Рина Грант - Астронавты. Пленники Сумитры
Бой-Баба оглянулась. Позади, у подъемника, уже пронизывали тьму лучи прожекторов.
Живых выпрыгнул из кабины и подошел к затянутому перепонками проходу.
– Я здесь уже была, – довольно сказала Изабелла. – Можно не бояться. Давайте погрузим ваших друзей.
Ее голос вывел Бой-Бабу из ступора.
– Да, давайте, – она кивнула Живых, и тот потянулся под сиденье в кабину, вытянул дистанционный пульт. Бой-Баба подошла к проходу, хотела погладить трепещущие перепонки, успокоить, в общем – нащупать контакт.
Но ее опередила Изабелла.
– Это все просто, – заявила она. Плечом ткнулась в перепончатую стену, пихнула, и та распахнулась с жалобным, как у летучей мыши, писком. Изабелла взгромоздилась на закраину прохода и оттуда указала на Живых:
– Заноси сюда!
Тот переглянулся с Бой-Бабой, пожал плечами и нажал на кнопку. Платформа со стоящими на ней капсулами отделилась от погрузчика и поехала внутрь распахнувшегося отверстия. Длинная членистая штанга удлинялась, проталкивая площадку внутрь раскрывающегося все шире отверстия. Уже было видно в багрово освещенной глубине в беспорядке сваленные ящики и прочее добро, захваченное предусмотрительной Изабеллой.
Вдали сверкнули угловатые молнии. Через мгновение дошло: не молнии – разряды. Их увидели. В них стреляют.
Тут же перед ее глазами блеснуло, и с комариным писком в поверхности Троянца рядом с плечом Бой-Бабы образовалась глубокая отметина.
– Грузи! – завопила она.
Живых уже отводил в сторону погрузчик. Бой-Баба вскочила на край прохода, мягко спружинивший под ее весом. Живых заглушил мотор и теперь медленно, устало бежал к ним, увязая сапогами в отсвечивающей жиже. Снова блеснули сполохи выстрелов.
Он вскрикнул и сбился с ноги, схватился за плечо, где в переплетениях стальной сетки виднелись полоски белой пересаженной кожи. Между стальных пальцев потекла по протезу темная кровь. Морщась и дыша всхрипами, он добежал до корабля под сверкание разрядов.
– Руку давай, – скомандовала Бой-Баба. Уцепившись клешней за его скользкие от крови пальцы, она втащила напарника на борт. Оба отступили внутрь, покачиваясь на мягком податливом покрытии. Бой-Баба огляделась. Силой мысленного приказа Изабелла вызвала здесь к жизни грузовой отсек – с невысокими нависающими стенами, но достаточно просторный. Теперь роботесса возилась у противоположной стены с капсулами на платформе.
Все-таки зря она на Изабеллу наезжает. Та из последних сил старается. Если бы не она…
Бой-Баба внутренне настроилась, собралась. Повернулась к проходу, уже затянутому трепещущими перепонками.
Задраить люки, с колотящимся сердцем мысленно скомандовала она. Никого не пускать. Приказам снаружи не подчиняться.
И охотно, включаясь в новую незнакомую игру, юный Троянец сморщил поверхность стен отсека, затягивая проход. Под ногами легко завибрировало. Стены на их глазах твердели, каменея, и все ярче проступали на них угловатые знаки.
В воздухе повеяло сухостью и пылью. Знакомый по старым полетам запах, родной и успокаивающий.
Бой-Баба повернулась к Живых. Тот стоял и сопел, зажав здоровой рукой рану. Кровь струилась между пальцев по протезу, капала на пол и с шипением впитывалась.
Бой-Баба обвела взглядом натасканные Изабеллой запасы.
– Аптечку взять не сообразила?
Та не ответила. Бой-Баба вздохнула и направилась к горе сваленных в углу мятых коробок и покореженных ящиков. Оглядела – не покажется ли где красный бок аптечки. Потянула наугад какую-то картонку – и вся гора запасов обрушилась, зазвенели, и из развалившейся упаковки посыпались сотни старых, помятых и исцарапанных аккумуляторных батареек.
Батарейки эта железная жадина для себя захватила, а вот о них не подумала! Бой-Баба расстегнула гермокостюм, порылась в карманах. В одном завалялась старая бактерицидная салфетка в смятой упаковке. Она повернулась к Живых.
– Дыши глубже, – она осторожно отсоединила липкую от крови металлическую сетку. Бледный Живых морщился, но молчал. Бой-Баба разорвала упаковку и принялась промокать рану салфеткой.
– Хоть залепить бы чем… – пробормотала она, оглядывая склад. Изабелла не подходила, даже не смотрела в их сторону. Живых стоял неподвижно, сжав губы.
