Алексей Евтушенко - Минимальные потери
Адмирал умолк, взял в руки трубку и принялся неторопливо вытряхивать пепел в пепельницу. Он всегда так поступал – давал подчиненным время пошевелить мозгами, показать свой ум или свою глупость, свободно высказаться и даже поспорить. А затем, как, впрочем, и положено командующему, брал ответственность на себя. Единолично. И ни разу еще серьезно не ошибся. И хотя до сегодняшнего дня Генриху Шварценбергу, так же, как всем остальным, доводилось воевать лишь с астероидами, он был уверен в том, что поступает совершенно правильно – не было случая в истории, чтобы германский космический флот не выполнил поставленной перед ним боевой задачи. Не будет и сейчас.
– Я всегда говорила, что лучший способ сохранить фигуру – это секс, – сказала Белинда, критически оглядывая Эрику. – Но теперь вижу, что есть и еще один – космический бой. Сколько сбросила, килограмма два?
– Два с половиной.
Подруги только что встретились в кают-компании, куда Эрика немедленно явилась, получив от своего комэска Ганса Шефера известие о том, что за проявленные в бою мужество и героизм взыскание с нее снято.
– А за сбитый, – подмигнул Ганс, – думаю, можешь и на побрякушку рассчитывать. Одна «железка» у тебя уже есть, теперь будет вторая. Наш оберст крут, но отходчив. И любит, когда мы побеждаем, а не нас.
– Кто ж не любит, – хмыкнула Эрика. После боя она чувствовала себя на подъеме. Несмотря на потерянные два с половиной кг веса. Что ж, значит, было что терять, а субтильностью телосложения лейтенант Эрика фон Ланге никогда не отличалась. – Как сам-то? Ты ведь тоже одному хорошо воткнул, я видела.
– Двум. Но не до конца, ушли живыми. А это не считается, – вздохнул Шефер.
– Нойманна жалко, – сказала Эрика. – Даже неловко. Получается, я на глазах у всех унизила героя.
– Забудь. Во-первых, тогда он еще не был героем, а во-вторых, в любом случае он поступил там, в ангаре, как полный мудак, кого хочешь спроси.
– И теперь этот мудак обеспечил нам победу ценой собственной жизни.
– Это – да. Честь и слава герою, – Ганс наклонился к уху Эрики и шепнул: – И все равно он был мудаком, можешь мне поверить.
И вот теперь, еще не отошедшая эмоционально от боя Эрика сидела в офицерской кают-компании и смотрела, как ее лучшая подруга Белинда, сексуально покачивая бедрами, возвращается от стойки бара с двумя бокалами шампанского в руках. Народу в кают-компанию набилось полно, и, как минимум, половина взглядов скрестились сейчас на этих бедрах. Эрика вздохнула – так она не умела.
– Ну, за победу! – провозгласила Белинда, усаживаясь. – По глотку, и расскажешь, как это – бить инопланетян.
– Почему инопланетян? – удивилась Эрика.
– А кто, по-твоему, это были люди, что ли?
– Э… – Эрика вдруг поняла, что и впрямь не знает, с кем дралась еще час назад. То есть такой вопрос она себе задавала, и не только она, но с получением на него ответа лейтенант Эрика Ланге, оказывается, готова была некоторое время подождать. Оказывается, ей гораздо важнее было победить врага здесь и сейчас, а уж потом, так и быть, узнать, кто он, собственно, такой. «Наверное, это правильно, – подумала она. – Задавать вопросы – не наше дело. Наше дело – выполнять приказы».
– Чужие, девочка, – сообщила Белинда. – Это были чужие.
– Рассказывай, – потребовала Эрика. Она знала, что Белинда находится не на последних ролях в группе ученых-аналитиков, приданных военной разведке, а посему всегда обладает самой точной и свежей информацией.
– Пока между нами, но, думаю, скоро будет официальное сообщение. Наш бравый адмирал как раз собрал совещание у себя на «Рихтгофене». Мы, аналитики, предоставили свои соображения Фрицу Эрхарду, так что уверена, начальство теперь в курсе.
– Я тоже хочу быть в курсе, – сказала Эрика.
Белинда непроизвольно оглянулась. Кают-компания была полна под завязку. Пахло пролитым шнапсом, мужским потом и табачным дымом, а шум от господ офицеров, с энтузиазмом празднующих победу, как ни парадоксально, был лучшей гарантией конфиденциальности. Они сами себя едва слышали, что уж говорить о двух беседующих за отдельным столиком подругах. Строго говоря, Белинда не имела права разглашать даже ту информацию, которую уже выдала Эрике. Но говоря еще строже, ей, гениальному математику, красивой женщине и сугубо гражданскому лицу, хотя и работающему на германский космический флот, было наплевать на избыточную и глупую, как считала она, секретность военных. Что она и собиралась сделать. Однако не успела – на запястье левой руки нетерпеливо пискнул личный коммуникатор.
