Сергей Палий - Монохром
Глава девятая
Псевдогидра
Утро вечера мудренее… Ага, как же. По всей видимости, фразу придумал разнеженный жаворонок, продрыхший сутки в перине под балдахином. Пусть этот умник попробует четко соображать, когда старые и свежие раны ноют, конечности еле ворочаются от усталости, а мозги толком не оклемались после пары часов беспокойного забытья посреди промозглого болота. Сюрприз будет.
Цевье автомата — не лучшая подушка, но после ночного происшествия иначе как в обнимку с «калашом» я задремать не решился.
— Однажды у меня табельный номер ствола на щеке отпечатался, — сказал Дрой. — Так же вот спал. А потом полдня ходил, отсвечивал.
— Сбивать номера надо, — буркнул я, осматривая царапины от когтей на пузе. — Дай аптечку.
Он протянул мне распотрошенный набор с бинтами и химикатами. Противостолбнячное я еще на вахте вколол, а теперь не помешает разок йодом просмолить. Пощиплет да пройдет.
— Ты б поболтал с нашей черноручкой. — Дрой явно чувствовал себя некомфортно в присутствии на судне человека, которому не мог по-простецки дать в глаз. Сейчас наверняка начнет храбриться и оправдывать свое бездействие. — Не, я его, конечно, не боюсь, но ведь… Он же вроде тебе жизнь спас? Так что за борт кидать — как-то не по-джентльменски.
Ну, что я говорил. Подзуживать сталкера настроения не было, поэтому я сказал честно:
— Мне не меньше твоего хочется услышать таинственную историю про превращение человека в ỳгольника.
— Слушай, а что тот ночной мотылек от тебя хотел?
Я помедлил с ответом.
— Он не от меня хотел в общем-то, а от Лёвки… Я под руку подвернулся.
— О как. Что ж, в таком случае разговор со щеглом может получиться еще занятней. Чего мослы развалил? Вали беседуй.
— Угу.
Про загадочный «жемчуг», о котором упоминал ỳгольник, я распространяться не стал. Нечего Дрою больше положенного знать. Да и права первого обладателя важной инфы никто не отменял: я волен делиться с командой сведениями или не делиться. Поглядим.
Серый рассвет раскатал все впечатление от чудесного звездного вечера. Морось едкими лапками лезла за шиворот, безликое небо давило на макушку, и это ощущение было едва ли не физическим. Уныло. Зябко. Пусто.
На почте валялось несколько общесетевых рассылок, из которых становилось ясно: паника по поводу силового подавления мутантов вне классификации пока не началась. Хотя между строк читалось: в Зоне неспокойно.
От Латы сообщений не было. Видимо, решила, что я напился и излил на нее пьяный бред про пригрезившуюся дочь. Ну и ладно, и к лучшему. Вернусь — поговорю с ней, а не вернусь — пусть слезки прольет над сетевым некрологом. Хотя… от нее дождешься.
Я закрутил крышечку на ополовиненном пузырьке с йодом, поискал в аптечке что-нибудь бодрящее, не нашел и с сожалением бросил ее в рюкзак. Поднялся на ноги, опираясь на приклад автомата, как на трость. Покряхтеть еще не хватало для полноты картины.
Дрой внимательно следил за моими движениями, и на его роже заблаговременно проступала ухмылочка. Этому только дай предлог — махом выстебет. Нет уж, не дождешься ты сегодня от старины Минора поводов для дебильных подколок.
Издалека долетел неясный гул. Я насторожился, Дрой тоже перестал щериться. Но звук подержался в небе буквально секунду и исчез. Судя по направлению и тональности, возле Кордона солдафоны опять отработали по кому-то из миномета. Хотя кто этих вояк знает, могли и гаубицу с гарнизона подтянуть — отсюда не разберешь.
— Через четверть часа подойдем к Припяти с северного рукава, — сообщил Зеленый, высунувшись из рубки. — Тащите сюда провожатого, пусть показывает, где причаливать. Не знаю здешних мест.
Я глотнул из фляжки, прополоскал зубы и сплюнул в реку. Нужно будет нычку вскрывать возле Рыжего Леса, иначе на обратный путь ни харчей, ни питьевой воды не хватит. Коли доживем до этого обратного пути, конечно.
Повесив фляжку на пояс, я вырубил подсевший за ночь прожектор и побрел на корму будить Лёвку, хотя было у меня подозрение, что он и не спал вовсе, боясь быть связанным для допроса. Идя, я старался специально громко бахать каблуками по палубе, чтобы походка со стороны казалась весомей. Зачем? Представления не имею. Захотелось. Может же человеку время от времени хотеться чего-нибудь примитивно необъяснимого, в конце концов. Когда я проходил мимо двигателя, гул повторился. Сначала я подумал, в моторе шумит, но, сойдя по лесенке и завернув на корму, понял: ошибся. Гудело с той же стороны, что и давеча, но уже постоянно. И это не могло быть эхом канонады — слишком ровным был звук.
На вертолет не похоже. Грузовик, что ли? Нет, не то. Чудилось что-то знакомое в этом гудении…
Лёвка и впрямь не спал. Парень сидел, привалившись спиной к ветхому боксерскому мешку, поджав колени к груди и обхватив их руками. Его не по-детски знобило. Лицо под маской было бледным, а кожа даже на вид казалась ледяной.
