Фельдшер скорой - Сергей Линник
Ага, или дверь сами прикрыли, потому что боец достал уже всех. Это же армия, тут не до сантиментов, тех, кто мешает тащить службу, сильно не любят.
Новый штрих внес какой-то узбек, явный дембель. Это обычно сразу видно, и тут дело не в способе заглаживания воротника на гимнастерке или изгибе пряжки ремня. Что-то есть в людях, которые скоро выйдут на волю. Ходят они по-другому, что ли. Вот и этот зашел, не спрашивая разрешения, выложил стопку конвертов, штук десять, наверное.
– Вот, тащ лейтенант, – показал он. – У Борякова в тумбочке нашли.
И опять вроде и не хамит, и обращается почти по уставу, но не как салабон какой-то, на равных, с достоинством.
– Что там, Курбанбаев? – спросил дежурный по роте.
– Это от родителей, – отложил в сторону верхние письма узбек. – Ничего там такого нет, обычное «любим-скучаем». А вот это – от какого-то Пономаря. Вот что он пишет. – Солдатик достал листик, обычный тетрадный, в клеточку, и развернул его. – «Ты же знаешь, – чуть распевно начал читать Курбанбаев, – что я должен был дембельнуться в восемьдесят втором, весной, но в госпитале меня научили одной отличной вещи, и вот я дома, даже год не отслужил…»
Дальше неведомый Пономарь излагал свой способ выйти на свободу с чистой совестью, но чуть пораньше. Именно его Боряков и начал воплощать в жизнь. Лейтенант в процессе чтения прямо-таки светлел лицом и взором. Большой пистон оборачивался мелкой неприятностью.
Я понял, что этот Курбанбаев – настоящий артист. Все он знал. Просто обставил так, будто письмо нашли случайно. Кто знает, может, он его давным-давно прибрал к рукам и выудил только сейчас. Потому что среди срочников больше всего не любят как раз тех, кто пытается уйти на дембель раньше, чем те, кто это заслужил. Даже пойманных на воровстве у своих гнобят меньше.
А тут – образцовая часть, по морде не дашь, за такое можно и на дизель загреметь годика на три. Не исключаю, что Курбанбаев сам дверь в сушилку закрывал. Но не будем играть в Шерлока Холмса. Наше дело маленькое: зафиксировали смерть до прибытия, в машину – и на базу.
Глава 15
На подстанции провожали в Вену – будто в последний путь. Нет, сначала все было весело, выпили шампанского, которое нам так кстати подарили на вызове, раздербанили два торта «Полет». Это уже я постарался, утром заехали, взяли. Несмотря на раннее время, народу скопилось – будь здоров. Давали по одному в руки. Пришлось скидывать куртку, показывать врачебный халат. Люди уважили и без очереди пустили, и скандала не случилось.
Стоило Лебензону уйти, сразу начали давать советы, как и когда соскочить (в момент обратного вылета, когда еще граница не пройдена, но все зарегистрировались – так искать сложнее), как беречься от гэбэшников под прикрытием (не болтай ни с кем лишнего, коси под дурачка). Все были уверены, что я уже не вернусь – прощались, будто с покойником. Чуть ли не траурные венки, хвойные ветки на полу…
– Да не собираюсь я никуда сбегать! – Я нашел взглядом бледную Лену. – Откуда вообще эта дурацкая теория у вас появилась на мой счет?
– Это все он! – Старшая фельдшерица Галя мигом заложила Каримова. – Ходит, рассказывает про тебя…
– А что я? – Наш «штатный диссидент» запихнул в себя кусок торта, закашлялся. Его начали стучать по спине. – Надо быть… кха-кха… идиотом, чтобы… кха-кха… с таким наследством…
– Да нет никакого наследства! – в сто первый раз закричал я. – Это была шутка! Понимаете? Шутка!
Врачи смотрели скептически. Типа дыма без огня не бывает. Когда у нас студентов посылали в капиталистические страны? Никогда. А про бактерию и доклад болтает для отвода глаз.
– Жениться тебе надо было, – вздохнула Галя. – Тогда бы точно вернулся.
Все посмотрели на Томилину, она превратилась мигом в красный помидор. Слухи про нашу связь просочились в коллектив: кто-то что-то видел, а не видел, так придумал, вот и понеслось.
Надо было срочно менять тему. Я спросил Галю, как она нашла своего супруга. Раз уж разговор зашел о свадьбах… И тут опять началась передача «Вокруг смеха». Про Лену все мигом забыли, принялись смеяться над историей Гали. А она оказалась любопытной.
В молодости главная фельдшерица работала перевязочной сестрой в подмосковной больнице. Направили к ней как-то плотника с поврежденным… членом. Топором случайно заехал себе по мужскому достоинству. Ничего критичного, но рану зашили и велели ходить на перевязки.
Молодой парень сначала дичился и стеснялся Гали, а потом ничего, разговорились и подружились. Само собой, специфические шуточки при перевязке, флирт. Там дошло до проверки работоспособности агрегата.
– Я ему потом специальные труселя сшила, – ничуть не стесняясь, рассказывала подробности фельдшерица. – С таким кармашком, обшитым изнутри мягкой тканью. На двадцать сантиметров.
В этом месте народ повалился от хохота, а я сразу спалил в коллективе две пары, которые так переглядывались… Ну, с пониманием и подмигиванием.
– И как ваш плотник отреагировал на эти трусы? – спросила все еще красная Лена.
– В ЗАГС сразу повел, – хмыкнула Галя. – Мотайте на ус!
Еще одна врачиха из новеньких рассказала, что тоже начинала медсестрой, но в травмпункте. Одна из смен была очень тяжелой, еле ноги таскала. А тут поступил молодой парень с трещиной в голени, пьяный. Отмечали институтский диплом. Врачиха сразу глянулась свежеиспеченному специалисту. Начал клеиться. А у нее еще пяток пациентов – поди разорвись. Отшила. И жестко так. Каково же было ее удивление, когда он явился в ее следующую смену.
– Тебе чего надо? – Докторша изображала в лицах мизансцену.
– Так вы мне гипс не на ту ногу наложили! Я никому ничего не скажу, если пойдете со мной на свидание.
Выяснилось, что хитрожопый студент засек коматозное состояние врачихи, подсунул ей не ту ногу для гипса.
– А ты бы мог ради меня вот так два дня мучиться? – тихо спросила Лена, подсев ко мне.
– Смысл хороших отношений – чтобы никто не мучился. Тебе же со мной хорошо?
– Да.
– Ну что еще тогда надо?
– Чтобы ты не уезжал. А вдруг и правда не вернешься?
– Ты больше слушай этих клуш. – Я чуть не сплюнул на пол. – Где родился, там и пригодился. Помнишь пословицу?
– Помню.
– Еще вопросы есть?
– Да. Можно тебя проводить в аэропорт?
Черт… Меня же Шишкина везет на своей «шестерке»! Нет, женский бокс, да еще перед директором института, нам не нужен.
– Не надо.
