Позывной "Хоттабыч" (СИ) - "lanpirot"

— Ну уж договаривай, товарищ оснаб! — ворчливо произнес генерал–майор.

— При попытке взлома «Блока» Менталистом, равным мне по силам, либо превышающим мой уровень — тебе выжжет целый участок мозга, отвечающий за хранение этой секретной информации! Вот тогда точно будет больно, товарищ генерал–майор!

— Умеешь ты осчастливливать, товарищ оснаб, — довольно бодро произнес Младенцев, которого постепенно начало отпускать.

— Ты сам этого хотел! — жестко отрезал Петр Петрович.

— Спасибо, Петя! — бесстрашно глядя в глаза Мозголома, произнес Младенцев. — Мне действительно было нужно это узнать.

— Узнал? — усмехнулся оснаб. — Легче стало?

— Стало, — признался генерал–майор. — Я ценю что ты для меня пошел на такое…

— Аукнется мне когда–нибудь моя доброта, — усмехнулся Петр Петрович, — где–нибудь в районе вечной мерзлоты! Но давай–ка вернемся к нашим баранам, — предложил он Младенцеву. — Вернее к одному — курсанту Абдурахманову!

— А ты знаешь, Петр Петрович, а я даже рад, что это не наш Резников! — признался начальник училища. — Не представляю парня в таком… виде…

— Илья геройски погиб! — произнес Петр Петрович. — Вечная ему память! Это даже возникший на его месте новый Резников прекрасно понимает.

— Так он… поэтому Абдурахмановым стал? — догадался генерал–майор.

— Именно! — кивнул оснаб.

— Черт! Чем дольше живу, тем меньше понимаю! Хотя, вроде бы, все наоборот должно быть.

— Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого, — процитировал оснаб изречение, приписываемые историками древнегреческому философу Сократу.

— В яблочко! — усмехнулся Младенцев.

— А этим словам, между прочим, уже несколько тысячелетий! Ничто не ново под луною [1]!

[1] Строки из стихотворения «Опытная Соломонова мудрость, или Выбранные мысли из Екклесиаста» Николая Михайловича Карамзина.

— Действительно, — согласился с Петровым генерал–майор. Был бы верующим, сказал бы — чудны дела твои, Господи [2]!

[2] Перифраз цитаты из «Поучения» Владимира Мономаха: «Велик ты, Господи, и чудны дела твои. Разум человеческий не может постигнуть чудеса твои».

— Давай ближе к телу, Семен Иванович! — Вернул задумавшегося генерала в «рабочее русло» Петр Петрович.

— Значит, тебе нужно в кратчайшие сроки инициировать деда? — переспросил начальник училища.

— Нам, товарищ генерал–майор! — ненавязчиво поправил собеседника оснаб. — Мои полномочия предусматривают постановку задач неограниченному кругу лиц, если это потребуется для выполнения задания!

— А оно потребуется… — вздохнул Младенцев.

— Уж, извини, Семен Михайлович — служба такая!

— Я вот о чем размышляю, — произнес Младенцев, — ведь у старика уже не первый «Всплеск»?

— Невозможно сказать это с точностью, — покачал головой оснаб. — Если принять за точку отсчета уничтожения группы Аненербе — то не первый.

— А если не первый, то он уже должен был спонтанно инициироваться! Ведь заморозил он того капитана…

— Заморозил, — подтвердил оснаб. — Еще неожиданный и спонтанный «Всплеск» случился, когда мы пытались разобраться, что же на самом деле произошло в самом начале…

— И какой направленности? — Тут же подобрался генерал–майор.

— Тектонико–геологической! — не скрывая кривой улыбки, произнес оснаб. — Всю Москву так тряхнуло…

— А так вот что это за землетрясение было! — воскликнул Младенцев. А мы тут себе всю голову сломали! Хоть и в Подмосковье расположение, а и нас знатно тряхнуло!

— Только его «аура» и после этого осталась «девственно» чистой! Словно он только–только пробудился! А что там произошло в действительности — мы не знаем! Эти участки памяти не открылись даже после вмешательства группы Капитонова–Мордовцева!

— Силен дедок! Теперь понятно, отчего наше командование на тебя так надавило! Ну и задачку ты мне подкинул, товарищ оснаб… — Задумался генерал–майор. — Но жесткая инициация в нашем случае не вариант — не выдержит дед… Хоть ты и уверяешь, что он крепкий старик.

