Евгений Филенко - Гигаполис
– Да сколько же их?!
– Сначала было немного. Сейчас же около сорока тысяч. Но это не единственный Инкубатор. Просто этот ближе всего к жилой зоне.
– Но ведь он совершенно не защищен! Если уж вы опасаетесь такого соседства, что стоит забросать его бомбами, отравить, залить напалмом?
– Применение бомб под землей недопустимо! – шипит Люцифер. – Нужно быть кретином, чтобы даже предлагать такое. Мало того, что обрушатся жилые этажи Пекла, но и Гигаполису перепадет по первое число… Что же до прочего, то, поверьте, мы не пацифисты. Мы пять раз – пять! – выжигали внутренность Инкубатора подчистую. И всякий раз это выливалось в необъяснимое приумножение его содержимого. Как если бы даже пепел этих личинок имел способность к самовоспроизводству… И потом, вы зря полагаете, что Инкубатор не охраняется. Обратите внимание на цепочку выходов по его периметру.
Я и сам уже вижу круглые черные отверстия, расположенные на одинаковом удалении друг от друга на том же уровне, что и окончание хода, в котором мы сейчас пребываем.
– Это те же туннели, – продолжает Люцифер. – Но пробитые не нами. Куда они ведут, чем оканчиваются – мы не знаем. Но в каждом из них есть охранник.
– Что же, мы любуемся Инкубатором, в то время как инкубы любуются нами?!
– Так и есть. По какой-то причине они терпят наши нечастые визиты. Если, конечно, мы не проявляем намерений сызнова экспериментировать с огнеметами. Иначе инкубы стали бы обороняться.
– Дурнина какая-то, – я трясу головой, и это немедля отзывается колючей иглой в затылке. – Фантастика… Не могу поверить, что такое вообще возможно.
– А в домовых вы верите? – скалится Люцифер. – А в банши, улюлюкающих по ночам в неосвещенных подъездах? А в мохнатых спригганов, что задирают юбки запоздалым дамочкам?.. Никакая это не фантастика. Это реальность, до которой мы удостоились сомнительного удовольствия дожить.
– Ну хорошо. Ладно. Инкубатор. Яйца эти внавал… Что здесь творится-то такого, что вы ищете нашей помощи?
– Нет, трижды прав Азраил: брать нужно было комиссара. Не латыша, конечно, а вашего, прямо из «Башни смерти». Только не тупого, как колун, трассера… Поймите вы, наконец: мы не ищем вашей помощи! Мы предлагаем вам свою! В крайнем случае, мы-то можем сорваться отсюда и откатить в другие местности, подальше от этого гадюшника под Гигаполисом. Мы можем даже купить архипелаг в теплых морях и жить там! Но вас сорок два миллиона, и вы останетесь. Останетесь один на один с этой заразой! А когда она сожрет вас и захватит ваши дома, то начнет расползаться по всему миру. И доберется до нашего архипелага. Поэтому мы решили начать чуть раньше, чем это произойдет.
Люцифер смолкает, успокаиваясь.
– А происходит здесь вот что, – говорит он ровным голосом. – Из каждого такого яйца по истечении достаточно солидного срока вылупляется цыпленочек. О двух ногах и двух руках. И сам, наощупь, вслепую, по паутине добирается до ближайшего лаза, где пропадает на какое-то время. И полку инкубов прибывает. Пока их не очень много – по нашим оценкам. Полагаю, это связано с малой выживаемостью. И они хотят лишь взорвать Кактус-Кампус. Но скоро их будет миллион. И они могут захотеть очистить этот мир от нас.
– Но зачем, зачем?!
– Я не знаю, – сердито отвечает Люцифер. – Никто не знает. Вам хорошо, если нам плохо. Нам хорошо, если прижмет вас. А им хорошо, если прихватит и нас и вас. Например, если жахнет Кактус-Кампус… Когда мы лишь наблюдали за происходящим, порой приключались странные вещи. Иной наш наблюдатель вдруг узнавал в новорожденном инкубе старого своего приятеля. Либо пропавшего безвестно, либо давно скинувшего тапочки… умершего. Это было… неприятно.
– Я помню. Азраил намекал на что-то похожее.
– Намекал! – передергивает плечом Люцифер. – Он своего брата здесь повстречал, спустя двадцать лет после его похорон! Эта земля беременна нашими мертвецами и способна рожать только мертвецов. И рожает – нам на погибель… Ну, будет, пойдем в машину.
Бросаю последний взгляд на Инкубатор.
– Никто мне не поверит, – говорю уныло. – Я и сам бы не поверил.
– Я презентую вам видеодиск, – обещает Люцифер. – Оч-чень любопытного содержания. Экспертиза – если ваши эксперты хоть на что-то годны – покажет подлинность записи.
Как и в прошлый раз, он идет впереди, светя под ноги фонариком.
