Норма Найт - Феномен хищника
-А вы, эта, откуда сами будете?
-«От верблюда», – без слов проворчала Диксон, шебурша и звякая чем-то в лодке. Я так и ответила.
-Это кто такой? Подруга сверху хихикнула. Я старательно делала серьёзное лицо:
-При случае, может, расскажем. «Если доживёте», – мысленно добавила Одинокая.
Она ещё лучше нас чувствовала настроение кантри, их ненавидяще-скотские мысли.
А у меня серьёзность не получалась, моё лицо, наверное, смеялось даже во время пыток. С этакой рожей надо было родиться в компаньонах – правителей развлекать. Только характер не тот, мда…
-«Не дури, Джес, я безумно люблю твоё лицо, как и тебя всю!» – тотчас отреагировала Дик.
Волчица восторженно присоединилась – «И мне ты очень нравишься!», сопроводив признание жаркой мысленной лаской, я аж вздрогнула.
Видимо, что-то отразилось в глазах, рулевой сально заухмылялся, приняв на свой счёт. Захотелось их пристрелить…
* * *ВОЛЧИЦАВеликий Лес, как с ними чудесно!
Я сделала оберегающий жест, чтобы не злить Рок самонадеянностью. Пусть только это продлится подольше!! Сегодня впервые была с взрослой женщиной, Лес, это так сладко!! Приступ острой нежности выжал из глаз слёзы, внизу всё заныло от напряжения.
И Диксон во время близости показалась старше своих лет. Не то чтобы хладнокровней, но как-то опытней… Руки и губы моих красавиц не описать словами, можно только выразить чувством. Что они творили! И как… Нет, это счастье, просто счастье! Снова жест-оберег.
Я не боюсь умереть, я боюсь потерять кого-нибудь из них. А деревенские очень плохо думают, нужно каждое мгновение быть начеку.
Правы были старшие, что не открывались чужим, в деревне до сих пор не знают о жителях леса. Конечно, до неё неблизко – три дня пути только в один конец, но я как-то раз ходила. Уже тогда, два года назад хватило ума наблюдать со стороны и не обнаружить себя.
Глядела с дерева, помогая очам внутренней силой. Сперва было очень интересно – ведь у чужих всё по-иному, начиная с одежды. Тогда впервые увидела штаны – две длинные матерчатые трубы для ног, вверху сшитые вместе. Такие же длинные, до земли, балахоны деревенских женщин. Первое показалось неудобным, второе – некрасивым.
Следующим отличием, бросившимся в глаза, было обилие детворы, и то, что люди всё время занимались какой-то работой. Я не видела никого без дела, кроме детей и совсем уже древних стариков.
Ещё одно открытие – у деревенских люди жили очень долго, явно уже неспособные охотиться. Кстати, я не видела, чтобы кто-то из деревни уходил на охоту, у них был противоестественный способ добычи еды. Видимо, эффективный, коль столько людей кормились в одном маленьком месте, но совершенно изуверский по отношению к животным. Всех их там держали взаперти.
Поняв это, я тогда решила немедленно освободить, кого смогу. Дождаться ночи, когда деревенские заснут – и сломать дверные запоры. Однако потом, всего за один день, я увидела столько, что к вечеру передумала вмешиваться.
«В каждом Доме свои порядки», – справедливо говорили старшие. Мы же не учим, например, муравьев, как им обустраивать жизнь.
Животные в деревне имели весьма непривычный для меня облик, в лесу таких не было, и я усомнилась, что они смогут выжить. Сплошь травоядные, ни одного хищника, кроме жалких подобий волков. Каким мрачным, жестоким колдовством деревенским удалось превратить могучих красавцев в ничтожных трусливых уродов? Тут уж я ничего не могла поделать – как расколдовать волков, я и сейчас не знаю. Надо будет спросить у подруг.
А тогда я едва дождалась темноты, чтобы как можно скорее вернуться в лес. Так было мерзко и противно, словно узрела червей на трупе, словно целый день дышала смрадом разложения.
Я поняла: жизнь деревенских намного более несвободна. Особенно тяжело их женщинам и животным. Женщины всё время беременны и всё время работают, а животные сидят взаперти до тех пор, пока их не убьют, чтобы съесть. Самое непонятное – похоже, они каким-то образом размножаются в своих душных, мрачных узилищах!
В общем, тогда мне хватило дурных впечатлений, чтобы возвращаться домой не три, а четыре дня – настолько отягощали ум мрачные мысли.
И вот теперь я увидела этих полулюдей-полуживотных вблизи. Нет, я неправа, даже в мыслях роднить их с животными – оскорбление Лесу! Скорее, они наполовину безумцы, одержимые эгоцентризмом до умопомрачения. Неужто мы хоть в чём-то на них похожи?
-Девки-бабы, жрать охота! – вслух заявил бугай.
