Варвара Еналь - Мы можем жить среди людей
У двойных створок топтались все парни, кроме мальков, разумеется. Помалкивал взъерошенный Илья, хмурился Валёк и тихо ругался Колька. Федор посмотрел Эмме в глаза и кивнул на двери, мол, слушай.
Мощные железные створки даже не дрожали, принимая на себя частые и резкие удары. Хорошая, крепкая дверь. Голос из‑за нее еле доносился. Слабый голос больного человека, который умолял о помощи. Столько боли и страданий Эмма слышала впервые.
— Помогите мне… пожалуйста… помогите…
Как можно быть настолько черствыми, чтобы стоять и слушать, как человек мучается? Понятно, что этот человек странный, понятно, что он нарушает Закон, но он все‑таки человек. И ему надо помочь.
— Он фрик! — бешено закричала Таис.
В светло — карих глазах ее не светилось ни грамма мысли, только страх. Иррациональный, безотчетный страх. Может, так и сходят с ума на этих базах? Несколько лет в сумраке, холоде и голоде — и вот, будешь бояться даже собственной тени.
— Они скоро будут здесь… придут и съедят нас… — донеслось из‑за двери.
Похоже, парень бредил. Что‑то знакомое кольнуло Эмму. Где‑то она уже слышала это. "Они скоро будут здесь… они здесь…"
Ну, конечно, коридоры Нижнего Уровня, по которым она бродила прошлой ночью! Надпись на стене… Точно такие же слова! Или почти такие… Странное совпадение, но ведь это только совпадение. Парень за дверью говорит о своих заболевших товарищах. О ком было написано на стене — теперь уже не понять.
Валёк сунул флешку в дверной разъем, и створки поехали в стороны. Таис попятилась и побледнела, еле слышно произнесла:
— Чертова дверь…
На пороге стоял невысокий, худющий парень. Кожа его поражала какой‑то даже не бледностью, а серостью. Рот ввалился, а глаза, наоборот, казались вытаращенными. Огромная черная радужка заполняла почти все глазное яблоко. Парень трясся и не поднимал головы. Так и зашел, глядя из подлобья, из под спутанных, отросших волос.
— Закрывайте дверь… — проговорил он хриплым голосом, — иначе они придут сюда…
Но и без его советов Валёк знал, что делать. Дверь закрылась, тихо лязгнув. Ребята расступились, Таис и Федор вообще завернули за угол коридора.
— Иди за мной, — велел Валёк и спрятал свой нос в воротнике пайты.
Узкие кладовочки в самом конце коридора, видимо, пустовали. В одну из них поместили Кренделя — так назвал сам себя парень.
— Тут не очень удобно, но позже мы принесем тебе одеяло и матрас, — пообещал Валёк, — что с вами случилось‑то?
Крендель опустился на пустующую полку одного из стеллажей у стены, передернул плечами, забубнил:
— Не знаю я, что… стали все ругаться сначала… Жека подрался с Васькой… А после Васька посерел и сдурел… И Клин тоже… как они… сначала ругался и орал, после стал прыгать… А ночью Клин и Васька поймали Жеку и съели… меня тоже хотели, но не поймали… Я ушел от них…
— Что за чушь? Как съели? — не выдержал Валек.
— Да бредить он. Может, еду ему принести, — предположила Эмма, — ты есть будешь, Крендель?
Тот затряс головой и согласился:
— Буду… есть буду… есть очень хочется…
— Сейчас принесем.
Кренделя закрыли на механическую простенькую щеколду. Для кладовок не предусматривалось сложных электронных замков.
— Притащим ему еду, а после лекарства, — распорядился Валёк, — Федь, присмотришь, чтобы его не выпускали?
— Придется, — Федор стоял чуть в отдалении, и в его глазах явно читалось неодобрение. Что ему не нравится? Парень этот, Крендель, еле держится на ногах, вот — вот свалится. Боятся его абсолютно не зачем. А вот вирус может оказаться опасным. Потому лекарства нужны прямо сейчас.
— Коль, надо делать проход, — Эмма повернулась к Коле.
Тот выглядел потрясенным, видимо, внешний вид Кренделя очень его впечатлил. Проведя рукой по коротко стриженной голове, Колька проговорил:
— Что это за ерунда у них? Как называется эта болезнь?
— Надо поискать в сети, но сначала нужен проход, — Эмма подошла к Коле и дотронулась до его плеча, — Ты слышишь?
Коля вздрогнул, посмотрел на Валька и проговорил:
— Зря мы его впустили. Вот посмотрите ребята. Его жаль, конечно, но у нас тут мальки, девчонки. Если эта зараза расползется, нам всем будет каюк.
Последнее слово прозвучало, как приговор. Эмма вдруг вспомнила кости в пыльном коридоре. Может, тот человек умер как раз от этой болезни? Да глупости это, быть такого не может. До сих пор никто не болел на станции, значит, вируса не было. Он не мог храниться столько времени. Или мог?