– Это еще кто… – Белинда глянула на экранчик, нахмурила брови. – Так, дорогая, потом поговорим. Срочно вызывают. Чую, нужна моя консультация. И даже догадываюсь, какая именно. Не скучай.
Она глотнула шампанского, чмокнула Эрику в щеку и упорхнула, провожаемая взглядами, полными восхищения и вожделения.
«Не скучай. Легко сказать».
Эрика огляделась. Кают-компания продолжала праздновать. То и дело провозглашались тосты «За победу!», шнапс щедро лился в рюмки, глотки, на столы и мундиры. Кто-то громко и хвастливо рассказывал, как едва не завалил «каплю»: «Ганс бьет в морду, отвлекает, я боевым разворотом, полупетлей, захожу в хвост, пальцы уже на гашетках, чужая жопа в прицеле, стреляю… и тут сбоку мне вторая лупит в скулу по касательной со всей дури! В ту же секунду! Натурально, меня закрутило, заряд ушел куда-то к центру Галактики и пришлось срочно перестраиваться, потому что эта сволочь…»
Эрика вдруг поняла, что без Белинды ей здесь и сейчас неинтересно. Глотать спиртное, принимать поздравления за сбитый, обсуждать с подвыпившими пилотами и канонирами все перипетии боя и корчить из себя «своего парня»… Не сегодня. Неожиданно захотелось тишины и покоя. Точно. Поесть – и в каюту. На койку с любимым Ремарком. Да, это будет правильно. Вот только… Эрика поднялась и крикнула:
– Налейте мне кто-нибудь шнапса, я хочу произнести тост!
Кают-компания притихла, и сразу несколько рук протянули ей наполненные рюмки. Эрика взяла первую попавшуюся и сказала:
– За тех, кто сегодня не вернулся. Стоя и до дна. Память и слава!
Офицеры поднялись со своих мест и молча выпили.
Эрика поставила пустую рюмку на стол и пошла к выходу. Ее никто не окликнул.
…Совещание на борту флагмана германского флота тяжелого крейсера «Манфред фон Рихтгофен» подошло к концу. Были высказаны разнообразные соображения той или иной степени эмоциональности, здравомыслия и соответствия военной теории. Не было главного – интеллектуального прорыва, вдохновения, и адмирал это понимал.
– Хорошо, – сказал он. – Я рад, что мои офицеры показали себя людьми знающими, взрослыми, болеющими за дело и способными мыслить логически. Но, – Шварценберг откинулся на спинку кресла и устало потер указательным пальцем лоб между седеющими бровями. – Этого мало, господа. Этого ничтожно мало. Объяснить почему?
Офицеры молчали, переглядываясь. Все знали крутой нрав адмирала, видели, что он недоволен, и не хотели попасть под раздачу неосторожным высказыванием. Нет уж. Если начальство считает, что этого мало и готово объяснить, что ему надо, пусть объясняет. А мы послушаем.
– Разрешите мне, – неожиданно кашлянул фрегаттенкапитан Курт Браун, командир легкого крейсера «Хорст Вессель». Он был самым младшим по возрасту и в течение всего совещания подал лишь пару реплик, предпочитая слушать других.
– Так, так, – проронил Шварценберг. – «Хорст Вессель», наконец, набрался смелости. Слушаю тебя, фрегаттенкапитан. И очень надеюсь, что тебе действительно есть, что сказать.
Курт Браун поднялся, одернул мундир.
– Можно сидя, – буркнул адмирал.
– Спасибо, господин адмирал, мне так проще, – фрегаттенкапитан помолчал. У него было лицо человека, собирающегося нырнуть в холодную и глубокую воду.
– Нам нужно выиграть время, – продолжил он, наконец. – Это главное. И желательно ошеломить противника. Сделать то, чего он от нас никак не ожидает, показать, что мы храбрее, наглее и, главное, сильнее по всем параметрам. Но как это сделать? То, что я сейчас предложу, возможно, покажется чрезмерно рискованным. Но если получится… Тогда наши шансы на победу значительно возрастут.
Фрегаттенкапитан снова умолк, взял со стола стакан с водой и сделал несколько мелких глотков.
– Кончай доить камарка[8], Курт, – негромко посоветовал начштаба контр-адмирал Рудольф Мейендорф. – Здесь все свои, и мы тебя слушаем. Внимательно.
– Я предлагаю совершить гиперпространственный прыжок внутри гелиосферы, – выдал командир «Хорст Весселя». – Отсюда – к Марсу. Не всем флотом, конечно. Только мой корабль. Теоретически это возможно. Если получится, «Хорст Вессель» встретит чужих у Марса и задержит их, насколько сможет. Их много и они большие, но на нашей стороне скорость и маневренность. Опять же в маленького попасть труднее, а в большого проще. А тут и вы подоспеете. В крайнем случае уйду на Землю, спрячусь где-нибудь в сибирской тайге или джунглях Амазонки и буду ждать дальнейших приказов. Или на том же Марсе. Да, и попробую установить связь с этим земным крейсером, прототипом. «Неустрашимый», кажется?
