Война (СИ) - Тимур Машуков
Я чертыхнулся, стукнул кулаками по столу, сбросив в сердцах все бумаги на пол. Затем рыкнул на секретаря, с испуганной физиономией заглянувшего в кабинет на подозрительный шум. Он оценил обстановку и моментально исчез, предусмотрительно закрыв за собой массивную дверь. Я тут же выбросил его из головы, опять углубившись в свои невеселые мысли. Чёртов мир магии! Одно только громкое название… А где порталы, способные в мгновение ока перенести человека в любую точку планеты? Это же вообще мрак — столько времени теряется впустую!..
Кстати, разбирая архивы императора после его скоропостижной кончины, я нашёл и документы о своих истребленных финских родичах. Именно там и встретилось мне упоминание о пространственной магии, которой, якобы, владел род Торвиггов. Нашлось объяснение странным оговоркам Александра Павловича и косым взглядам моих наставников, которых явно предупредили о моих потенциальных возможностях… Что ж, и в этом моего официального отца постигло жестокое разочарование. М-да, оказывается, не только мне грезились моментальные перемещения по огромным просторам своей страны, а может, и за её пределами. Сейчас, когда то тут, то там вспыхивали волнения, зачастую переходящие в вооружённые стычки, такое умение ой как пригодилось бы. Вот только не ощущал я в себе даже намёка на что-то подобное. Да и подтверждения тому, что такое возможно в принципе, добыть так и не удалось — все тайны финнов ушли вместе с ними в могилу.
Вздохнув, я с непередаваемым отвращением стал собирать бумаги, разбросанные вокруг стола, в глубине души мечтая о том, как здорово было бы сейчас шагнуть — и оказаться сразу в лагере генерала Голицына, что наводил порядки на границе… Или в экипаже, что везёт Долгорукого в столицу… А ещё лучше было бы очутиться там, на Урале, в заповедных землях, о которых я столько слышал, но никогда не видел своими глазами…
О том, что утечка информации об открытиях погибшей экспедиции все-таки произошла, мы поняли, когда Министерство Иностранных дел, а вместе с ним и Министерство образования завалили обращения учёных мирового масштаба. На английском, итальянском, французском, немецком и других языках звучало только одно — настоятельная просьба, граничащая с истеричным требованием предоставить доступ группам компетентных специалистов к таинственной пещере, руководствуясь предварительными соглашениями о создании пресловутого Института Магии.
Вместе с официальными обращениями посыпались и незаконные попытки проникнуть на территорию Урала, дознаватели отлавливали лазутчиков одного за другим, и даже показательные казни не останавливали следующих. Почему всё делалось настолько топорно? Вариантов было два — то ли иностранные разведки, отчаявшись, делали ставку на количество, что должно было перейти в качество, то ли вся эта орава горе — агентов, прущих с грудью наголо на амбразуры, имела своей целью только одно — отвлечь внимание дознавателей, рассеять наши силы, чтобы, пользуясь этой неразберихой, незамеченным проник кто-то один. Кто-то, являющийся мастером своего дела. И я невольно вспоминал о пропавшем участнике экспедиции, который, по нашему разумению, и был лазутчиком, сумевшим тогда выжить, сбежать и донести важную информацию до своих хозяев.
Поняв, что любое промедление с нашей стороны грозит потерей странного артефакта, да и других ценностей, что могли обнаружиться в таганайской пещере, я отдал распоряжение ускорить подготовку новой экспедиции. Не ко всему мы были готовы, но главного удалось добиться — подопечные Нарышкина — старшего сумели разработать защиту от излучения шара. Она полностью блокировала все виды энергии и должна была позволить вывезти артефакт для дальнейшего изучения. Делиться перспективными разработками с другими странами я не считал нужным. Окончательный договор, что ограничивал бы империю, подписан не был, а значит — каждый сам за себя!
Неделю назад группа наших учёных, сопровождаемая двумя десятками военных отправилась в путь. Кроме того, в состав экспедиции по настоянию Тэйни был включён и несчастный Бикбай. Подобная просьба Тэйни меня, мягко говоря, удивила. Но меднокожая воительница была серьёзна, как никогда.
— Его одолевает тёмный дух. Только там он исцелится — или найдёт свою смерть. Отпусти его.
— Он болен! Ты же видишь, он истощал и телесно, и духовно. Он вряд ли вынесет тяготы пути. Ты хочешь обречь его на гибель?
Но Тэйни не слышала моих доводов.
— Это его путь. Он должен его завершить, даже ценой собственной жизни.
Я вспомнил, как выглядел Бикбай в тот день, когда Тэйни привела его в каморку, где встречались мы с Иваном Нарышкиным. В его тёмных, глубоко запавших глазах горело упрямство, граничащее с безумством. Моя защитница сумела остановить его у самого выхода из здания Тайной канцелярии. Как он, будучи в таком состоянии, сумел пройти мимо охраны, мимо дежурных дознавателей — было загадкой для всех. И, судя по выражению лица Ивана, его подчинённым предстояло пережить серьёзную выволочку за такое халатное отношение к своим обязанностям. Сам же беглец твердил одно — ему нужно на родину, иначе случится беда.
Когда я спустя несколько дней озвучил своё решение Ивану, то увидел на его лице промелькнувшую тень облегчения. Для него это было наилучшим выходом — избавиться от нежеланного, порядком надоевшего гостя, что требовал тщательного ухода и пригляда. Зато преодолеть сопротивление обоих начальников экспедиции — и военного, и штатского — было непросто. В конце концов, пришлось вспомнить о том, что я — император, и могу отдавать приказы, перечить которым не смеет никто.
Император… Я горько усмехнулся. Громкий титул, а на деле… В последнее время я ощущал себя заигравшимся мальчишкой, что возомнил себя правителем огромной державы, ни черта в этом не смысля. Но и опускать лапки, пасуя перед очередными трудностями, я просто не имел права. Слишком дорогой ценой достался мне этот престол, и не принадлежу я уже сам себе, связанный необходимостью заботиться о близких, о тех людях, что поверили в меня и поддерживают даже тогда, когда…
Тут мои мысли, приобретшие высокопарный тон, прервал какой-то шум за дверью. Затем она распахнулась и в проёме вновь возникла благообразная физиономия моего секретаря.
— Ваше Величество! Князь Долгорукий…
Отстранив субтильную фигуру юноши, в мой кабинет шагнул Сергей Иванович, принеся с собой с улицы свежий морозный дух:
— Алексей Александрович,