Зал потускнел, затем осветился ярче. Справа от Бой-Бабы рисунок стены искривился, поплыл, поверхность начала плавиться, капать на пол. Она подставила руку – сенсоры пальцев обожгло холодом. Понюхала: нейтральный запах, сладковатый. Тут же на ее пальцах капли застывали, образовывая крепкую пленку.
С сомнением посмотрела на Живых, но выбора не было.
– Авось ты ни во что не превратишься, – она набрала в ладонь стекающую по стене жидкость и принялась обрабатывать ею рану. Жидкость тут же застывала. Еще какое-то время кровь сочилась из-под ее краев, затем перестала. Бой-Баба вопросительно посмотрела на Живых. Тот выжал улыбку:
– Вроде не так болит, – и позвал негромко: – Спасибо, Троянчик!
На мгновение свечение стен снова потускнело и восстановилось. Изабелла к ним так и не подошла: перебирала какие-то свои запасы, наводила порядок, довольно бормоча под нос.
Наконец Бой-Баба закрепила на место металлическую решетку на плече Живых и обтерла окровавленные пальцы салфеткой.
– Идем центр управления искать. Изабелла! – позвала она не глядя. Та не ответила.
– Изабелла? Ты ведь… – повернулась и осеклась.
Изабелла в своем нелепом шарфике недвижно стояла позади. Глазки буравили отвердевающую стену за их спинами. В опущенных руках роботесса держала тяжелую железную штангу. И от ее сдерживаемого молчания у Бой-Бабы стриженый ежик шевельнулся на затылке. Она отступила.
– Хорошо, – наконец ответила Изабелла. – Идемте искать.
Штанга с лязгом полетела на гору ящиков. Изабелла послушно повернулась, уступая им дорогу. Бой-Баба отдала мысленный приказ, стена расступилась, и они пошли по узкому проходу, залитому багровым светом.
* * *В узком проходе Троянца пол пружинил и подавался под ногой, и Бой-Баба ступала осторожно, держа в уме святая святых – центр контроля. Троянцы могли кружить людей часами: услужливо подворачивающиеся коридоры начнут уводить все дальше от цели, светящиеся сводчатые залы с каждым шагом будут отступать все дальше.
Она скосила глаз на Живых: тот сопел носом, но шел довольно бодро. Пару раз она оглядывалась на Изабеллу, но та шагала молча, глядя прямо перед собой.
Мягкие своды нависали сетью живых паутин, но стоило поднять взгляд – и, шурша, они поднимались и собирались в складки высоко вверху, куда не достигал тусклый багровый свет, просачивающийся сквозь стены. Покрытие пола подавалось под ногой и подталкивало вперед, хотя куда вперед – пока было неясно. К тихому гудению трансформатора Изабеллы примешивался издаваемый стенами звук, подобный жужжанию многих пчел.
Изабелла тоже услышала.
– Что это? – отрывисто спросила она.
– К встрече готовится, – через плечо ответила Бой-Баба, проводя ладонью по светящейся, гудящей стене. – В мозгах наших копается, мысли считывает.
Изабелла остановилась. Повернулась всем корпусом к Бой-Бабе.
– И мои тоже? – проклацал динамик.
Бой-Баба нахмурилась, соображая, как бы потактичней ответить.
– Ну да, – наконец сказала она. – Наукой доказано наличие зачаточных эмоций даже у неживой природы. Радость, ревность, боязнь смерти… даже камни не любят мокнуть под дождем. А что уж говорить о… – она поколебалась, смерила взглядом стальной корпус Изабеллы, ища слова, – о нас.
Изабелла не ответила. Живых позади ждал, здоровой рукой осторожно трогая повязку на раненом плече.
– Болит? – спросила Бой-Баба.
Не сводя внимательного взгляда с Изабеллы, он выразительно приподнял бровь. Бой-Баба не поняла, на всякий случай посмотрела тоже, но по железной физиономии Изабеллы ничего прочитать было нельзя.
– Ну, пошли, что ли, – скомандовала она.
И тут к гудению Изабеллиного моторчика и деловитому жужжанию Троянца прибавился еще один звук.
Глухой и влажный, словно кто-то шлепал с размаху по мокрой заднице.
– Какого черта… – Живых оглянулся, но тут по коридору пробежала судорожная волна. Впереди осветился вход в один из внутренних залов. Все трое заспешили туда, подпихиваемые Троянцем.
– Новые хозяева! – на ходу выговорила Бой-Баба. – Больше некому.
Роботесса, не замедляя механического шага, повернулась к ней:
– Они могут повредить корабль?
Не могут, чуть не сказала Бой-Баба, но вспомнила свой старый корабль, погибший Троянец. И как только она о нем подумала, свечение стен на мгновение померкло, отдавая зеленым, и снова разгорелось. Ну все, теперь перепугается. А с испугу и впустить ведь этих хозяев может…
Покрытие пола наподдало им под ноги, вталкивая в пульсирующий живой проем. За ним лежал залитый светом внутренний зал.
