Андрей Лавистов - Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2
В подтверждение слов гномской красавицы в коридоре забухали тяжелые шаги, захлопали двери и послышались грубые голоса бородатых недомерков.
Хм, букетик… Дорого же ты мне обойдешься… Небрежным жестом я отшвырнул цветы в сторону — не хватает еще, чтобы гномку обвинили, будто она приняла от меня этот "горячий" подарок!
Дверь распахнулась, и в "сестринскую" ворвался запаленно дышавший Лимлин с безумными, вытращенными глазами. Дверь с треском захлопнулась, а гномка тихо заверещала, разглядывая пышущую жаром коренастую фигуру гнома, облаченного только в лоснящиеся замшевые штаны, да в нательную рубаху, явно видавшую лучшие времена — по крайней мере, полуотстиранные пятна покрывали ее сверху донизу, на манер камуфляжа. Но гораздо больше привлекали внимание другие вещи: огромная секира из синеватой стали в ручищах Лимлина и больше похожий на гаубицу револьвер, невозможного пятидесятого калибра, в огромной же открытой кобуре поперек живота.
— Уфф-фу-у-у! Успел! — на одном дыхании выдал Лимлин и опустил секиру, распространяя вокруг себя тяжелую волну пота, перегара и тревоги. Мгновенно замолкла и гномиха, то ли от запахов, то ли женским чутьем сообразив, что никому прямо тут кровь пускать не будут. И ошиблась.
— Кровью рожу измажь! — приказал мне Лимлин, зацепил своим корявым пальцем меня за воротник, коротко дернул, и рубаха, совершенно новая, только что купленная у Дилли, с веселым треском распалась на полосы. Ну, раз пошла такая пьянка…
Я выхватил нож из-за голенища и полоснул себя по руке. Не по ладони — мне ладонью, если дело выгорит, еще оружие держать! И не по венам — что ж я, самоубийца? По внешней стороны предплечья. Взмах ножа, и размазать по морде лица. Еще взмах — и остатки рубахи покрылась кровавыми полосами. Эх, одежонка на мне горит… даже жалко! Сцепить руку с ногой, приведя себя в унизительный и, следовательно, удобоваримый для гномов вид, все — готов!
— Погоди! — в глазах Лилина, загнанными волками метавшихся по "сестринской", появился блеск оригинальной идеи, — где букет? Венок себе делай, да не плети, а в волосы засовывай! Очень скоро измазанные кровью и изломанные толстыми пальцами Лимлина цветы кое-как закрепились у меня в волосах.
— Чего он хотел? — Лимлин уставил требовательный взор на "сестричку".
— Хотел… да просто, чтобы вылечили его! Болеет он! — прошептала та сдавленным шепотом и покраснела как маков цвет. — Истинная правда! — и она прижала руки в груди, вызвав в рядах заговорщиков, то есть у нас с Лимлином, кратковременную остановку дыхания и почти всех двигательных функций.
— Умница! — похвалил гном соплеменницу тоже шепотом и подхватил меня под локоть. Одновременно он распахнул ногой дверь, и мы предстали перед разъяренной толпой тяжело дышащих гномов, вооруженных и безоружных. Я постарался встать так, чтобы, с одной стороны, все видели мое измазанное кровью лицо, а с другой — не влепили бы мне пулю промеж глаз. То есть прятался, по возможности, за Лимлином, старательно не глядя на негодующих гномов. Негодовали, впрочем, не все: некоторые были заняты куда более важным делом — молодцы из группы Лимлина потихоньку рассасывались в стороны, как будто и не они только что создавали давку, толкучку и искусственный затор у самой двери "сестринской". Хорошо еще, что больница — это здание внутри Горы. Не туннели здесь — коридоры. Слишком узкие для толпы коридоры, не помитингуешь особо…
— Эльф совсем с ума спрыгнул! — возвестил Лимлин трагическим голосом, немного ненатуральным, и дернул меня так, что зубы лязгнули. Плохой актер! — Он сюда вообще лечиться шел!..
— Тебе не удастся спасти его и на этот раз, Лимлин Вальтовый козырь! — прогремел над толпой голос какого-то седобородого гнома. — Первопредок не потерпит такого неуважения!
— Судить его! Судить! — заорали стразу несколько гномов, и в том числе кто-то из компании Лимлина, что меня слегка удивило. А вот Лимлин, например, даже плечи опустил, расслабился. Ага, выходит на это и был расчет. До линчевания, по крайней мере, не дойдет.
