Алексей Бобл - Пуля-Квант

Я пошел по опушке, оставив ферму слева. Спустил­ся в ложбину, откуда предстояло взобраться по круто­му склону. До подножия метров триста открытого про­странства; я остановился, рассматривая коровники и бетонку. И понял, что дорога покрыта слоем жгучего пуха, вот почему не видно растений на стыках. От по­строек тянуло озоном, все вокруг пропиталось ано­мальной энергией. Я припомнил разговоры про иони­зированные облака, аномальные области, где детектор бессилен, где могут разрядиться вмиг и отключиться любые источники питания. Или, наоборот, взорваться и сгореть от резкого скачка напряжения. Может быть, оборудование на вершине холма как раз и предназна­чалось для мониторинга аномального излучения в ни­зине.

«Пуля» в кармане заметно нагрелась, сквозь под­кладку просачивалось тепло, будто грелку к груди прило­жили. Нужно скорее добраться до склона. Присутствия мутантов и людей я не ощущал, а может, в ионизиро­ванном облаке мои способности не работали. Я, присев поддеревом, выждал минуту, выдохнул и побежал к под­ножию, поросшему кустарником. Дальше, на склоне, деревья. Какие? Я никак не мог понять. Наверное, ано­мальная область изменила их облик. Стволы прямые, как у сибирской лиственницы, толстые, на растопырен­ных ветках ни хвои, ни листочков. Растут плотно, пере­межаясь с кустарником в человеческий рост.

Из коровников донесся вой, низкий звук перерос в пронзительный визг, я чуть не упал, взмахнув руками, пытаясь зажать уши. Визг резко оборвался, до меня до­летел слабый хохот. Полтергейст. Я побежал дальше. Запах озона улетучился, я выскочил из аномального об­лака, выставив перед собой локти, с треском вломился в кусты. Тонкие прутики хлестнули по костюму, сорва­ли с головы капюшон, царапнули уши. Я выскочил на пятачок перед деревьями и повалился на спину. В гру­ди пекло. Рванув клапан кармана, выудил горячий ци­линдр - желе внутри будто затвердело, сменило цвет на темно-синий. Пальцы свело судорогой. Пластик на­грелся до такой температуры, что на коже появились волдыри. «Пуля» упала на пожухлые стебли травы, за­пахло горелым. Сердце бухало в груди, я никак не мог отдышаться.

Через пару минут поднялся, осторожно тронул кон­тейнер - чуть теплый. Удивительно! Я царапнул ног­тем прозрачную поверхность, потом взялся за замок молнии на куртке, поднес к нему цилиндр и с силой про­вел. Еще раз, еще - никаких следов, а замок-то ме­таллический. С виду «пуля» из пластика, хотя нагрелась так, что трава почернела, а он не потек. И металл на нем следов не оставляет. Я качнул головой и спрятал контейнер в карман.

Нужно торопиться. Курортник наверняка тоже спе­шит. В погоню не пойдет, но постарается к лагерю ус­петь первым. Химик и Лесник места вокруг Янтаря зна­ют, хотя Лесник сейчас не в счет, он ранен. Но Химик выведет группу к лагерю ученых.

Я карабкался по склону. Несколько раз цеплялся за крепкие, как железная проволока, ветки. Что же тут за деревья такие?.. Ткань костюма не разодрал, но замет­ные следы остались.

С вершины равнина и лагерь как на ладони. Я при­кинул расстояние - с километр будет. Водная гладь зо­лотилась в солнечных лучах - вот, наверное, откуда пошло название Янтарь. Я даже залюбовался. Опо­мнился, когда вдоль ограждения из колючей проволоки рокоча пронесся квадроцикл с небольшой тележкой на прицепе. Машина повернула, не доехав до наблюда­тельной вышки нескольких метров, и скрылась за при­земистым научным модулем. Надувные конструкции из серебристой ткани выстроились в три линии - лабора­тории и складские помещения, издали похожие на игру­шечный макет. Квадроцикл вынырнул на площадке при­земления, где застыли два транспортных вертолета. Во­круг машин суетились фигурки людей, шла погрузка оборудования. Справа от озера небольшая сосновая ро­ща скрывала от взгляда четырнадцатую лабораторию. Мне туда. Нужно спуститься вдоль леса и отыскать люк подземного хода. Отмель инструктировал нас с Григоро­вичем лично, а потом показал, как попасть в туннель, провел внутрь и объяснил, что нужно сделать, чтобы выбраться на поверхность. Зачем вообще нужны были этот инструктаж и демонстрация?.. Сощурившись, я по­смотрел в чистое небо… Нет, не могу вспомнить.

Только сейчас я оценил масштаб строительства. Сверху лагерь смахивал на военную базу. Впрочем, так оно и было. Вблизи наблюдательных постов, научных модулей, складов и жилых палаток прятались ходы со­общений или траншеи. Они вели к искусственным воз­вышенностям, зачастую правильной формы: сверху зем­ля, мох, даже кусты кое-где растут, а под землей бункер или капонир. Я как-то поинтересовался у Григоровича: зачем все это? И услышал простой ответ: периодичес­кие выбросы аномальной энергии откуда-то с АЭС луч­ше всего пережидать под землей. Но подойдут и назем­ные строения с толстыми стенами. Если там есть окна, их надо закрыть железными листами. Выброс по-разно­му влияет на обитателей Зоны. Если на открытом про­странстве попадешь под него - либо психом станешь, либо умрешь. Пока не было людей, переживших выброс на открытом пространстве и сохранивших здравый рас­судок. Отдельная группа в лагере занималась изучением и мониторингом всплесков аномальной энергии. На тер­ритории даже туалеты имели глухую монолитную конст­рукцию с тяжелой железной дверью - смешно гово­рить, но нескольким ученым это спасло жизнь.

