Отступник на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский
— Не отталкивает? — уточнила Маро.
Качаю головой.
— Ты странный, — констатировала бессмертная, которую я привык называть «девушкой». — Обычно меня считают каким-то…
— Чудовищем? — подсказал я.
— Вроде того. Я как черепаха, прожившая не одну сотню лет. Разное повидала, с разным столкнулась. И мне, как ты понимаешь, не о чем разговаривать с этими малолетками. Они… как дети. Несмышлёные младенцы… И даже хуже. Сложно объяснить.
— Почему не говоришь «вы»? — настала моя очередь отслеживать реакцию. — Мне пятнадцать. Я ничем от них не отличаюсь.
— О, нет, — Маро погрозила мне пальцем. — С тобой что-то определённо не так. Я не берусь утверждать, но… Я ведь общалась с другими бессмертными. Смотрела в глаза. У тебя взгляд, как у них. Это как посмотреть в пруд, затянутый ряской. Не понимаю, кто ты такой. Думала, что бес. И притворяешься, как я. А потом оказалось, что ты получил этот странный Дар с хождением сквозь стены. Я теперь вообще ничего не понимаю. Но ты однозначно старше своих лет.
Маро понесло.
— И ты не можешь так драться в свои годы. Ты хоть понимаешь, что при достаточной физической подготовке мог бы порвать меня на лоскуты?
— Да. Понимаю.
Девушка умолкла.
— А зачем тебе эта гимназия? — решил я переключиться на менее скользкую тему. — За эти годы… не поверю, что ты нигде не училась. Можно было десять докторских защитить.
Маро тяжело вздохнула.
— Отец… у него была мечта… чтобы я отучилась в гимназии Эфы. Не знаю, зачем. Она ведь давно существует, если ты не в курсе. Ну, и… я не знаю, как ещё можно почтить его память.
— А клан? Ты ведь в нём раньше не состояла.
— Нет, — девушка покачала головой. Не могу избавиться от этой дурацкой привычки считать Маро девушкой. — Отец состоял.
— Он был одарённым?
— Нет. Мама была. А папа работал в одном из НИИ правящего Рода. Там они и познакомились.
— Но твоя мама — не бес.
— Я же тебе говорила. У нас в семье нет ни одного беса. Никто не знает, что это за гены. Плата за бессмертие — похороны близких. Ты знал, что это единственный Дар, который почти нереально культивировать? Никогда не знаешь, где выскочит. В браке у бессмертных часто рождаются… обычные дети. Лишённые не только возможности управлять своей ки, но и самой вечности. И мы смотрим, как они умирают.
Голос Маро дрогнул.
— Только не говори, что вступила в клан по воле отца.
Прозвенел звонок.
Никто из нас даже не дёрнулся, потому что следующим уроком значилась теория психотипов, по которой уже были выставлены оценки.
— Он-то как раз не хотел, — грустно улыбнулась Маро. — В отличие от мамы. Знаешь, когда началась та война, где Хасан потерял свои ноги… я была одним из лучших пилотов Эфы. Но мы воевали в чужой стране против армии, поддерживаемой Волками. И нас там… вроде как не было. Так что Трубецкие от нас отказались.
— В смысле? — опешил я.
— Вычеркнули отовсюду, — пояснила Маро. — Из армейских списков, реестра клана, вообще отовсюду.
— Я не знал, что так можно.
— Можно, — заверила девушка.
— И что ты сделала?
— Разорвала с ними отношения, естественно. В Россию я не могла вернуться, потому что знала слишком много. Хасан… не знаю, как у него получилось. Наверное, из-за низкого уровня допуска. Он ведь только поначалу был моим командиром, потом всё поменялось.
— И ты не виделась с отцом?
— Его уже не было. Как и мамы.
— Но ты вступила в клан повторно. А теперь сражаешься за них на Турнире.
— Времена меняются, — уклончиво ответила бессмертная. — Они предложили очень… заманчивые условия.
— А как же ланистеры? Получается, ты уже знала, что будешь участвовать во всём этом?
— Конечно. Ланистеры — это спектакль для тех, кто не в теме. Они кое-кого выбрали для отвода глаз. Но все бойцы, даже из дублирующего состава, гораздо старше и опытнее этой школоты.
— Не представляю, что клан мог тебе предложить. После всего, что произошло.
Маро нахмурилась:
— Этой темы я предпочитаю избегать. Не обижайся.
— У каждого свои тайны.
Некоторое время мы рассматривали проплывающий в небе дирижабль. Каждый думал о своём. Мне почему-то вспомнился мастер Мерген, который считался едва ли не самым вредным наставником школы. Учитель, принёсший победу своему клану на одном из Великих Турниров, никогда не говорил о своей семье. На вопросы моих одноклассников отвечал уклончиво либо прописывал любопытным дополнительные отжимания. Постепенно перестали спрашивать. Теперь ясно, почему.