— Не дрожи, Колючий, — бросил ему Валёк, — уже впустили. Эмма твоя этого захотела. Так что, вам надо, вы и делайте проход. Если надоест — можете его прогнать.
— Очень логично, — вмешался Федор, — сначала ты его впускаешь, а после говоришь, что не твое дело.
Валёк повернулся и направился к базе. Видимо, посчитал, что говорить больше не о чем.
3.
С лекарствами помог Лон, как всегда. Иммунные модули были в наличии в каждой каюте, их периодически давали детям. Благодаря этим препаратам восстанавливался и активировался иммунитет, и дети не болели. Эмма вообще не помнила, чтобы ее одолевала какая‑нибудь хворь. Иногда болела голова от усиленных занятий, как‑то раз в коридорах ей продуло ухо, оно заболело к вечеру. Но все это решалось быстро и легко. Ухо Лон закапал обезболивающим, дал иммуномодулятор, и к утру все прошло.
Были еще антивирусные препараты. Ими не пользовались, но про них рассказывали на уроках. Если вдруг на станцию попадет вирус — крейсеры ведь регулярно приходят, и могут завести инфекцию — антивирусные пилюли должны быть под рукой. Эти препараты действовали быстро и уничтожали все известные вирусы, и даже неизвестные. В сочетании с иммуномодуляторами они полностью сводили на нет возможность эпидемий на станции.
Колючий думал лезть за лекарствами сам, но Эмма вдруг поняла, что очень хочет увидеть Лона. Просто увидеть его, прикоснуться и еще раз убедится, что Второй благополучный Уровень все еще существует, а не канул в прошлое или еще куда‑то.
Вдохнуть теплый приятный воздух, пройтись по коридорам. Пусть она уже и не имеет право жить там, но есть Лон, и он всегда будет защищать и помогать. Есть все‑таки кто‑то умный и сильный, кому не безразлична судьба Эммы. И неважно, что это всего — навсего робот, и он выполняет заложенные в него программы. Наоборот, это большой плюс. В Лоне можно быть уверенной.
Все же остальное оказалось зыбким и непредсказуемым.
Эмма верно рассчитала время, когда у Сони должны были быть общественные работы. Пробралась в каюту, чувствуя себя чуть не преступницей, нарушающей Закон. Хотя в Законе ведь нет пункта о том, что взрослые не имеют право находится на Втором Уровне.
— Странные симптомы, — невозмутимо сказал Лон, хотя он и не умел удивляться, не было таких программ у него, — я не знаю болезни с такими симптомами. Изменения цвета кожи и радужки глаз… А не могли они достать какие‑то химические препараты и отравится ими? Как думаешь?
— Я не знаю, Лон. Могли, но они ведь не рассказывают. А там, на Нижнем Уровне может быть что угодно.
— Очень похоже на отравление. Утечек и неисправностей на станции нет, это я точно говорю. Но что может находиться на Нижнем Уровне, я не знаю. Уровень заблокирован, информация о нем уничтожена. Или скрыта.
— Все это очень странно, Лон. Надо разобраться во всем этом, обязательно разобраться. Завтра несколько ребят хотят попасть на Третий Уровень и попробовать с помощью кода пятнадцатого забраться в те отсеки, куда раньше у них не было доступа. Может, найдем мы нужную информацию.
— Попробуйте. Но будьте осторожны. Хотите, я поднимусь с вами на Третий Уровень?
— Нет, Лон, тебе не надо светиться. Ты нам тут нужнее. К тебе теперь никого больше не подселят, Коля забрался в файлы Моага и убрал нашу каюту из списка свободных.
— Только Соня у меня будет?
— Только Соня. Береги ее, ладно?
— Само собой, — присвистнул Лон.
Эмма посмотрела в его блестящие, спокойные глаза и первый раз в жизни пожалела, что Лон не человек. Захотелось вдруг обнять его и прижаться щекой к гладкому корпусу. Но что она почувствует? Холод металла?
Когда Эмма работала с малышами, она заметила, что те очень быстро успокаивались, если прижать их к себе, так, чтобы голова оказывалась на уровне груди. Прижать, погладить по спине и прошептать ласковые слова.
Наверное, когда Эмма была совсем крохой, кто‑то тоже носил ее на руках, прижимал к себе и произносил добрые слова. И, наверное, это был не робот. Вот если бы встретить этого человека на Третьем Уровне…
Вот если бы на Третьем Уровне все было в порядке…
— Мне пора, Лон, — Эмма грустно улыбнулась и поднялась.
Две пластиковые баночки с таблетками лежали в кармане пайты, напоминая, что внизу ждет больной человек, которому эти лекарства очень нужны.