— Но на многомесячные медитации у нас нет времени! — возразил оснаб.

— И это тоже проблема… — Генерал–майор забарабанил пальцами по столу.

— Есть предложения?

— Ну, можно попробовать, постепенно расшатать его психику… — слегка поморщившись, произнес Младенцев. — Не грубо, но методично — не допуская резкого обострения чувств…

— Сколько времени на это потребуется? — «в лоб» спросил начальника училища Петр Петрович.

— Ну… месяц–два, в зависимости от психического состояния старика.

— Две недели, Семен Иванович — больше не могу!

— Месяц, Петр Петрович! Не меньше, если хочешь, чтобы все боле менее нормально прошло… Хотя, какая тут нормальность? Нормальные Силовики месяцами к инициации готовятся!

— Согласен, нормальностью тут даже и не пахнет! Месяц, Семен Иванович! Пойми — больше не могу!

— Попробуем, — не особо горя энтузиазмом, — ответил генерал–майор. — Да где, черт возьми, носит этого Болдыря?

— За дверь посмотри, — улыбнулся оснаб. — Он там мучительно недоумевает, чем таким мы с тобой тут занимаемся.

— А ты откуда?… А, ну да — все время забываю о твоих возможностях. Что, и через стены в чужие головы залезать можешь?

— Увы, — «виновато» развел руками Петров, — служба такая.

— Никанор Фомич! — рявкнул во всю мощь генерал–майор, что даже стекла в окнах задребезжали. — Зайди!

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел бравый усатый «фельдфебель»:

— Тащ генерал–майор, старший наставник Болдырь по вашему приказанию прибыл!

— Вольно, Никанор Фомич, — ответил Младенцев, — проходи — садись. Поговорим «без чинов» — все мы тут одно дело делаем.

— Здравия желаю, товарищ оснаб! — В отличие от начхоза Пасичника, старший наставник был «прекрасно» знаком с Петровым и был прекрасно осведомлен, какими возможностями обладает этот неприметный товарищ, в военном френче без всяких знаков отличия. Осведомлен был еще с той, «первой», войны.

— И тебе не хворать, Никанор Фомич! — кивнул, словно ровне, бывшему белому фельдфебелю Петр Петрович.

Именно за такое отношение к «нижним» чинам, и дорожил своим знакомством с оснабом Никанор Фомич Болдырь. Он прошел к столу и занял свободный стул.

— В общем, дело такое, Никанор Фомич, — произнес Семен Иванович, — ты нашего нового курсанта уже видел?

— Это старикана того? — уточнил старший наставник. — Мне Пасичник уже пожаловался. Семен Иванович, ну в самом–то деле — нахрена он нам тута сдался? Я знаю, что пробудился, — предвосхитил ответ начальства старый служака. — Так оно того не стоит при таких сединах — не сегодня–завтра отойдет дедушка в мир иной! Только время и средства зря на него потратим!

— Ну, ты прямо как Пасичник заговорил! — хохотнул Младенцев. — Все бы так, да не совсем…

— А в чем фокус, Семен Иванович?

— А весь фокус в том, Никанор Фомич, что этот старичок–боровичок — потенциальный внеранговый Силовик! Несколько Силомеров спалил, а величина резерва так и неизвестна. Причем, у товарища оснаба есть небеспочвенные предположения, что очень и очень редкой специализации!

— И этого боровичка нужно инициализировать в срочном порядке? — предположил старший наставник.

— Да ты у нас догада, Никанор Фомич? — Безобидно «уколол» старшего наставника Петров.

— Да тут же и особо голову ломать не надо! Только совсем полный идиот не догадается! — фыркнув, парировал Болдырь. — Глядите сами: имеем потенциального внерангового Силовика раз, — он загнул палец на руке, — с неограниченным… Ну, замерить–то таки не удалось, поэтому считаем Резерв условно неограниченным — два! Идет война — три! А появление на фронте нового…

— Все–все–все! — «взмолился» оснаб, выставляя вперед руки. — Достаточно! Семен Иванович, ты откуда такие кадры изыскиваешь? У меня возникло стойкое желание его у тебя переманить!