Я довольно долго наблюдала за ними, никак не могла поверить – неужели Лес лишил деревенских способности передавать мысли и чувства? Наверное, это наказание за жестокость к животным. Что ж, справедливо… Дик высунулась через борт лодки с каким-то мешком в руке.
-Афоня, лови! – и бросила вниз.
Тщедушный мужичонка живо обернулся в надежде углядеть красавицу без одежды. Увы, она уже была в косоворотой белой рубахе, такой, как на обоих деревенских.
Видимо, решила замаскироваться, чтобы в пути не выдать себя необычной одеждой. Не имея длинных волос, мы вполне могли издалека сойти за мужчин.
-«Нашу одежду хочу поберечь», – отозвалась Диксон –«В ней удобней идти пешком. А в лодке можно и в этой».
Схватив еду, дохляк не удержал равновесия даже сидя, свалился набок, застонал.
-Чего ты? – удивился второй.
-Да ты же сам, гад, ногу мне вывернул, а теперь спрашиваешь!
-Ну жаль, башку не скрутил…
«Из-за этой паскуды мною девки командуют», – возникла в голове Ивана мысль, породив новую волну злобы.
Порывшись в мешке, Афанасий вытащил тряпицу с куском сала, что-то коричневое, угловатое, и жёлтое круглое. Ещё поискал в мешке…
-А ножик-то? – крикнул наверх.
Небольшой грубо сделанный нож Дик вертела в руке, взвешивала – сгодится ли, чтобы метнуть? Покачав головой, на всякий случай сунула острый кончик между досок настила. Тонкое лезвие жалобно тенькнуло, обломилось.
Нож упал возле изменника, тот торопливо схватил, глянул, кисло скривился.
-Дурень ты, – насмешливый голос подруги комментировал разочарование Афони. –Кто ж предателю острый нож в руки даст? Иван злорадно заржал.
-Сюда давай! – выхватил мешок.
Квадратная еда оказалась довольно мягкой, губчатой, резалась легко. Поверх коричневого куска здоровяк уложил ломоть сала, очистил сухую шелуху с жёлтого клубня растения. Внутри тот оказался белым, закапал сок. Пища отправилась в рот, с хрустом перемалываемая мощными челюстями, над берегом поплыл острый пряный запах.
Афанасий тоже чавкал, уныло глядя в другую сторону. Из-за лодки появилась Диксон с пустым холщовым мешком и ворохом одежды в руках. Кроме рубахи на ней теперь полотняные штаны, подвёрнутые до колен. Издалека не отличишь от деревенского.
В этой одежде подруга показалась ещё сексуальнее – с загорелыми крепкими икрами, босыми ногами. В ворот рубашки легко запустить руку… Или обе руки снизу, она ведь такая свободная.
Читая мысли, Дик широко улыбнулась. Стала укладывать зелёную одежду в мешок, снаружи привязала пару обуви за шнурки. Мешков оказалось три – каждая из нас получила по одному плюс чистые штаны и рубаху в придачу. Выходит, я стирала напрасно…
-«Ничего, и те пригодятся. Потом не надо будет стирать», – глянула Диксон. –«На лодке это нашла – переоденьтесь, а своё в мешки завяжите. Не так жарко в холщовом, ну и маскировка…»
Укрывшись от посторонних глаз, я надела штаны и рубашку. Непривычно ощущать между ногами грубую ткань. Пожалуй, идти в них по лесу не смогла бы – до крови натрут кожу. Ну а в лодке, может, ничего.
Рубашка села лучше – такая же свободная, как на Дик, внутри ветер гуляет.
Раздеваясь на ходу, появилась Джессика. Я только глянула на её крупные налитые груди, разукрашенные следами поцелуев, и тут же сграбастала подругу в объятия. Слабый стон, сладкая истома были мне ответом.
-«А как же ты, Диксон?» – спросила старшая, ловко стаскивая с меня штаны.
-«Пока втроём не получится», – ответила Дик. –«Но мысленно я с вами».
Одновременно ощутили на губах её поцелуи. Так можно целоваться сразу втроём!
За несколько минут так перепачкались в мокром песке, что пришлось снова идти мыться. А солнце скрылось, быстро уж не обсохнуть. Стали промокать друг друга майкой Джессики – только что мы любили друг друга, а эти невинные прикосновения милых рук опять родили в душе огонь. На влажную кожу надели рубашки и штаны: мне показалось, жар тела высушил капли воды за несколько мгновений. Позвали подругу:
-«Кого из нас ты больше хочешь сейчас? Иди сюда, Дик…»
-«Обеих, девочки, только обеих. Мы займёмся этим в лодке, как стемнеет».
Диксон послала два глубоких поцелуя, заставив нас схватиться друг за друга, чтоб устоять на ногах. Объятия продлились несколько дольше необходимого – я оценила новую одежду Джессики, через неё намного приятнее осязать любимую…
