Нехожеными тропами - Владислав Владимирович
Первый отряд, аккуратно вышел за стены форта, принялся собирать стрелы и добивать павших. Второй взобрался на каменный завал и начал изредка постреливать в сторону подъема. Потом вышел третий отряд, закрепившийся щитами на свежей насыпи из щебня, валунов и перемолотых тел. Варвары откатились, на пол километра, чтобы перегруппироваться и колонна, укутанная щитами, вновь двинулась на приступ, теперь уже не стен, а каменного завала.
Со стороны форта захлопали требушеты, отправляя в короткий полет глиняные сосуды с земляным маслом, или сырой нефтью. Со стороны северян разнесся вой, сначала боли, а следом и рев гнева, и теперь, упорядоченная колонна из шести человек, превратилась в человеческий вал. Местами горящий, местами утыканный стрелами, как еж, но прущий вперёд.
Новый штурм и вновь волна откатывается назад. Опять штурм, на сей раз, щитовиков защитников сметают и море людей, одетых в шкуры разбивается о волнорез стены. Требушеты не останавливаясь шлют снаряд за снарядом, запах паленого мяса поднимается вверх по ущелью. Все новые бойцы северян вкатываются на пятачок перед стеной, чтобы своими телами уровнять высоту. Защитники устали, это видно. Из двух тысяч бойцов, едва ли четверть на ногах
— Он втянулся, твой выход. — Толкс исчезает толчком эфира. Двое суток ожидания не проходят даром. С этой точки видно, как элитные воины окружают воина на коне, защищая его.
Печать огня, большая и неповоротливая, будто созданная для таких ситуаций, обрушивает ад на землю, выжигая воздух и превращая камень в стекло. Огонь от начала тропы идет вверх, в сторону остатков гарнизона и мягко опадает перед завалами. Пять сотен бойцов, с различными боевыми криками, начинают остервенело истреблять северян, запертых в ущелье. Безумство, безумство, кажущееся вечностью, но продолжительностью в пару часов.
Почувствовав неожиданную помощь, защитники оживились, запели луки, все больше поднимая уровень тел перед стеной. Солнце клонилось к закату, защитники, измочаленные, уставшие, покрытые кровью с головы до ног начали тихо опускаться один за одним, пытаясь ухватить каждый миг неожиданного отдыха.
Окинув взглядом далекий гарнизон и почерневший перевал, где постоянный ветер разносил пепел от тысяч сгоревших тел, Сергей начал спускаться вниз, туда, где камень еще не успел остыть, а вонь от горелого мяса забивала нос и не давала дышать. Два дня подготовки, практически без сна и отдыха, давали о себе знать. Два дня, от основания тропы и практически до самого гарнизона он с небольшими промежутками закладывал спящие печати в каменных глыбах. Два дня, как заведенный сводил сеть печатей к себе. Два дня, рутинной работы и напитывания печатей силой, от чего каналы силы в теле ныли, а мозг от одновременного контроля сотен печатей разрывался на части. Но оно того стоило. Сейчас, стоя на краю хорошо заметной черты, где пламя опалило камень, он думал: правильно ли он поступил. И опять приходил к ответу, что другого пути не было. Сто тысяч человек рано или поздно смели бы гарнизон и прошли внутрь. А дальше было бы только хуже.
Саммат, видимо почувствовав настроение хранителя, потерлась своей здоровенной мордой о его руку. Сергей машинально погладил, пропуская оставшиеся в теле крохи силы. Задумчиво посмотрел в сторону ярко освещенного форта, потом в сторону начала тропы, где становились на ночевку остатки войска, тяжело вздохнул, начал подниматься в гору, где в крошечной пещерке обустроил себе ночлег. Утро вечера мудренее.
Глава 19
Глава 19
Настойчивый, но аккуратный стук в печать щита, что закрывала узкий проход в приютившую Сергея пещеру, выдернул хранителя из глубокого сна. Поднявшись с импровизированной лежанки, по узкому проходу прошел к выходу, возле которого на валуне сидела женщина.
— Тебя было нелегко найти, хранитель. — Усмехнулась она, а Сергей, накинув кольчугу, вышел из-под прикрытия печатей наружу, скрестив на груди руки принялся разглядывать гостью. Даже сидя, было заметно, что богиня, довольно высокая. Темные длинные волосы перехвачены в нескольких местах тесьмой, образуя хвост, куртка, с мехом наружу, рубленные черты лица, немного грубоватые, но тем не менее красивые, ярко-синие глаза, кожаные штаны и высокие сапоги на меху. — Ну, полюбовался? — Сергей кивнул. — Скажи, зачем ты вмешался?
— А ты кто? — Хмыкнул в ответ Сергей.
— Файра, богиня охоты. — Не смутившись ответила та. — Ответь, пожалуйста, на вопрос. Зачем? — Пристально посмотрела в глаза хранителю, пытаясь определить его реакцию, а Сергей, точно также, изучал ее, стараясь разглядеть ее суть.
— Равновесие. — Тихо выдохнул он. — Эта война нарушает баланс и равновесие. Там, — махнул рукой в сторону перевала, — огромные площади, где можно спокойно поселиться, где можно спокойно сеять и пахать, жить и воспитывать детей, но мало людей. Катастрофически мало. — Тяжело вздохнув, опустился на валун, не отрывая взгляда от собеседницы. — И если это войско пройдет перевал, то все, что я начал создавать просто похерится. А я этого не хочу. Поэтому и стараюсь обойтись малой кровью.
Женщина отвела взгляд, немного его потупив. Помолчали.
— Я была против. — Наконец выдала она. — Но они никого не слушают.
— Кто они?
— Альрик и Ингемар… Два упертых барана! — Рыкнула она. — Я им сразу сказала, что в мир пришел хранитель, и надо идти знакомиться, но нет! Давай воевать, соскучились по битвам, по свежим душам, по крикам врагов на алтаре! — От возмущения, богиня стукнула кулаком по камню, превращая его в крошево. Быстро взяла себя в руки. — Ладно, я здесь не для того, чтобы обсуждать двух придурков, что не могут никак насытиться. Я пришла по другому поводу. — Сергей выжидательно приподнял бровь. — У меня есть дочь, — тяжело вздохнула Файра, — и она богиня жизни, которой нет места в этом пантеоне. Я, сколько могла, столько ее обучила, но она скоро войдёт в возраст становления, и ее тогда, просто убьют. — Она ещё раз тяжело вздохнула, и с мольбой посмотрела в глаза Сергея.
— Кто убьёт? — коротко бросил он.
— Альрик, к примеру, его жена Грейда, богиня жизни в пантеоне.
