Сергей Москвин - Метро 2033: Увидеть солнце
Сергей схватил за руку Полину и потащил к уходящей под землю лестнице. Но девушка вырвала руку и сердито уставилась на него.
– Скорее назад! Там...
От волнения Сергей сбился с мысли и, чтобы не тратить слов, ткнул стволом автомата в сторону выглядывающего из зарослей чудовища.
– Статуя, – отрезала Полина.
– Не просто статуя, – присоединился к девушке Вольтер, – а памятник тому, чьим именем названа и эта площадь, и эта станция, и кого вы, кстати, считаете хозяином огненных демонов, – лидеру большевиков Владимиру Ленину.
Статуя! Ну конечно! Отсюда и сходство с человеком! Только сейчас Сергей заметил, что гигантская лысая голова многометрового исполина отлита из бронзы. Ему стало стыдно за свою ошибку.
«Давайте, скажите мне, что я идиот...»
Но ни ученый, ни девушка так и не засмеялись.
– Идем, пока не появились настоящие монстры, – скомандовала Полина и первой ступила на забитую ржавыми автомашинами площадь. Сергей с Вольтером двинулись следом за ней.
Вольтер, вместо того чтобы смотреть по сторонам, постоянно задирал голову к небу – то ли рассматривал черную тучу, то ли выглядывал гарпий, поэтому прикрывать их маленький отряд с тыла и флангов Сергею приходилось одному. Правда, и он вскоре поймал себя на том, что постоянно озирается на статую, которую по ошибке принял за огромного монстра.
Она была не более живой, чем булыжники под ногами или ржавые остовы автомобилей, мимо которых они пробирались. Тем не менее, Сергея не покидало чувство, что стоящий на постаменте в окружении уродливых деревьев железный истукан из-под приспущенных пудовых век внимательно наблюдает за пробирающимися через его площадь людьми. И куда бы они ни свернули, Сергей чувствовал на себе его холодный пристальный взгляд. Видимо, из-за того, что уже более двадцати лет лишь редкие одиночки осмеливались выйти из метро в разрушенный город, пережившие Катастрофу статуи, как этот отлитый из металла исполин, привыкли считать его своим. А кому еще мог принадлежать мертвый город, как не мертвым идолам?
К счастью, Полина свернула в узкий проход между двумя полуразрушенными зданиями, которые заслонили собой возвышающегося над площадью исполина, иначе даже страшно было представить, куда могли завести мысли, навеянные взглядом смотрящего с постамента бронзового болвана.
– Простите, молодой человек, с вами все в порядке? Вы как-то странно выглядите, – обратился к Сергею Вольтер.
Сергей тряхнул головой. Преследующее его наваждение окончательно пропало.
– Да, теперь все нормально, – облегченно выдохнул он.
Полина оглянулась на них, но ничего не сказала и вернулась к довольно странному занятию – растаскиванию сваленных в груду булыжников и прочего мусора. Однако когда под мусором обнаружился тщательно замаскированный люк, все странности объяснились. На крышке люка виднелась едва различимая под слоем ржавчины выбитая надпись и две такие же переломленные стрелы.
– Это не вентиляционная шахта, а магистральный кабельный коллектор, – со знанием дела сказал Вольтер, взглянув на люк.
Если он таким образом хотел показать свою ученость, то из этого ничего не вышло: Сергею было абсолютно все равно, как называется отрытый Полиной колодец. Да и самой девушке, по всей видимости, тоже. Она даже не взглянула на Вольтера – приподняв крышку, заглянула внутрь и, видимо убедившись в безопасности предстоящего спуска, подала знак следовать за собой.
Колодец оказался довольно глубоким, но для удобства подъема и спуска в его стену были вмурованы металлические скобы. Внизу он соединялся с бетонным туннелем. С одной стороны туннель был плотно забит просевшим грунтом, другая часть терялась в темноте. Полина остановилась возле неприметной железной дверцы, на которой стершейся от времени белой краской по трафарету было нанесено изображение такой же, как на люке, переломленной стрелы и черепа с перекрещивающимися костями.
Что же это за символ? Тотем канибаллов? Герб сгинувшей империи?
– Электрощитовая, – сказал Вольтер.
Достав из своего набора хитроумную отмычку, Полина в два счета вскрыла установленный на двери замок и распахнула ее. Сергей рассчитывал увидеть нечто необычное, но когда Полина осветила помещение висевшей на стене керосинкой, все равно не смог скрыть своего изумления.
