечо. — Надеюсь то же, что и я?
— Почти, но не совсем. Давай отойдём ненадолго?
— Звучит подозрительно, но давай.
Мы отдалились от шумной компании, присев на каменную лавочку неподалёку.
— Слушай, солдат, — сказала Аннушка серьёзно. — У меня к тебе просьба, которая покажется тебе странной.
— Внимательно слушаю.
— Я не принимала настоящий ихор, только Вещество, когда оно ещё было, но, судя по всему, побочка у них должна быть одинаковая.
— О, так там побочка? И что же это? Что-то тяжёлое?
— Ну, — фыркнула она, — кому как. Многим нравится.
— Да что такое?
— Страшным образом хочется.
— Чего?
— Того самого, ну! Что ты, как дурак, ей-богу! Трахаться!
— Я чёт не понял… Или… Стоп. Ты… просишь меня?
— Да, блин, прошу. Скоро Донка придёт в себя, и первое, что она почувствует, это лютую хотелку. Пусть это будешь ты, ладно?
— Э… Я не знаю, как реагировать, прости. В первый раз моя девушка уговаривает меня трахнуть какую-то бабусю.
— Ты дурак? Она уже не бабуся. Очнётся такой же дурой, но двадцати лет. Я её помню, симпатичная была. Не красотка, тощая слишком, сиськи с фигу, жопа с кулачок, но обаятельная. А уж опыта ей точно не занимать, та ещё давалка была. Глядишь, и тебя чему новому научит.
— Блин, но почему я? Ладно, Сене Ирка глаза выцарапает, понимаю, но вон у Костлявой сколько-то мужиков есть…
— Так надо. Поверь, этому есть причина, потом поймёшь. Если тебе недостаточно, что я тебя просто очень прошу. Я вроде как не особо донимаю тебя просьбами, солдат.
— Э… Да. Но эта просьба конкретно странная. И да, я в тебя влюблён.
— Ой, только не говори, что у тебя на другую не встанет. Жопу нашей весьма некостлявой Костлявой ты каждый раз глазами провожаешь. Нет-нет, я без претензий, да и задница у неё ничего. Просто к тому, что у мужиков любовь на это дело не сильно влияет. Справишься.
— Да блин! Не хочу я справляться! Я бы лучше тебя в койку затащил.
— Будет тебе и моя койка. Но потом. А сейчас надо. Давай посмотрим на это с другой стороны? Вот ты стал бы мужика за жопу хватать?
— Вот ещё! С какой стати? Я вообще не по этим делам. Фу, скажешь тоже!
— Именно. А теперь представь, что это твой боевой товарищ, которому в ягодицу осколок прилетел. Окажешь ему первую помощь или будешь кричать: «Фу, мужиковая жопа! Ни в жисть не дотронусь!»
— Окажу, конечно. Всякое в жизни бывает, что ж ему, сдохнуть теперь?
— Вот. Давай считать, что нашу боевую подругу Донку внезапно ранило. В то самое место. И должен заткнуть эту рану, чем можешь и столько раз, сколько понадобится. Так лучше?
— Ну… если ты так говоришь…
— Клянусь, что никогда тебя этим не попрекну. И, как бы ни сложились наши отношения, эта ночь на них не скажется. Честное курьерское слово.
* * *
Донка явилась, когда я уже решил, что обошлось, и начал задрёмывать. В одном халатике, под которым ничего. Она покрутилась передо мной в свете ночника.
— Ну, какова, служивый, скажи?
— Красотка, — слегка покривил душой я.
Девчонка довольно обычная, худая, со впалым животом и небольшой грудью, симпатичная, но не более. Молодая. Очень. Двадцати не дашь. Седой лобок и седые, с внезапно чёрными корнями волосы на голове, но сейчас это больше похоже на модную окраску.
— Когда молоденькая была, редко одна засыпала. А теперь я снова молоденькая, и хочется мне так, что сейчас дым пойдёт. Аннушка сказала, что можно.
— А мне она сказала, что нужно.
— Я для Аннушки теперь — что угодно, — сказала Донка серьёзно. — Я теперь вся её. Никто для меня не делал такого. Но и тебя я обещала отблагодарить, помнишь?
— Надеялся, что ты забыла.
— Нет, — засмеялась девчонка, в которой невозможно узнать ту бабку. — Я была пьяненькая, но не настолько. Ты совсем-совсем меня не хочешь?
— Скажем так, некоторая часть меня не возражает.
— Вижу, — засмеялась она тихонько, — именно эта часть мне и нужна. А ты можешь спать дальше.
То, что случилось потом, было каким-то безумным ураганом, не поддающимся описанию. Я без ложной скромности не самый последний любовник, но стоило Донкиным губам коснуться моих, меня накрыло так, как будто я год женщины не видел. Мы начинали, заканчивали, делали короткий перерыв, чтобы отдышаться и попить воды и начинали снова… Такого марафона в моей жизни не бывало, но давался он почему-то без малейшего напряжения. В эту ночь я не просто превзошёл себя, я превзошёл все эротические фантазии всех девственников мира. Если бы тут была камера, мы бы, наверно, навеки оставили без работы всю порноиндустрию.
Окончательно выдохлись и заснули в растерзанной постели уже утром, а проснулись ближе к вечеру. Я думал, что не смогу ходить после таких упражнений, но чувствую себя на удивление бодро, только жрать хочется.
— Коня бы съела, — поддержала Донка. — Того, который, судя по ощущениям, меня всю ночь драл. А ещё лучше — торт с него размером. Ты как, служивый?
— На удивление, неплохо.
— Я, прикинь, тоже. Думала, неделю ноги сдвинуть не смогу, а на самом деле — хоть заново начинай. Но сначала пожрать!
— Но-но, — сказал я, натягивая трусы. — Это было один раз. И только потому, что Аннушка попросила.
— Не вопрос, — засмеялась она, — теперь у меня с этим проблем не будет, я думаю.