Поэтому первый выстрел приходится по фонарю. А уж все остальные, целая очередь из тяжелого машин-гана – Люциферу в живот.
2. Серафим Ерголин
На посадочной площадке у парадного подъезда «Башни смерти» меня уже дожидаются два элкара с трассерами. Должно быть, это самые здоровенные и злые трассеры округа. Юный громила Авилов рядом с ними выглядел бы школьником. Я даже и не подозревал, что в Департаменте могут работать парни с такими рожами и такими кулаками…
Сажусь на переднее сидение.
– В «Инниксу».
Летим молча.
Примерно тем же маршрутом, что несколько дней тому назад летели Гафиев с Авиловым, надеясь спокойно перекусить в свободную минутку и совершенно не предполагая, каким содомом обернется это их невинное намерение. Точно так же их машину обступали башни Гигаполиса, сверху давило свинцовое небо Гигаполиса, и сам Гигаполис пытался подчинить их волю своим недобрым чарам.
Сердце колотится о ребра, будто желает взломать их изнутри…
Элкары рушатся на замусоренный пятачок перед забегаловкой.
– Двое к заднему выходу, остальные с оружием наизготовку – в оцепление. В течение пяти минут выпускать всех.
Мысленно повторяя: «Сволочи… сволочи…», чтобы к предстоящему бенефису создать необходимое душевное состояние – и, честное слово, для этого не требуется больших усилий! – стремительно вхожу, а точнее – врываюсь в зал.
– Внимание! – ору противным, хамским голосом. – Криминальная служба! Всем пять минут на то, чтобы расплатиться и уйти! Затем возможны неприятности.
Ко мне спешит кто-то из официантов, чтобы вступить в переговоры. Мол, только что удалось восстановить нормальную атмосферу после недавнего инцидента, а тут на тебе… так и вовсе клиентуру можно растерять.
– Что непонятно?! – рявкаю я на молодца в белой сорочке с галстуком «кис-кис» и тщательнейше отглаженных черных брюках.
Он шарахается от меня, как от спидюка.
С тихим ропотом немногие посетители «Инниксы» начинают расползаться.
И вот из-за тростниковых шторок возникает лично Тунгус. Следом за ним, ссутулившись и отклячив задницу на манер гориллы, трехает бодигард Леша Тигай, по прозвищу Зверь-Бегемот.
– Надеюсь, господин инспектор знает, что делает? – учтиво осведомляется Тунгус.
– Старший инспектор! – рычу я. – Старший инспектор Ерголин, отдел по борьбе с тяжкими преступлениями!..
– Полагаю, господин старший инспектор не будет в претензии, если я свяжусь с адвокатом? Ибо повышенный интерес криминальных служб к моему скромному заведению в последнее время впрямую угрожает финансовому благополучию, а, как известно, государство и закон стоят на защите интересов частного бизнеса…
– Сначала ты выслушаешь меня, – говорю я зловещим шепотом. – И уж после решишь, с кем тебе лучше связаться. С адвокатом, с лечащим врачом или с Пеклом…
Желтое лицо Тунгуса обращается в абсолютно непроницаемую маску.
– Это наглое, ничем не мотивированное обвинение, – заявляет он хладнокровно. – При свидетелях. И кое-кому придется отвечать за свои слова…
– Так вот, – продолжаю я. – Ты знаешь, что довольно долго мы были в перемирии с Пеклом. Вы не мешали нам, мы не трогали вас. Если кто-то не борзел сверх меры… Но Пекло захватило наших людей. Запомни их имена: Игорь Авилов – тот, что был здесь с убитым трассером… и Индира Флавицкая. Она была здесь со мной позавчера.
– Мне нет нужды запоминать это. Я не имею ничего общего с каким-либо Пеклом…
– Если у тебя плохая память, запиши на бумажке. И даю тебе час на то, чтобы Пекло узнало эти имена и вернуло наших людей. Живыми и невредимыми.
– Подите вы к черту! – возмущается Тунгус. – Не знаю я ничего! Оставьте меня в покое с этими грязными делами, дайте спокойно работать!
– Слушай, Тунгус, – я хватаю его за отвороты накрахмаленной шелковой сорочки, и та издает жалкий треск. – Ты сволочь. Гнида. Звероложец. И если ты торчал здесь все эти годы, то не потому, что закон тебя охранял, а потому, что я тебя терпел!..
Леша Тигай с глухим ревом тянет чудовищную свою лапу, чтобы оторвать меня от хозяина и стереть в мелкий порох. Сейчас ему наплевать, что я инспектор. Важно лишь то, чтобы никто не посягал на лучезарную личность его шефа.
Я отпускаю Тунгуса. В моей руке сам собой возникает шок-ган. И ослепительно-синяя искра бьет Лешу в распяленную ладонь, чем-то похожую на ковш экскаватора. Бодигард завинчивается юлой, потом опрокидывается на задницу и воет. Так выл бы Кинг-Конг во время кастрации.
