Александр Афанасьев - Отягощенные злом
– Да не было там никого… – сказал техник-сержант ВВС, привычно оправдываясь перед офицером…
Ничего не отвечая, майор направился в штаб…
В штабе лишней работы никогда не любили – штаб эскадрильи армейской авиации в Хосте исключением не был. Одним из самых загруженных его участков был сектор оценки и анализа. Официально он занимался лишь оценкой эффективности авиационных ударов, расшифровкой полученных изображений местности и определением целей для новых ударов. Неофициально этому сектору подчинялась часть спецназа ВВС, боевые метеорологи. Наряду со спасателями ПСС[49] боевые метеорологи входили в состав спецназа ВВС и являлись одной из наиболее подготовленных частей для работы за линией фронта. В тридцатые, еще до того как появились спутники, их забрасывали в глубокий тыл противника для определения погоды в районе цели и доразведки целей перед бомбовыми ударами. Они должны были уметь длительное время сохранять активность во враждебном окружении, работать как из леса, так и, легализовавшись, из населенного пункта, уклоняться от прочесывания, проходить через фильтрации – короче говоря, они должны были быть великолепными воинами, иметь все навыки разведывательной работы в глубоком тылу и в то же время быть отличными математиками, потому что в их задачу входил поиск решений для нанесения ударов, включающий в себя сложные математические расчеты. Сейчас погоду предсказывали спутники, но боевые метеорологи остались, только теперь в их задачи входило наведение авиационных ударов на цели, в том числе с помощью лазерной техники.
Грибоедов стал пилотом только потому, что не прошел отборочный курс боевых метеорологов в Южной Сибири, считающийся одним из самых страшных в мире курсов для подготовки экстремальных групп. Но он часто тренировался с метеорологами, вывозил их на задания и поддерживал дружеские отношения как с самими бойцами, так и с их командованием. Поэтому он без подсказок нашел нужную дверь и ногой открыл ее…
Для того чтобы разобраться в ситуации, нужна была система объективного контроля, и в Афганистане она была более всеобъемлющей, чем где бы то ни было еще. Дело в том, что воевать в Афганистане не так-то просто, граница между миром и войной очень зыбка и расплывчата: мирный феллах, днем трудящийся на своей земле, ночью может выйти на дорогу, чтобы подложить фугас, или с автоматом в горы, чтобы обстрелять расположение русских войск. Сами афганцы не считают, что в этом есть что-то плохое, для них нормально днем принимать помощь от русских, брать у них рис, керосин, а вечером получать деньги в мечети за то, чтобы ночью заложить фугас на дороге… Еще британцы заметили, что афганца нельзя купить, но можно взять в аренду. Если же русские открывают ответный огонь… через день жди делегацию старейшин, которые придут, продемонстрируют трупы и потребуют «выкуп за кровь», угрожая в противном случае объявить кровную месть русским.
В связи с этим приказом командующего каждый стрелок, выходя на боевую операцию, должен был иметь при себе две камеры: одну – подключенная к оружию, другую – на шлеме. Еще десять лет назад эти камеры весили два-три килограмма и обеспечивали сорок пять минут записи – сейчас камеры весили двести-триста граммов и обеспечивали как минимум восемь часов записи. Это называлось «система боевого документирования», камеры были снабжены обычными картами памяти, их можно было просмотреть на любом телевизоре или компьютере, что гражданском, что военном. И потому, как только старейшины приходили с претензиями, их усаживали в просмотровом зале и демонстрировали записи за этот день… из которых следовало, что был бой, а за убитого в честном бою мести быть не может. Использовались эти камеры и в других целях: разведка концентрировала информацию у себя и скармливала ее «Ермаку», глобальной системе разведки, а офицерам частей и подразделений было предписано просматривать данные записи с личным составом во время самоподготовки для определения типичных ошибок в бою и их корректирования.
На вертолете майора Грибоедова была отдельная камера записи – разведка снабдила камерами все летательные аппараты сил ограниченного контингента для того, чтобы каждый вылет давал и разведывательную информацию тоже. И кроме того, камеры были у всех бортовых стрелков. Взяв оба носителя с записями, он собирался просмотреть их, чтобы понять, что произошло. И сектор разведки должен был помочь ему в этом.
– Глянь-ка еще раз…
Офицер разведки, отвечающий за определение целей, подполковник Нессери, постучал по клавишам, остановил запись на посекундном просмотре. На записи было что-то видно. Именно что-то – с летящего вертолета получаются не лучшие кадры.