***Скамья была неудобной, каменной. Впрочем, в этом небольшом круглом зале, устроенном амфитеатром, все было из камня. А что не из камня, то из металла. Только один предмет, клепсидра, водяные часы, был сработан… Из горного хрусталя, кажись! Выходит, тоже из камня? Произведение искусства, в любом случае! Я скосил глаза на клепсидру. Сейчас ее перевернут, тихонько закапает вода, переливаясь из верхней емкости в нижнюю, отсчитывая секунды. Начнутся обвинительные речи… Что ж, суд — значит суд. Эльфы меня судили? Ага! Оправдали, между прочим! Люди меня судили? А как же! Смертный приговор, с заменой на службу в штрафбате. Теперь вот гномы. Присудят какой-нибудь "одиночный замер", то есть дадут кирку и засунут куда-нибудь в шахту, где и повернуться-то нельзя и откуда постоянно забывают выкачивать воду… Вот будет весело…
Повязка на голове, прикрывающая один глаз, — я полукровка все-таки, — сбилась на лоб, но нога, на совесть прикрученная к руке, затекла, и теперь, чтобы встать, надо будет приложить массу усилий.
Ждем короля, председателя судейской коллегии, а он, зараза, опаздывает. Точнее, задерживается, короли ведь никогда не опаздывают… Среди обвинителей Мелет, с гордостью глядящий на разряженного в новенький парадный капюшон непередаваемого болотного цвета сынулю — какая смена растет! Еще седобородый гном и еще один, не только седобородый, но и седобровый, и седоусый. Этого я знаю, это Дурень. Дурин Молотобоец, если точнее. Но могут же у меня быть проблемы с произношением незнакомых и непривычных гномских имен! Трое обвинителей, один защитник.
Моим защитником выступает Лимлин, он же и мой поручитель. По его замыслу мы будем играть в "Бедного Тома" — так в старинном трактате "пришлых" конца XVI века "О ловле кроликов…", то есть о мошенничестве, называли преступников, притворявшихся сумасшедшими, чтобы совершить преступление и чтобы избежать наказания. Смешно и глупо… Как это не действовало тогда, так не подействует на судей и сейчас! Но когда я по-честному попытался предупредить об этом Лимлина, тот только ожег меня гневным взглядом и сквозь зубы заметил, что все, что можно было сделать, мною уже сделано, так что теперь я не должен мешать одному умному гному вытаскивать свою, да и мою, в придачу, задницу из дерьмового дерьма! Фу, как грубо! Но в чем-то гном прав: он сильно меня выручил, первым прибежав в больницу и не дав рассвирепевшей от религиозного рвения толпе разорвать меня на кусочки.
Итак, три обвинителя… Седые ветераны меня совсем не пугали — да у меня с королем, гномом ушлым и прогрессивным, больше общего, чем у этих пеньков замшелых! А вот Мелет… Этот образован, гад, подкован по многим вопросам… Этот мне нервы помотает… И Лимлин ему в крючкотворстве не соперник…
Гномский король, как всегда, не шел, а шествовал, сверкая золотой цепью на бычьей шее и массивными перстнями с огромными "камешками" на толстых пальцах потомственного кузнеца.
— Прежде чем прольется вода в клепсидре, я хочу услышать всю историю, с самого начала! — заявил король непререкаемым тоном, уместившись седалищем на подушке с легкомысленными ягодками-клубничками, положенной на каменную доску трона. — Лимлин и Мелет, подойдите!
Что ж, если будет что-то вроде предварительного слушанья, то у меня есть шанс! Жалостливо подпер скулу кулаком, развернул пальцы локатором в сторону этой славной тройки гномов, и вот уже мне неплохо слышны все их переговоры. Лимлин, похоже, не рвался изливать королю душу, а вот Мелет рассказывал, аж захлебываясь.
— …Я сначала подумал, что столько книг ему нужно было для саботажа! Ну не может разумный столько книг проработать за один вечер! Я подумал, что его притворства хватит часа на два, на два с половиной максимум! Не выглядит эльф усидчивым читателем! Он не …этот …книжный червь!
— Червяк! — поправил библиотекаря Лимлин. Как все-таки Лимлин меня уважает!..
— Именно что червь! — процедил Мелет, дернув бородой. — Но эльф сидел одиннадцать часов! Никто не может так притворяться! Он что-то выяснил, он что-то знает!..
— Я знаю, что я ничего не знаю! — пробормотал я, но к счастью, гномы не обратили на меня никакого внимания.
— Взять, да и посмотреть те книги, которые он заказывал! — король, слушал Кривобородого внимательно, и вот теперь даже ценное рациональное предложение выдвинул!
— Семьдесят четыре источника! — простонал Мелет. — Мерзавец сделал все, чтобы невозможно было понять, чем он занимается!
— Ну, семь десятков — это еще не так много! — сочувственно прогудел Лимлин. — Месяца на два-три работы!
— Полагаю, большинство материалов было заказано для отвода глаз! И анализ этих материалов не даст ничего кроме неверных версий, клянусь камнем!
Молодец, Мелет, правильно мыслишь!