За дверью оказался не просто тайник, а настоящее убежище, в котором можно было не только укрыться от монстров, но и жить. За штабелем оружейных ящиков у стены стоял сколоченный деревянный топчан с настоящим матрасом и подушкой, застеленный армейским одеялом. Рядом с ним – самодельный стол, представляющий собой лежащую на боку деревянную катушку из-под кабеля, на столе – керосиновая горелка, служившая для приготовления пищи, а на железной полке над столом – Сергей не поверил своим глазам! – стояли жестяные банки с консервами! Как минимум два десятка различных банок. Консервы были огромной редкостью в метро и стоили баснословно дорого. В первые годы после Катастрофы сталкеры еще приносили их с поверхности – тогда-то маленькому Сергею и довелось попробовать этот изысканный деликатес, но в последнее время такое случалось все реже. Он подошел ближе и взял в руки одну из консервных банок. С пожелтевшей бумажной этикетки на него уставилось рогатое животное на четырех ногах. Корова! Сергей повернулся к Полине:
– Откуда у тебя это богатство?
– Там больше нет, – отрезала она и, отобрав у него банку, поставила на место. – Противогазы можете снять, тут фон низкий, я специально именно здесь обустроилась...
– Да у вас тут просто пещера Аладдина! – восхищенно покачал головой Вольтер, разглядывая полку с консервами, и вдруг брякнул ни с того, ни сего: – Отравиться не боитесь?
Отравиться консервами?! Он что, спятил?
– Ботулизм, знаете ли, опасная штука.
– Пока жива! – Полина сняла с полки одну из банок, ту самую, с коровой, которую рассматривал Сергей, и поставила на стол, немного подумала и добавила к ней еще одну. – Если не хотите, можете не есть.
Вольтер помычал, но отказываться не стал.
* * *Обед состоял из трех банок незнакомой Сергею, но изумительно вкусной каши с тушенкой – Полина, расщедрившись, после двух съеденных банок вскрыла еще одну. Вместе с этой банкой она выставила на стол необычную бутылку из темного стекла с какой-то жидкостью. Вольтер как увидел бутылку, перестал жевать и впился взглядом в потускневшую этикетку.
– Кур-ву-азье, – как заклинание прочел он по слогам напечатанное на этикетке нерусскими буквами непонятное слово. – Боже мой! Настоящий Курвуазье! Вы представляете, что это такое?!
Полина пожала плечами:
– Забрала у одного жлоба. А что, что-то ценное?
Вольтер мечтательно закатил глаза:
– Коньяк, обладающий особенным, неповторимым вкусом! Французский! Его производили по уникальному рецепту из лучших сортов виноградного спирта, а потом еще по многу лет выдерживали в специально обожженных дубовых бочках! – Он вздохнул. – Боюсь, сейчас это трудно понять.
Сергей действительно почти ничего не понял из этого странного объяснения. Полина, судя по выражению ее лица, тоже.
– Но пить-то его можно? – спросила она.
Вольтер снова вздохнул:
– Вы мне не поверите, но многие считали этот коньяк напитком богов. Я, например, пробовал «Курвуазье» всего один раз – завлаб расщедрился после защиты.
– Считайте, что вы меня убедили, – улыбнулась Полина. – Открывайте.
Вольтер жадно схватил бутылку обеими руками, но затем, вспомнив о чем-то, поставил ее на место.
– Может статься, что это единственная такая бутылка во всем метро. Так что вы прежде подумайте. Ответ девушки не заставил себя ждать:
– Открывайте. Давно хотела узнать, что там пьют боги.
– Что ж, – Вольтер опять взял бутылку в руки и очень осторожно, словно выворачивал запал из гранаты, вынул из нее пробку.
– Вообще-то коньяк надо пить из широких стеклянных бокалов, – продолжал он, разливая содержимое бутылки по жестяным кружкам. – Сначала бокал согревают в руке, чтобы раскрылся весь вкус и аромат напитка, и только потом, не спеша, пьют небольшими глотками.
Сергей сделал все, как он сказал, но никакого особенного вкуса не ощутил – самогон самогоном. Правда, запах у коньяка действительно оказался необычным – ничто в метро так не пахло. В отличие от него Вольтер выцедил свою кружку с настоящим блаженством.
– Как будто помолодел на двадцать лет, – объявил он.
– А вам сколько? – решился спросить Сергей.
– Сорок девять. На будущий год юбилей. Если доживу, конечно, – улыбнулся ученый и снова потянулся к бутылке. – Вы позволите?
Полина молча кивнула. Он снова наполнил кружки, налив себе чуть больше, чем остальным, но, прежде чем поднять свою, сказал:
– Давайте все-таки, наконец, познакомимся. А то выпиваем вместе, а как друг друга зовут, не знаем. Некультурно.
