Владимир Молотов - Урал атакует
Мотоцикл почему-то заглох, что оказалось весьма кстати. Костя вскинул автомат, спасительное оружие издало короткую очередь. Гриня, нелепо вскинув руки, дернулся пару раз и отлетел в сторону. Перекатился кубарем прямо на бетонку. Муконин перебросил автомат через плечо.
Не теряя времени, Костя обернулся к окну и вытянул друга. И уже волоком дотащил до мотоцикла и переложил в коляску.
Прежде чем отпустить ручку сцепления, Костя прощально поглядел на ярко полыхающую избу. Пожар уже охватил добрую половину.
Мир. Вашему. Дому.
Поехали!
Ветер засвистел в ушах. Эх-ма, давненько не катался на таких! Злополучный поселок остался позади. Пронеслось поле, потянулся лес.
Быстрее! На всех парах! Прощайте, скалистые горы… На подвиг отчизна зовет… Разлапистые сосны, казалось, торжествующе провожали его. Напутствовали своим многозначительным молчанием. И мелькали перед глазами лица. Нарик с исковерканной губой. Зеленый юнец Малек, оставленный в сарае. Маша, брошенная в Екатеринбурге…
Костя и не заметил, как очутился около «семерки». Заглушив мотоцикл, он сразу сходил за аптечкой и перебинтовал уже запекшуюся рану Гани, развязав руки и разорвав одежду. Рана была жуткой. Кровь выступала каплями вокруг изрытого красно-черным пятна. Во время обработки перекисью Ганя очнулся от боли и громко застонал.
– Тише ты, тише, – осадил Костя. – Все будет хорошо. Сейчас перевяжу и отвезу в больницу.
– А где эти чмори? – полушепотом осведомился Ганя, гуляя туманными глазами.
– Я их укокошил, – усмехнулся Костя, вдруг поняв всю тяжесть своей победы.
– Что, всех? – сумел удивиться соратник.
– Почти.
Потом Ганя снова отключился.
Он как будто уснул, но лоб покрылся испариной. Муконин наспех закидал все в машину – найденную в коляске «Урала» бутылку спирта, трофейный автомат Калашникова. (Как ушло, так и пришло!) Жаль, винтовка сгинула с концами, ну да ладно… В горле страсть как пересохло. Н-да, воды так и не удалось набрать. Досадно. А спиртом горю не поможешь.
Муконин, глотая остатки слюны, оттранспортировал приятеля в «семерку».
Нужно быстрей отсюда выбираться. Доставить Ганю в ближайшую больницу. А дальше придется выполнять миссию одному. Так уж сложилось, се ля ви! Японская перемать!
Руки сработали как никогда слаженно, мастеровито. Костя быстро уложил брошенные недавно поленья, поставил на них пневмодомкрат, приподнял задницу «семерки», еще раз уложил деревяшки под колеса. Сел за руль. Сцепление, газ, рывок внатяжку. Выехал!
И дорога – выходит, Бог таки снова решил помочь, – дорога дальше пошла нормальная. Былой капитальной грязи уже не встречалось. Ганя изредка тихо постанывал в отключке. У Кости тревожно билось сердце. Ему казалось, что он спиной чувствует тяжелое поле, испускаемое умирающим Ганей. Чувствует до мурашек. Ему вдруг снова стало бесконечно жаль товарища. В голове пролетели картины их совместного путешествия. Самые памятные.
Глава семнадцатая
Больницу Костя нашел по дорожному знаку, выросшему на окружной трассе. Съехав с моста, Костя по указателю под знаком свернул в город и где-то на окраине, среди четырнадцатиэтажных домов, обнаружил обветшалое здание Красного Креста в пять этажей. Здание располагалось буквой «П».
Припарковав машину в укромном месте, Муконин занялся приятелем. В аптечке откопал нашатырь, намочил кусок бинта и сунул под нос Гане. У раненого задергались ресницы, и он открыл туманные глаза.
– Где мы?
– Около больницы, – коротко оповестил Костя. – Как себя чувствуешь? Дойти сможешь?
– Не знаю. Слабость. Нет, я могу. Конечно могу.
– Пойдем.
Ганя зашевелился, полез к двери. Муконин подставил плечо. Ганя навалился на друга, и они пошли.
В приемном отделении было шумно, царили полумрак и неприятные ароматы. Облупленные стены пахли известкой. Кто-то из мужиков вскрикивал от боли. Где-то противно плакала женщина. Кругом попадали на глаза хромые, окровавленные, перевязанные. Иные лежали на каталках. Но каталок, очевидно, не хватало, и кое-кто лежал прямо на полу, на подстеленной клеенке. Врачи в белых нестираных халатах суетно и отрешенно проносились мимо. Костя усадил товарища на лавку. Отошел чуть-чуть и поймал за рукав одного мужчину в белом халате.
– Послушай, брат, это мой друг. Ему срочно нужна помощь. Огнестрельное.
