Второй сын - Александр Владимирович Пивко
К тому же, крепость для него не только ограничение, но и возможности. Среди людей больше нет особых знаний о культивации. Где что сумели достать – тому и научились. Все это разрозненно, кусками. Добрался до первого ранга культиватора? Отлично, ты почти гений! Можно наняться в крупную семью аристократов, и жить припеваючи. Аристократам всегда нужны наемники. Но новые техники, теорию культивации, печати… все это каждому приходилось доставать окольными путями. В королевстве не было кланов или сект. Почти каждый культиватор - талантливый одиночка. И лишь два центра информации о культивации – королевская семья и крепость. Несмотря на всплывшие воспоминания Эррола, пока что юноше банально выгодно быть тут, вопреки всем проблемам, с эти связанными.
Почувствовав, что немного отдохнул, юноша вновь сосредоточился на печати. Выделив очередную порцию энергии, Эрвин привычно проследил, чтобы к даньтяню все еще тянулся «след» этой энергии. После чего начал воплощать печать. Первая линия, вторая, третья, четвертая… Формирование печати – вещь непостоянная, иногда выходило чуть меньше сделать, иногда – чуть больше. В этот раз все шло на удивление удачно. Седьмая линия, восьмая… В ауре постепенно формировалась готовая печать ловкости. Тринадцатая линия, четырнадцатая… к этому моменту обычно контроля не хватало, и энергия начинала развеиваться, заставляя все начинать сначала. Если, конечно, хватит сил. Но… в этот раз будто бы что-то помогало. Пятнадцатая… и… обливаясь потом, Эрвин изо всех сил старался сдержать пытавшуюся расплыться незаконченную печать, и «достроить» последнюю линию. Шестнадцатая! Готово!
Но не успел Эрвин обрадоваться, как напрягся еще больше. Законченную печать уже не нужно контролировать – она самостоятельна. Вот только… после ее правильного формирования внутри ауры обязательно проходит своеобразная волна энергии, после чего печать, используя оставшуюся связь с даньтянем, врастает в него. Но волны не было!
- Нет-нет-нет, только не это! – зашептал юноша, в панике рассеивая след, ведущий к даньтяню. Отсутствие волны означало только одно – эта печать была неправильной. Пытавшаяся прорасти в даньтянь дефектная печать ловкости замерла в ауре, когда потеряла связь. А потом, минут через десять, она постепенно начала вновь рассеиваться на составляющую ее энергию с нарастающей скоростью. И лишь тогда, когда от нее ничего не осталось, измученный Эрвин повалился на шкуру, переводя дыхание.
- Ну, неправильный результат – тоже результат. Теперь я точно знаю, что правильный вариант был все-таки правый. Осталось только собраться с силами… - прозвучал слабый голос юноши. Последняя, провальная попытка выжала его силы до донышка. Так оставалось только лечь отдыхать – сегодня уже ничего токового точно не выйдет.
Проснувшись на следующий день, Эрвин первым делом сверился со своими записями. После чего вернулся к попыткам создать печать. Вчерашняя попытка доказала, что в случае предельной концентрации, если, конечно, повезет, он уже способен добиться победы.
Как обычно, выделив «облако» энергии, все еще связанное с даньтянем, юноша принялся формировать печать. Первый десяток линий создался даже проще, чем вчера или позавчера. Дальше тоже было легче. Тринадцатая и четырнадцатая линии лишь вызвали легкое напряжение. Похоже, его контроль, после вчерашнего, немного подскочил. Остались две последних линии. Напрягая всю свою волю, Эрвин продолжал достраивать оставшуюся часть печати, одновременно не давая расползаться предыдущим. И… печать ловкости наконец оказалась достроена! Стоило сформироваться последней линии, как окружающее ее облако почти полностью было поглощено печатью. Едва заметная волна энергии импульсом разошлась от печати, моментально пронзая всю ауру, и вызывая дрожь тела. После этого остаточная связь с даньтянем окрепла. Печать быстро замерцала, одновременно с этим внутри даньтяня точно так же, мерцая, проявился образ печати. В конце концов, они поменялись местами – там, где еще недавно была сама печать, появился постепенно тускнеющий образ. А внутри даньтяня четко стала видна печать. Каждая линия, каждая черточка притягивала внимание. В отличие от нарисованной на бумаге, печать внутри даньтяня казалась живой, словно неотъемлемая часть организма.
Открыв глаза, Эрвин тихо рассмеялся. А в теле волнами прокатывалась энергия, кидая то в жар, то в холод. Организм менялся под воздействием печати. Передохнув немного, юноша вышел из своего жилья. После открытия печати ловкости первым делом стоило поесть. Ведь, меняя организм, тратились ресурсы. Его внутренние ресурсы, так что стоило пополнить их. А пока что движения юноши, если бы кто-то присмотрелся, были странными – то чуть резче, то, наоборот, медленней. Все потому, что организм менялся, адаптировался.
Но не успел он отойти и на сотню метров от жилья, как ему навстречу устремились трое культиваторов.
- Эй, новичок! – привлек наглый голос одно из них Эрвина. – Меня зовут Сигберт Железный, и ты мне не нравишься! Ты не уважаешь старших, так что я вызываю тебя на дуэль!
Юноша оглядел говорившего внимательнее. Этот культиватор был полноватым. Хотя ясно было видно – за слоем жира скрываются могучие мышцы, так что не стоит недооценивать его. На голове – яркая желтая повязка с одной фиолетовой лентой. Густые брови, недельная щетина на лице, и неприятный, наглый, с капелькой безумия взгляд. А его эмоции говорили сами за себя – от него веяло агрессией. С таким человеком невозможно договорится. Значит, не стоит и пытаться. К тому же… он только что раскрыл печать ловкости. Возможно, сами духи помогают ему проверить свои силы?
- Каких еще старших? – уточнил Эрвин. – А! Погоди-погоди, я догадался! Ты, получается, шавка Каспара? Подгавкиваешь, бегаешь на задних лапках… э-э-э… тапочки приносишь… или… а что там еще делают холуи?
Сопровождавшие наглеца культиваторы округлили от удивления глаза. Обычно, только вида их товарища хватало, чтобы любой новичок уже извинялся. Но чтобы самому нарываться на неприятности – такого не было никогда. А у Сигберта моментально налились глаза кровью:
- Ты! Ублюдок! Да я раскрошу твой череп! Вырву тебе сердце!!!
- Ух ты! Какой ты страшный! – ухмыльнулся Эрвин. – А еще очень храбрый – вызывать на дуэль меня, который стал культиватором всего пару недель назад. На тех, кто постарше, кишка тонка? Струсил? Потому что боишься, что тебя размажут, как дерьмо?
Заскрежетав зубами, Сигберт выдавил из себя:
-