Как мне объяснил Григорович, большинство выбро­сов предсказуемы, это как воду в чайнике греть - за­кипит в определенное время, если постепенно повышать температуру до нужного уровня. Но иногда температу­ра растет стремительно, будто под чайником врубили мощную горелку, и тогда выброс происходит неожидан­но. Вся надежда на оборудование постов мониторинга и сигнал оповещения. Выбросу может предшествовать гон - неведомая сила толкает мутантов в одном на­правлении и губит тех, кто не успел спрятаться. Однаж­ды под гон попал и лагерь ученых, Григорович расска­зал, что все палатки и оборудование как волной смыло, словно из озера поднялось цунами и прокатилось по территории базы.

Недалеко от вертолетной площадки высилась круг­лая железная башня, на вершине - локационная стан­ция, под ней шарообразный модуль с каким-то обору­дованием. Теперь я понял, за что двадцатиметровую вер­тикальную железяку военсталы обозвали «минаретом», уж больно похожа издали.

Что-то не давало мне покоя, и вдруг я осознал что. В лагере люди, а Курортник говорил, связь пропала. Но что я вижу? Эвакуацию, которая идет полным ходом… Хотя она должна была давно закончиться! Мысли пута­лись, я никак не мог уловить логику событий. Нужно пробраться на территорию, тогда станет ясно.

В лагерь не вели никакие дороги, ворота в огражде­нии отсутствовали. Сюда попадали в основном по воз­духу. Только сталкеры приходили пешком, и обязатель­но с равнины, чтобы их видели наблюдатели на вышках и пропускали через лабиринт заграждений.

Я решил забраться поглубже в лес, припомнив, что опушка вокруг равнины заминирована - не везде, прав­да, но испытывать судьбу не хотелось. Дойти до Янтаря и подорваться на мине… Нет уж, я сильно повзрослел за последние двое суток. Но главный урок еще впереди.

Спускался с холма через лес, километр прошел ми­нут за пятнадцать. Чем ближе к Янтарю, тем ниже ано­мальная активность, место такое, потому-то и построи­ли здесь лагерь.

Люк в подземный ход отыскался быстро. Я осмотрел подходы со всех сторон - никаких следов того, что не­давно кто-то выходил через туннель на поверхность или спускался в него.

Предстояло еще незаметно подобраться к террито­рии сектора «В». Я опять вспомнил о минах… Нет, вряд ли саперы установили их здесь - рядом подземный ход, а в критической ситуации им могут воспользоваться не только военные. Значит, если минировали, то только пространство между забором и лесом. Я осторожно дви­нулся вперед, ориентируясь на высокие рыжие кусты акации. Цвет в самый раз, поможет оставаться незаме­ченным, хорошо бы высмотреть, что сейчас творится около установки Григоровича. Может, даже смогу уви­деть его самого.

Внимательно глядя под ноги, я крался вперед. Шаг за шагом, стараясь не наступать на сухие ветки и не прозевать какой-нибудь скрытый датчик сигнализации, не зацепить растяжку. До ночи было далеко, но лес то­нул в сумраке.

Осталось пройти всего ничего, каких-то десять ша­гов, и тут сдавило грудь. Стало холодно. Воздух загус­тел, я привалился к дереву, дернул клеванту на ворот­нике, скинул капюшон, и все равно воздуха не хватало. Сердце быстро стучало, я запустил руку под куртку, при­жал ладонь к груди. Шрамы вздулись, я ощутил через ткань футболки частую пульсацию. Дернул плечами, сглотнул, наглухо застегнулся и накинул капюшон.

Сейчас все выяснится…

Я отошел от дерева и увидел пехотную мину возле куста. С виду как старая немецкая граната на деревян­ной ручке. Наверное, саперы поставили ее в расчете, что человек заметит, а мутант подорвется на растяжке. Я долго осматривался, но других ловушек не обнаружил. Ребристый набалдашник торчал над землей так, что можно было просунуть под него ладонь и выдернуть де­ревянную ручку. Из набалдашника выступал тоненький штырь взрывателя с кольцом, от него в разные сторо­ны тянулись две проволочки. Одна - к сосне в трех шагах, другая - к вбитому в землю неприметному ко­лышку. Мина-граната перекрывала подступы к кустам. Я двинулся вперед, осторожно перешагнул проволоку и чуть не выколол веткой глаз. Дернулся. Взмахнул рука­ми, тело потянуло назад, я представил, как пяткой цеп­ляю проволоку, как бухает взрыв, мне отрывает ноги, осколки дырявят тело… Я сумел удержать равновесие, присел на корточки. Кожа на лице горела, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Ладони вспотели.