«Брат» с белым колпаком на голове, крепкий и высокий мужчина лет тридцати, с серьезным небритым лицом с выдающимися скулами, с маленькими нерусскими глазами, смерил их усталым взглядом.
– У вас есть полис Башкирской Республики?
Костя достал портмоне, нахмурившись, отсчитал купюры. Оставалось две сотни долларов. Он достал одну и протянул врачу. Тот немного просветлел.
– Хм. Этого хватит на три дня.
– Ну и хорошо. Вы ему, главное, пулю вытащите. А я через пару дней вернусь. И заберу приятеля. Только уговор – в полицию не сообщать, ладно?
Доктор хмуро кивнул и приблизился к Гане.
– Вам каталка нужна или сами дойдете?
– Спасибо, я сам. – Ганя поднялся с диванчика, но тут же припал на плечо к доктору. Человек в белом халате сделал брезгливую мину, но даже не колыхнулся.
Прощание получилось коротким. Они просто посмотрели друг другу в глаза. И этим каждый выразил все, что хотел сказать.
– В общем, я быстро – туда и обратно, – добавил Костя.
Внутри словно лопнула пружина.
– Удачи тебе, – непривычно низким голосом бросил Ганя.
Врач, или медбрат, или кто он там был – нетерпеливо смотрел на Муконина. Костя похлопал друга по плечу. Ганя отвернулся. Доктор поволок его в длинный коридор.
Костя еще долго провожал их взглядом, пока они не скрылись в зияющем проеме. «Даже не оглянулся, – подумалось Муконину. – Долгие проводы – лишние слезы?»
* * *Костя никак не мог решиться доложить обо всем случившемся генералу. Муконин уже унесся на машине километров на сто от Уфы, однако до сих пор так и не позвонил.
Эта первая сотня прошла на удивление гладко. Солнце, подглядывающее в машину откуда-то справа, приятно пригревало, пусть и за счет стекла, и вообще действовало успокаивающе. Дорога казалась пустынной. Не попадалось почему-то ни патрулей, ни даже встречных машин. Костя начал уже удивляться этому странному обстоятельству. Пару раз только обогнали его «семерку» какие-то темные иномарки с башкирскими номерами.
Иногда, в определенные моменты, все складывается довольно неплохо, идет как по маслу, и тогда ты уже начинаешь желать, чтобы время замерло или растянулось, чтобы этот момент длился вечно, и ничего бы больше не происходило до лучших времен. Но всему хорошему неизбежно приходит конец. И обычно – очень быстро.
Когда до Самары оставалось километров двести, Костя остановил машину, чтобы, наконец, переговорить с генералом Калиновым.
Смартфон умер. Костя откопал в бардачке зарядку и воткнул в прикуриватель. Только аппарат ожил, Костя набрал шефа. Сергей Михайлович, подавший голос на фоне каких-то журчащих шумов, воспринял новое известие стоически. Даже не стал особо комментировать.
– Ну что ж, – вздохнул он. – И один в поле воин. Но у меня тоже есть для тебя неприятная новость.
– Вот как? Очень интересно.
– Миротворцы, благодаря нашим стараниям, не только узнали о переправке «Минипы» в Самару, но и на какой машине ее везут. Об этом сообщил предатель с пограничного поста. Так что теперь тебя ждут большие неприятности. Твою тачку могут сцапать на любом КПП.
– Хорошо постарались, мать вашу! – Костю обдало жаром.
Генерал не обратил внимания на упоминание матери.
– В любом случае, получается, им во что бы то ни стало надо остановить тебя и прошерстить. Вплоть до уничтожения.
Костя машинально посмотрел на осины за окном автомобиля – за обочиной начинался лес, – деревья затаились, будто бы прислушались к их разговору.
– Н-да… – Костя глубоко вздохнул. – И что же мне теперь делать?
– Ты должен сыграть свою роль до конца. Бросай машину где-нибудь в укромном месте, к сожалению, ее придется уничтожить, чтобы замести следы, а потом добирайся дальше автостопом. В тачке проткнешь бензопровод и подожжешь, так надо, Костик, поверь. (Генерал, видимо, услышал возмущенное дыхание Муконина.) Прихватишь с собой только муляж «Минипы» и пару самых важных мелочей. Не забудь пистолет и автомат.
Костя устало потер лицо ладонью. Час от часу не легче. Дела на самом деле идут все хуже и хуже. Сначала Провидение (или оплошавший генерал, не давший БТР) отняло у него лучшего друга, а теперь вот еще и машины придется лишиться.
– Хорошо, я все понял. Следующий сеанс связи на подъездах к Самаре, – сказал Костя и оборвал связь.
Странное дело, подумалось ему, хоть былое уважение к генералу и осталось, но испарилось куда-то прежнее теплое чувство. Впрочем, Костя заволновался, что слишком грубо закончил разговор. Но ответного звонка не последовало.
