Сьюзен Коллинз - Рождение огня
Я думаю, они понимают, на что я намекаю. Что у нас не было никаких возмущений.
— О? Как жаль! — слегка разочарованно говорит Люси. — Мне всегда казалось, что ваш дистрикт очень... — и опять она уплывает, отвлекшись на какую-то пришедшую ей в голову мысль.
— ...интересный... — дополняет Бити. — Мы оба так думали.
Мне не по себе при мысли, что их дистрикт пострадал куда тяжелее нашего. Я чувствую, что мне необходимо вступиться за наших.
— Знаете ли, нас не очень-то много в нашем маленьком Двенадцатом, — молвлю я. — Нет, конечно, в эти дни вам бы так не показалось — такой у нас сейчас там корпус миротворцев! Так что, как мне кажется, наш дистрикт достаточно... интересен.
По дороге в секцию, где учат строить убежища, Люси останавливается и пристально смотрит на подиум, где расположились распорядители Игр: толкутся там, жрут, пьют и иногда даже обращают внимание на нас. «Смотри!» — говорит она, едва заметно кивая в их сторону. Я поднимаю взгляд и вижу Плутарха Хевенсби в величественной пурпурной мантии с меховым воротником — знак того, что он тут Самая Главная Шишка. Он кушает ножку индейки.
Не вижу ничего особо достопримечательного, но на всякий случай говорю:
— Ну да, его продвинули по службе, он теперь Главный Распорядитель.
— Нет-нет. Вон там, в углу стола. Ты можешь только... — Люси, как всегда, не договаривает.
За неё, как всегда, это делает Бити: — … едва-едва заметить это. Если приглядишься.
Я недоумённо пялюсь, куда они кивают. И, наконец, вижу ЭТО. Маленький квадратный участочек пространства, размером сантиметров пятнадцать, над углом стола, как бы чуть-чуть вибрирует, рябит, словно по воздуху там идут еле заметные волночки, искажая чёткие очертания края столешницы и поставленного там кем-то бокала с вином.
— Силовое поле. Они поставили силовое поле между нами и распорядителями. Интересно, с чего бы это, — морщит лоб Бити.
— Скорее всего, из-за меня, — признаюсь я. — В прошлом году на личном показе я послала в них стрелу.
Бити и Люси воззрились на меня с изумлённым любопытством.
— Меня спровоцировали. Так что — все силовые поля имеют такие вот пятна?
— Брешь?.. — неуверенно полуспрашивает Люси.
— Брешь в броне, как видно, — заканчивает Бити. — В идеале оно всё дожно бы быть невидимым, разве не так?
Эх, объявляют ланч, а мне бы так хотелось ещё о многом порасспросить их! Ищу Пита, но он болтается с группой из десятка других победителей, так что пойду-ка я на ланч вместе с Дистриктом 3. Может, мне удастся заполучить и Сеяну в нашу компанию.
В столовом зале ждёт сюрприз: кое-кому из группы новых приятелей Пита пришло в голову составить все столики вместе в один обширный стол — чтобы мы расположились за ним всем скопом. Это выбивает меня из колеи. Даже в школе я избегала есть за общим столом. Если честно, я бы вообще сидела одна, если бы не Мадж — она всегда подсаживалась ко мне. Наверно, я бы сидела за одним столом с Гейлом, вот только он был на два класса старше, так что ланч у нас по времени никогда не совпадал.
Обзавожусь подносом и пускаюсь в обход столов с кушаниями, расставленных вдоль стен вокруг всего зала. Пит догоняет меня у стола с жарким.
— Как дела?
— Хорошо. Отлично. Мне нравятся эти ребята из Дистрикта 3, Люси и Бити.
— Правда? — удивляется он. — А другие считают их слегка того... сдвинутыми.
— И почему это меня не удивляет? — язвительно говорю я. Вспоминаю, что Питер в школе всегда был окружён целой толпой друзей. Невероятно, как ему при этом удалось заметить меня, ну разве что ему бросилось в глаза, что у меня не все дома.
— Джоанна назвала их Шизик и Вольтик[6], — продолжает он. — Я думаю, что Шизик — это она, а Вольтик — он.
— А я тогда полная дура, если считаю что от них может быть польза. А всё из-за того, что сказала Джоанна Мейсон, натирая свои голые сиськи перед борцовским поединком, — ощетиниваюсь я.
— Вообще-то, я думаю, эти клички приклеились к ним уже давно. И у меня в мыслях не было тебя задеть, просто делился сведениями, — говорит он.
— Тогда усекай: у Люси и Бити мозги варят. Они изобретатели. Они даже углядели силовое поле, поставленное между нами и распорядителями. И если нам необходимы союзники, то я хочу чтобы ими стали они! — С этими словами я швыряю раздаточную ложку обратно в судок с жарким, забрызгивая соусом нас обоих.