– И что?
– Это снайперы.
Подполковник пожал плечами:
– Я тут ничего такого не вижу.
– Давай прокрутим вторую флешку.
– Давай…
Пошла вторая запись…
– Видишь? Это стрелок-зенитчик…
Подполковник побарабанил по клавишам, колдуя над изображением, затем нажал «распечатать». Как и положено офицеру сектора разведки ВВС, у него был отличный, очень дорогой принтер, печатающий на цветной фотобумаге – больше половины откровенно непристойных плакатов, развешанных по всей авиабазе, распечатаны были именно на нем. Принтер зашипел как змея – и выбросил почищенное изображение…
– Тебе повезло… – прокомментировал Нессери, – можешь поставить выпивку своему бортстрелку. Похоже, североамериканский «Барретт», противовертолетная модель[50]. Он вовремя спугнул его, жаль, что не завалил…
– Да я не про это. Глянь вот сюда.
Майор показал на что-то на валуне.
– Видишь? Это след от пули. Пуля попала в валун и спугнула его.
– С чего ты взял… – Нессери был недоверчив, как и все разведчики, – может, это просто отражение? Дефект, сбой… что угодно.
– Это попадание от снайперской пули, – упорствовал Грибоедов, – эти парни спасли меня, и я хочу что-то сделать для них в ответ.
Со вздохом Нессери перенес снимок на специальный стол – у него была стеклянная поверхность и мощные лампы под ней. Закрепил снимок магнитами, включил освещение. Отрегулировал яркость… на максимальной можно было за пару лет сжечь глаза. Просмотрел снимок еще раз, первый раз невооруженным глазом, затем с помощью настольной лупы, какую используют книгочеи…
– Не пойму, чего… – сказал он наконец, – и что ты хочешь?
– Черт, ты что, не понимаешь? Эти ребята раскрылись только ради того, чтобы помочь мне. Если там была группа духов и она устроила засаду на вертолет – значит, там несколько десятков боевиков. Опытных боевиков! Раздраженные потерей возможности сбить вертолет – они этих двоих в порошок сотрут!
Со вздохом Нессери вернулся к своему столу, снял телефонную трубку, набрал короткий, на три знака номер.
– Дежурного… Капитан, доклад по обстановке за последний час… сектора юго-запад, запад, северо-запад… Особое внимание – сигналы прибой[51], сигналы от наземных групп, нерасшифрованная активность в эфире… спасибо, отбой. Ну, друг… видишь – ничего нет.
– Они там, и ты это знаешь.
– Что ты от меня хочешь? Послать группу на экстренный вылет? Наобум, без сигнала, без каких-либо материалов объективного контроля, без доразведки местности по пути следования, даже без вводных, кого спасать? Ты хоть соображаешь, что за такой вылет положено? А если это духи – по шмоткам сильно похоже…
– Да пошел ты!
Вертолет уже дозаправили – несмотря на опасность в Хосте, технику дозаправляли первым делом, потому что она могла потребоваться в любой момент. Оружие еще не выгрузили, потому что не прислали машину, в связи с этим экипаж оставался у вертолета: оставлять без присмотра две тонны оружия и снаряжения просто преступно. Почти в полном составе – неподалеку были и отпахавшие тур «дембеля» вперемешку с отпускниками. Они ждали попутного борта до Кабула или, если повезет, – до Ташкента. Только полный кретин останется гулять отпуск в Хосте или Джелалабаде…
Майор бросил взгляд на складированное в десантном отсеке оружие, потом подошел к дембелям и отпускникам:
– Здорово, пираты…
– Здравия желаем, господин капитан!
– Желание огрызнуться напоследок есть?
Дембеля и отпускники переглянулись. Это были непростые люди… люди, за последний год получившие опыт, какого нельзя было получить нигде и никак… опыт нахождения под прицелом, опыт горных патрулирований, засад и контрзасад, неприцельного навесного огня, когда даже автоматчики ведут огонь на два-три километра, чтобы показать боевикам, кто тут хозяин. И у них был свой, непростой счет к этой стране. Счет, который оплачивается только кровью, – вот почему многие, отслужив положенное в армии, возвращались сюда уже казаками, мстить…
– Зубы бы не выплюнуть…
– А что такое? – спросил один из бородачей, видимо, самый авторитетный.
