Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов
– Но, дедушка!..
– Ай, заткнись, – отмахнулся старик и, развернувшись, отправился куда-то в задние комнаты.
Тем временем Елисей, следуя за своей юной проводницей, прихватив коней, обошел здание и, пройдя узкой улочкой, оказался на широком подворье. Причем вошли они через задние ворота. Вторые ворота, еще больше, выходили на соседнюю улицу. Обиходив коней и поставив их под навес, на указанное место, парень прихватил свои вещи и прошел за девочкой в дом.
– Вот ваша комната, сударь, – лукаво улыбаясь, сказала Сара и, толкнув дверь, сделала приглашающий жест изящной ручкой.
– Так дедушка вроде говорил про дальнюю комнату, – удивленно напомнил Елисей.
– А это и есть дальняя. Главный вход в дом там, – Сара указала в дальний конец коридора. – А это задняя дверь. Просто так от лавки сюда ближе.
– Понял, спасибо, – улыбнулся парень. – А где у вас колодец? Мне б умыться с дороги.
– Во дворе, за углом, перед садом, – тут же объяснила девочка.
Поблагодарив ее еще раз, Елисей прошел в комнату и, бросив вещи на стул, достал из мешка мыльно-рыльные принадлежности и, скинув черкеску, отправился к колодцу. Уже там, раздевшись до пояса, он достал ведро воды и принялся смывать с себя дорожную пыль. Увлекшись, он не заметил, как кто-то вышел из сада и, подойдя поближе, принялся с интересом его рассматривать. Елисей смыл с себя мыло и не глядя потянулся за полотенцем, когда рука его наткнулась на что-то теплое и упругое.
– Это тебя дедушка взял к нам на постой? – послышался мелодичный голос, и он, резко выпрямившись и развернувшись, едва не сбил с ног молодую, стройную девушку. В руках она держала его полотенце.
– Меня, – кивнул парень, рассматривая ее.
– Странно. Давно такого не было, – улыбнулась она, протягивая ему холстину.
– Наверное, это потому, что я умею придумывать разные механизмы, – предположил Елисей, вытираясь.
– Хотите есть? – неожиданно предложила девушка. – Пойдемте, я вас накормлю, – позвала она, не дожидаясь ответа.
* * *
Первый день, едва передохнув с дороги, Елисей занимался своими мелкими делами, а вечером был атакован Изей, которому не терпелось посмотреть на что-то новенькое. Помня, что он мастер точного литья, Елисей, недолго думая, предложил ему чертеж простейшей ручной мясорубки. Внимательно выслушав пояснения, для чего эта штука нужна, бугай пообещал заняться ею, как только выполнит заказ самого Елисея.
За эскизами они просидели до поздней ночи, а когда в доме все стихло, и Елисей уже устроился на своей кровати, в его комнату проскользнула бесшумная тень. Парень с самого начала отметил про себя внимательный, влажный взгляд Розы, но не думал, что она решится прийти. Сам же он и не собирался завязывать роман, будучи в чужом доме. Это нарушало все законы гостеприимства, принятые в этих местах. Но юное тело требовало свое, а сознание взрослого мужика его только поддерживало.
В общем, к его удивлению, кровать в комнате оказалась на удивление крепкой и добротной, а Роза ускользнула от него, едва начало светать. А самое удивительное, что за всю ночь они едва сказали друг другу несколько слов. Не до того было. Поспав оставшиеся пару часиков, Елисей выбрался к колодцу походкой сильно уставшего человека с ломотой в суставах и ноющей поясницей.
– Дорвался, блин, – ворчал он себе под нос, рассматривая в ведре с водой царапины на груди и шее, оставленные женщиной.
Быстро перекусив в своей комнате, легкий завтрак принесла все та же любопытная Сара, он оделся и отправился в город. Не сдержал любопытства. Очень уж хотелось посмотреть, как сильно отличается город этого времени от того, что помнил он сам. Из оружия он прихватил с собой только новый пистолет, кинжал и нагайку. Не в горах, в конце концов. Тут даже городовые иногда встречаются, убеждал он себя, вертя в руках перевязь с метательными ножами.
Добравшись до границы белой части, он решил не влезать туда, где может привлечь к себе лишнее внимание, и отправился на базар. Уж если можно где-то тут узнать последние новости, то только там. Базар на Кавказе и Востоке вообще это не просто место, где торгуют чем угодно. Это еще и чайные, где можно перекусить и отметить удачную сделку, и своего рода клуб по интересам, где любой желающий может просто поговорить и узнать все, что ему нужно. Надо только уметь задавать правильные вопросы правильным людям.
Делать это Елисей научился еще в прошлой жизни, поэтому не стал спешить и принялся прохаживаться по рядам, то и дело прицениваясь к товарам и слушая, о чем говорят торговцы. Слухов было много. Но главного, о начале войны, не звучало. Это и радовало, и настораживало. Впрочем, услышал он и много интересного. Обсуждали участившиеся случаи нападения непримиримых на поселения и караваны. Услышал он даже о себе самом.
История о том, что после мора в Пригорской выжил всего один человек, заставила оживиться многих. Порывшись в памяти, Елисей вспомнил, что в этом времени вспышки тифа, малярии и оспы в этих местах случались регулярно и уносили сотни жизней. Так продолжалось до введения обязательных профилактических прививок и тому подобных мероприятий. Но случилось это уже при советской власти.
«Вот и думай, лезть менять историю, или пусть все идет, как должно? – задумчиво хмыкнул про себя парень. – Хотя Первой мировой очень бы хотелось избежать. Как и поражения в японской. Да и политическое поражение после Балкан тоже не самая приятная история. Вот только как все это провернуть?»
Подобные мысли мелькали у Елисея регулярно. Но с чего начать, он не понимал. Слишком тут все было косно. Если уж и сообщать кому-то о своих знаниях, то это должен быть человек, имеющий прямой выход на императора. А таких на Кавказе только один. Генерал-губернатор. Но и до него так просто не доберешься. Просто не допустят. А лезть напролом, каторгой закончится. Тут с этим просто.
С такими мыслями он и свернул в ремесленные ряды. Присматриваясь к седлам, кобурам, поясам, сапогам и тому подобной мануфактуре, Елисей вспомнил, что в крепости его встретят аж три женщины. Одна постарше и две маленькие, но от этого не менее любопытные. А значит, неплохо было бы из поездки привезти им хоть какие-то гостинцы. Как говорится, дорог не подарок, а внимание. Тем более что жилось ему у Натальи весьма вольготно. И накормят, и обстирают, и в комнате приберут.
Найдя себе причину,