— Остерегайся Гамова, — внезапно заявила Маро. — Ты думаешь, что он играет по правилам, уважает твои условия… Но это не так. Далеко не так.
Жду продолжения.
— Если они не знают, кто ты, — сказала Маро, — то скоро узнают.
— Почему?
— Потому что… это Гамов.
Слова бессмертной ввели меня в состояние мрачной задумчивости. Больше мы не поднимали темы, касающиеся прошлого. Если Маро и догадывалась, что я не тот, за кого себя выдаю, то держала эти мысли при себе. Я получил приглашение наведаться в её родовой особняк после ремонта, на что ответил согласием.
— Правда, я не знаю, когда всё закончится, — добавила бессмертная. — Разрушения весьма серьёзные. И газон придётся новый заказывать.
Аристократы…
Мне бы ваши проблемы.
— А знаешь что, — в глазах девушки загорелись лукавые искры. — Приходи на тренировку после каникул. Я смогу пробить для тебя разрешение у особистов.
— И они не свяжут мои визиты с недавними событиями.
Маро улыбнулась:
— Забываешь про Зимний бал. К твоей персоне будет привлечено всеобщее внимание. К тому же, Гамов знает о нашей дружбе. Я бы не переживала.
После звонка мы отправились в кабинет Райнера, где куратор озвучил текущие оценки, позиции отдельных учеников и шансы претендентов на пробуждение. Пожелал приятных каникул и распустил всех по домам.
На лестничном пролёте меня перехватил Ираклий.
— Ты разве не домой?
Я собирался идти вверх, на третий этаж.
— Этикет, — на моём лице отразилось всё, что я думаю по этому поводу.
— Сочувствую, — Кучеряшка хлопнул меня по плечу. — А что на каникулах? Уже есть планы на Новый год? Ах, да… туплю. Но… Йоль же ты не отмечаешь?
— Сейчас — нет, — честно признался я. — Отмечал ли раньше… не помню.
— Заходи второго или третьего в гости, — не унывал Ираклий. — Останется много вкусненького. Знаешь, как у меня мама готовит? Пробовал сациви? А баклажаны с орехами? В Пригорье никто так не делает сациви, как моя мама. Знаешь, почему?
— Нет, — я искренне рассмеялся.
— Потому что она мегрелка, — сообщил Ираклий. — У нас куча семейных рецептиков, о которых никто не знает. Я уже всем про тебя рассказал. Будешь, как родной!
— Спасибо.
— Ты не спасибкай, а приходи в гости, дорогой. Я обижусь, если не придёшь.
— Уговорил, — я аж растрогался такому наплыву дружеских чувств. — Я позвоню.
— Номер знаешь, — Ираклий поднял два пальца, изображая телефонную трубку. — И помни, я с тобой разговаривать не буду, если не придёшь.
Распрощавшись с новоявленным целителем, я побрёл в кабинет Эльвиры Джафаровны.
* * *
— Должен признать, мы не были готовы к столь… массированному вторжению, — Гамов досадливо поморщился. — Не удивлюсь, если Око стянуло в Красную Поляну своих лучших бойцов.
Трамвай втянулся на мост через широкую реку, закованную в гранит.
— Не исключено, — согласился я.
— Хочу выразить благодарность от имени клана, — продолжил князь, — за то, что помог справиться с убийцами. Мы так и не выяснили… как ты проник на охраняемую территорию. И, самое главное, как убил пилота, не повредив корпус меха.
— Не понимаю, о чём речь.
— Ну-ну, — хмыкнул Гамов. — С другой стороны, какая разница… Главное, что ты эффективен, Кромсатель. Чрезвычайно эффективен. Не хочешь перейти на постоянную службу в клан?
Я отрицательно качаю головой.
— В будущем я обязательно рассмотрю ваше предложение, господин Гамов. Но не сейчас.
Князь поджал губы и несколько секунд любовался проплывающими за окном ландшафтами.
— Что ж, твоё право. Я бы предположил, что ты обладаешь неким уникальным Даром или запрещённым артефактом, позволяющим творить… хм… столь фантастические вещи.
— Я бы предпочёл сменить тему. У нас сугубо деловые отношения, ваше сиятельство. Некоторые из своих карт я не хочу раскрывать.
— И это разумно, — одобрил начальник СБ. — Вот только… ты должен понимать… что рано или поздно тобой могут заинтересоваться.
Боги!
Когда это закончится?
— Я не нарушаю установлений инквизиции.
— Все мы не нарушаем, — хмыкнул князь. — Ах, пустое. Я просто хочу сказать: если однажды за тобой придут, никто не поможет.
— Никто, кроме вас, — догадался