— Коловоротит? — осведомился я, опускаясь перед ним на корточки.
— Сейчас пройдет, — выдохнул он. — Не знал, что так погано будет…
— Тебя Зеленый зовет. Причаливать скоро.
Он перестал дрожать и залип. Я уж было решил, что инфаркт касатика шибанул, и приготовился откачивать, но тут пацана заколотило с новой силой.
— Б-боюсь, не успеем, — простучал он зубами. — П-прыгать надо.
Бредит, что ли?
— Куда прыгать?
— За борт. «Пылевики» на хвосте. Не слышишь разве?
Я подошел к бортику и вгляделся в мглистую муть. Никого видно не было, но гул уже явственно прослушивался сквозь бурление кильватерной струи и ворчание мотора. Знакомо, очень знакомо… Демоны Зоны! Так шумит воздух в аэронагнетателях.
Колотить мой лысый череп! Если по следам баркаса идет катер на воздушной подушке, дело наше табак. Помнится, однажды довелось покататься на десантном «Урагане-2» — убойная хреновина. Но тогда-то мы были по ту сторону брони. А сейчас — по эту…
— Мама-перемама, — слетело с губ, когда угрюмое рыло машины показалось вдали.
Катер шел на полном ходу. Прибрежный туман разорвало в клочья плотным потоком воздуха, илистые брызги фонтаном сыпанули в сторону, по воде пошли пологие волны. «Ураган-2» плавно сошел с суши и понесся над рекой.
Подбежал Гост и вылупился на приближающегося стального монстра. Дрой неразборчиво ругнулся и за шиворот выволок из рубки Зеленого. Все произошло так быстро, что времени не осталось даже на полноценный испуг.
— Полундра! — заорал я, увидев, как хищно повернулась штурмовая пушка на крыше катера. — Щас полоснет!
Рефлексы заставили тело двигаться стремительно, мозг мигом переключился в экстренный режим и просчитал единственный путь к спасению от готовящегося залпа.
Автомат за спину. Рывок к Лёвке, жесткий захват под мышку, усилие, бросок.
Парень, так и не успев сообразить, что случилось, перевалился через левый бортик и с гортанным звуком ушел под воду. Пусть барахтается. Главное, чтобы ногу судорогой не свело и не захлебнулся, а то не вытащу.
Пока Гост провожал обалделым взглядом Лёвку, Дрой последовал моему примеру: подхватил рюкзак, «Потрошитель», Зеленого с арбалетом и выкинул весь этот походный набор в речку. Только с правого борта.
— Атас, пацаны! — завопил он и сам сиганул следом.
«Федерацию» и «Ураган» отделяло не больше полусотни метров, когда 22-миллиметровая пушка швырнула в нас первый веер свинца. Мы с Гостом как раз отталкивались от бортиков. Громыхнуло не хуже грозового раската.
Очередь вспенила воду и мгновенно разрубила корму надвое, приподняв баркас. Суденышко клюнуло носом, замедлило ход и пустило сиротливые выхлопы из трубы. Но вторая очередь срезала крышу рубки и навсегда остановила железное сердце «Федерации», превратив двигатель в груду искореженных деталей.
Всё-таки крупный калибр — это сила, братцы. Хорошо, что мы успели нырнуть, когда воспламенились остатки солярки, и древняя посудина стала с треском разваливаться на части… Блых.
Темная вода тугим прессом ударила в лицо, и звуки моментально стихли. Сквозь толщу теперь слышалось лишь противное шипение тонущих пуль. Их длинные пузырчатые хвостики метнулись совсем близко, но очередь ушла правее, и замершее сердце вновь заколотило по ребрам изнутри.
Думать четко, считать точно, действовать шустро. Иначе — смерть.
Темное пятно Лёвкиного тела колыхалось метрами двумя ниже, и, похоже, парень таки хватанул воды — конечности бездумно дрыгались, направление «вверх» он потерял. Сам не выплывет, к гадалке не ходи. Я извернулся угрем, перекинул ремень «калаша» наискось и стянул с лица дыхательную маску — здесь она только мешала. Взял направление и сделал несколько мощных гребков. Хорошо, теперь я рядом с Лёвкой. Уши сдавило, тело налилось ледяным ощущением близкой гибели, легкие потребовали кислорода — ничего, это еще не физиологические симптомы, это психика… Я ухватил парня за штанину и, подгребая, поволок его на поверхность. Времени на грамотную процедуру спасения утопающих с захватом под шею не было… Пульс загромыхал в висках, по темечку пробежали мурашки. Не знаю, нормально ли это — мурашки под водой, но ощущение было именно такое. Лёвка уже не дергался, и это мне не понравилось — без хитрого гаврика весь наш самоубийственный рейд вообще потеряет смысл, а потери не будут оправданны. Нет, я вовсе не считал, что Гост, Дрой или Зеленый не выплывут, но прагматическая часть рассудка диктовала свою статистику. Попали-то мы под крупную раздачу, во всех смыслах слова… Я выпустил остатки воздуха, чтобы подняться, и все мысли вышли вместе с пузырями. Все, теперь только бы вдохнуть! Плевать, что получу в башку порцию свинца! Организм требовал воздуха! Немедленно! В такие моменты с телом не договориться, все компромиссы отметаются с треском…
