Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий
Катранджи решил, что пора брать игру в свои руки. Он демонстративно извлёк из кармана пиджака прихваченную из гостиницы бутылку, шумно глотнул, прислушался, как прошло, потом сплюнул и спросил у Кристины почти трезвым голосом:
— Если так настойчиво приглашают, неудобно отказываться, правда, девочка? Пойдём, что ли?
Та пренебрежительно пожала плечами:
— Вам виднее, дядя.
Ничего более не сказав, Ибрагим решительно двинулся в проём калитки. Уже ясно, что без скандала разойтись не получится. Но и на происки врагов поведение парней никак не походило. Просто Кристина слегка перестаралась. В таком районе (а сколько таких районов в десятках городов за пределами Периметра он успел повидать) нужно было не рисоваться своими прелестями и кулаками не размахивать, а пробираться «ниже воды, тише травы». С другой стороны — кто мог предположить, что вдруг такой Сёма в вагоне окажется? Если он, кстати, тоже не подстава.
Да нет, так подставы не делаются, просто глупая случайность. Старушка, явно профессиональная наводчица, уже сидела в вагоне, когда они вошли, и никаких средств связи наверняка не использовала. На расстоянии вытянутой руки Катранджи не упустил бы любого подозрительного жеста.
Любой среднероссийский человек, попав во дворик, куда они вошли, несказанно бы удивился. И хороший стол накрыт под навесом с оплетёнными виноградными лозами столбами, и «комиссия по встрече» в полном составе.
Похоже, что здесь справляли второй день еврейской свадьбы. А, возможно, всегда так привыкли ужинать. В кругу семьи и соседей.
Пресловутый, он же теперь почти легендарный Хаим Мотлевич, полноватый, круглолицый мужчина явно за семьдесят, но назвать которого стариком не повернулся бы язык, сидевший во главе стола, приветственно помахал рукой, не вставая с места. Катранджи, по пути раскланиваясь, двинулся прямо к нему, а Кристина с Гертой остановились по обе стороны калитки, в достаточно характерных позах.
— Девочки, здесь этого не нужно, — мягко сказал тот, что с усиками. — Свои пушечки оставьте при себе. Только ни один человек в Одесе не может и не мог бы сказать, что в этом доме они кому-нибудь пригодились… — наткнулся на взгляд Кристины и поправился: — Потребовались, так скажем. Если что, имейте в виду, меня зовут Иосиф, а его, — показал он на товарища, — Василий. И мы никаким образом не принадлежим к списку лиц, которыми поимела бы желание заинтересоваться лучшая в России одесская полиция.
— Жутко повезло, — ответила Герта, внешность которой не имела ничего общего с обычными здесь типажами. Типичная выпускница восьмого класса[59] провинциальной гимназии Ревеля, Риги или Гельсингфорса. И пистолетов при ней не видно, широкая юбка и жакет скрывают, где именно они спрятаны. — Мы — того же сорта. К нам российская полиция тоже претензий не имеет. Главным образом потому, что наши и её интересы никогда не пересекаются.
— Тогда присаживайтесь, где вам будет удобнее, перекусите с дороги. Отдохните, для вас работы пока не предвидится.
Девушки должны были согласиться, что он прав. До того, как Катранджи переговорит со здешним паханом, смотрящим, или какой там ещё пост занимает радушный старичок, им делать нечего. Тактически их позиция абсолютно проигрышная. Снайпер, если потребуется, из глубины комнат, оставаясь невидимым, может застрелить Ибрагима через любое из десятка выходящих во двор окон. Они сами, скорее всего, успеют в ответ положить несколько человек, и даже прорваться с боем (не батальон же штурмгвардии против них выставят), захватить какую-нибудь машину, но ведь их посылали не за этим. Девушки должны доставить объект по назначению живым и здоровым, это категорический императив2. Поэтому сейчас самое рациональное — не препятствовать развитию событий, ожидая либо очередной команды руководителя операции, либо момента, когда вновь появится возможность овладеть ситуацией.
Они выбрали место на краю стола, спинами к глухой стене дома. Фланги остаются открытыми, но всё же эта позиция лучшая из возможных.
Василий сел напротив, а Иосиф переместился поближе к хозяину, возможно, в ожидании очередных инструкций.
Катранджи решил, что пора бы ему протрезветь. Не зря их сюда пригласили, хозяева Молдаванки (или — очень близкие к настоящим хозяевам) явно имеют свой интерес. В подобных случаях Ибрагим очень ловко умел обращать чужой интерес в свой собственный.
Отпил глоток зельтерской воды из предупредительно поставленного перед ним стакана, вытер лоб скомканным платком.