— Да с чего ты так злишься? — спрашивает Пит, вытирая соус с рубашки. — Из-за того, что я поддразнил тебя тогда, в лифте? Ну, прости. Я думал, тебе тоже будет смешно — и всё!
Я трясу головой:
— Неважно. Всё так сразу навалилось.
— Дарий, — говорит Питер.
— Дарий. Игры. Хеймитч, заставляющий нас кучковаться с другими.
— Ты же знаешь — только вдвоём мы не справимся.
— Да знаю, знаю! Наверняка Хеймитч прав, — досадую я, — только не вздумай ему передать, что я так сказала. Всё-таки что касается Игр — тут он дока.
— Хорошо. В отношении наших союзников — за тобой последнее слово, — соглашается Пит. — Но как раз сейчас я склоняюсь в сторону Чаффа и Сеяны.
— Сеяна — это класс, но не Чафф! — говорю, — во всяком случае пока ещё нет.
— Пошли, сядем с ним за стол. Торжественно обещаю, что не позволю ему соваться к тебе с поцелуями!
За ланчем Чафф производит не такое уж плохое впечатление. Он трезв, и хотя он громогласно, на весь зал, отпускает грубые шутки, но почти все они — на свой собственный счёт. Теперь понятно, почему они с Хеймитчем так хорошо ладят друг с другом — тот слишком мрачен и угрюм. Но готова ли я объединиться с Чаффом — это ещё вопрос...
Я всё же пытаюсь быть более общительной — и не только с Чаффом, но и со всеми другими тоже. После ланча направляюсь в секцию съедобных насекомых. Там я встречаю трибутов из Восьмого дистрикта — Цецилию, ту, у которой дома осталось трое детей, и Вуфа, глубокого старика. Он туговат на ухо, да, кажется, и на голову тоже, поскольку пытается запихнуть в рот каких-то ядовитых тварей. Мне бы так хотелось упомянуть о встрече в лесу с Бонни и Сатин, но никак не получается ввернуть это в разговор.
Кашмир и Рубин, брат и сестра из Первого, приглашают меня в свою секцию, и некоторое время мы занимаемся плетением гамаков. Они вежливы, но сдержанны. Ничего не могу поделать — всё время думаю о том, как я убила обоих трибутов из их дистрикта, Диадему и Дивена, на прошлых Играх. А ведь наверняка они знали друг друга, а, может, даже были их наставниками. Так и получается, что как мои попытки завязать с ними отношения, так и мой гамак тянут на слабенький средний балл.
Иду упражняться в фехтовании мечом, сталкиваюсь там с Энобарией; мы даже обмениваемся парой фраз, но с самого начала ясно, что взаимной любви у нас не выйдет.
Когда я прихожу в рыбачью секцию — а вдруг услышу что полезное? — Дельф тут как тут, но в основном чтобы познакомить меня с Мэгс, той пожилой женщиной из Четвёртого. Она разговаривает на таком невразумительном диалекте, да к тому же ещё и едва шевеля языком — должно быть, перенесла удар, — что я могу понять только одно слово из произнесённых ею четырёх. Но вот что поразительно: она умеет сделать отличный рыболовный крючок из чего угодно — из колючки, серёжки, птичьей косточки.
Через некоторое время я вообще перестаю слушать тренера и вовсю обезьяню Мэгс. Когда мне удаётся сделать более-менее приличный крючок из кривого гвоздя и прицепить его пряди собственных волос, она одаривает меня беззубой улыбкой и бормочет нечто невразумительное, однако звучащее как похвала. Внезапно я вспоминаю, как она заступила добровольцем вместо той истеричной молодой женщины. Не может быть, чтобы Мэгс считала, что имеет какие-то шансы на победу. Она попросту спасала девушку, как я спасала Прим. Я решаю, что не прочь иметь Мэгс в своей команде.
Славно. То-то Хеймитч обрадуется, когда я сообщу ему, что желаю иметь в своей группе восьмидесятилетнюю старуху и Шизика с Вольтиком.
Всё, хватит с меня друзей. Перехожу в секцию для стрельбы из лука — хоть мозги в порядок приведу. Как это здорово — перепробовать все эти великолепные луки и стрелы. Тренер, видя, что неподвижные мишени для меня — семечки, принимается подбрасывать высоко в воздух нелепых фальшивых птиц — стреляй, мол. Поначалу выглядит по-дурацки, но потом вхожу во вкус — забавно. Вроде как охотишься на живую дичь. Ну, а потому как я сбиваю всё, что он бросает, он посылает в полёт всё больше «птиц» одновременно. Забываю о существовании остального зала, всех прочих победителей, забываю обо всех своих несчастьях и знай себе стреляю, уйдя в это занятие с головой. Когда я умудряюсь за один заход сбить пять «птичек», до меня доходит, что царит такая тишина, что можно слышать, как моя «добыча» шлёпается на пол. Оглядываюсь и вижу: большинство присутствующих побросали то, чем занимались и уставились на меня. На лицах можно прочесть всё: от зависти и страха до полного восторга.