— Пора и познакомиться, — сказал он по-русски, но с восточным колоритом. Это он тоже умел — говорить на многих языках, когда нужно — чисто, в иных случаях — с любым желаемым акцентом.
Хозяин представился, подал крепкую горячую ладонь. Ибрагим назвался паспортным именем, присовокупив — коммерсант.
— И какая такая коммерция привела прямо сюда? Чем намереваетесь торговать? — ехидно спросил Хаим Мотлевич.
— Чем придётся. Можно пшеницей, можно презервативами, можно танками. Имеете что предложить? — Катранджи улыбался простодушно, именно — простодушно, без всякой задней мысли, предоставляя собеседнику гадать, что за этой улыбкой таится.
— Придёт время — что-нибудь предложим, — посулил хозяин, — только сначала прояснить бы надо. Ваша племянница говорила, что к тёте едет, то есть к вашей сестре. Накажи меня бог, всю жизнь здесь прожил, но даже краем уха не слышал ни о какой… Борисовне Финкельмон.
— Розалии Борисовне, — уточнил Ибрагим. — По мужу — Дорошенко. Только с чего вы взяли, что она должна жить на этой вашей Молдаванке? У неё вполне себе хорошая квартира на Маразлиевской. А здесь так — один человек, привет я ему собирался передать от общих знакомых.
— Надо же, как я обмишурился, — сокрушённо сказал Хаим. — Покорнейше прошу прощения… Да что же вы так сидите? — всполошился он. — Ривка, Сима! — Тут же подскочили две дебелые тётки лет по пятьдесят. — Угощайте дорогого гостя, на нашем краю совсем ничего не осталось, сами не видите? — и что-то ещё добавил на идишском жаргоне.
— Послушай, где тут у вас определённое заведение? — обратилась Кристина к парню. — Руки помыть, губы подкрасить?
— Проводить?
— Ну, проводи, если думаешь, сама не найду…
— Наверняка не найдёшь… А звать тебя как? — спросил Василий, когда они вошли в коридор под лестницей. Здесь сильно пахло кухней, причём — специфической.
Кристина ответила.
— Ты это, слушай, на самом деле, не бойся. У нас вам ничего плохого не сделают. Поговорят деды, до чего-нибудь договорятся. Не напрягайтесь, вина выпейте, у нас хорошее, своё, а то ты прямо как перегретый утюг — плюнь, зашипит…
Кристине показалось, что она произвела на парня мгновенное незабываемое впечатление и он таким примитивным способом пытается завязать с ней более доверительные отношения.
— Выпьем, отчего же не выпить, — ответила она, открывая указанную дверь. — А ты пока подальше отойди, не люблю, когда подглядывают и подслушивают…
Настоящего переговорного устройства, как у старших «печенегов», не было даже у Анастасии, самостоятельные действия её группы в таком форс-мажоре, который случился, просто не предполагались. Не было и блок-универсалов, положенных каждому координатору: не успела Дайяна присвоить им классный чин и снабдить положенной экипировкой. Об этом Кристина сейчас очень пожалела.
При ней, как и у всех её подруг, был только довольно примитивный маячок, позволявший руководителям базы на Таорэре пеленговать местоположение каждой из его владелиц и отслеживать их перемещения по территории, а курсанткам передавать на главный Шар и друг другу некоторое количество условных сигналов на десять-пятнадцать километров, в зависимости от рельефа местности. Такие опознаватели выдавались сразу по зачислении в Школу и до выпуска все они находились под круглосуточным контролем, как окольцованные радиобраслетами дикие звери или опасные преступники.
Оказавшись на Земле, вне досягаемости Дайяны, они продолжали их носить, скорее в качестве талисманов, памяти о прежней жизни, ну и на всякий непредвиденный случай, который настал только теперь.
Кристина, оказавшись в гостях у дедушки Хаима, Решила послать сообщение Анастасии. До этого всё представлялось до крайности простым. Сопроводить Ибрагим-бея до явочной квартиры, оттуда позвонить Насте на один из трёх телефонов, установленных в заранее обусловленных местах, и дальше действовать по обстановке.
Кристина не была посвящена в тонкости операции, даже не догадывалась о том, что все планы их непосредственного начальника — Валерия Павловича Уварова, посыпались, как карточный домик. Она считала, что всё идёт как надо. Анастасия — та знала, что они вынуждены работать по запасному, почти невероятному варианту, тем не менее предусмотренному проницательным подполковником. Он даже поручил ей, «в случае чего», самостоятельно вывозить Катранджи из Одессы: в Херсон, Николаев, куда получится, но не в северном направлении, и потом напрямую связываться с Тархановым или Ляховым.
