Руслан Мельников - Собиратели голов
— Да, — ответила она. Правильно ответила. Впрочем, чернявая всегда была сообразительной девочкой.
Ухо удовлетворенно кивнул.
— Тогда поговорим о другом. — Он перевел взгляд на Бориса. — Когда Дед сообщил мне о некоем Бересте, прибившемся к его людям, я сразу подумал, а не тот ли это Берест, который…
— Чего ты хочешь, Ухо? — перебил его Борис.
— Услышать подробный рассказ из первых уст, — сразу, без заминки ответил тот.
— Рассказ о чем?
— О том, как вам удалось выбраться из Ставродара и не попасть в тресовозку.
— А как это удалось тебе? — вскинула голову Наташка. Кажется, ее задевал тот факт, что кроме них спастись сумел кто-то еще.
Ухо пожал плечами:
— Ну, хорошо, я расскажу первым.
На его губах застыла кривая улыбка. Бывший хэдхантерский сержант вспоминал:
— Когда началась заварушка, я, на свое счастье, сидел в бэтре.
— Ты не пошел в колизей вместе со всеми? — удивился Борис. — Не смотрел бои?
— Странно. Стольник был в колизее. Да и остальные члены их группы тоже были там.
— Вообще-то я на бои эти насмотрелся — выше крыши, — хмыкнул Ухо. — Мы, считай, после каждого рейда на них смотрели.
Борис тихонько скрежетнул зубами. Ну да, если после каждого рейда хэды продавали колизейским новых гладиаторов, как продали его, то неудивительно. Поставщикам бойцовского мяса обеспечен льготный проход на трибуны. Спецконтрамарочка… — В тот день выпало мое дежурство, — продолжал Ухо.
— Какое еще дежурство? — не понял Борис.
— Технику со снарягой без присмотра не бросишь. Кто-то должен за ней присматривать. Ставродар все-таки не хутор. Помноголюднее будет. Был…
Борис вспомнил вавилонское столпотворение на улицах мегаполиса и толпы на колизейских трибунах. Да уж, помноголюднее — не то слово.
— В общем, я и пара моих ребят охраняли машины. Когда над колизеем появились вертушки с федеральными опознавательными знаками и на улицах началась стрельба, я сообразил, что делать. А вот мои парни не успели. Попали под газовые гранаты и шприц-ампулы.
— Ну а ты? Что делал ты?
— Вовремя надел противогаз, закрыл люки БТР, завел мотор и рванул по самому короткому пути из города.
— И тебя не расстреляли? — Борису вспомнился подбитый бронетранспортер возле колизея. Не всем так повезло, как Уху.
— Хэды-федералы в первую очередь уничтожали тех, кто сопротивлялся. Прочих оставляли на потом. Для тресовозок. Я не сопротивлялся.
«Ну да, — подумал Борис, — ты просто удирал».
— Сопротивляться было бесполезно. — Ухо словно угадал его мысли.
— И тебе удалось покинуть город? — вмешалась Наташка. В ее голосе послышалось сомнение.
— У хэдхантеров быстрая и мощная техника, Девочка, если ты не заметила, — усмехнулся Ухо. — И я знаю Ставродар как свои пять пальцев. Пока вокруг царила неразбериха, я выжимал из машины все, что можно. Гнал на максимальной скорости. А если что-то загораживало путь…
«Или кто-то», — подумал Борис, но промолчал.
— Короче, меня спасла скорость. Я прорвался на окраину до того, как выезды из города были блокированы. Федералы как раз добивали гарнизоны внешних блокпостов. Наверное, поэтому я и сумел проскочить. На меня просто никто не стал отвлекаться. В Ставродаре было много легкой добычи. Так какой смысл гоняться за одиноким БТР?
«Наверное, действительно никакого», — мысленно согласился Борис. Путь к спасению для Уха оказался короче, быстрее и проще, чем у них. Хотя насчет проще это все-таки большой вопрос. Сержант вырвался из города потому лишь, что не растерялся, не испугался и не усомнился. Не тормозил, короче, ни в прямом, ни в переносном смысле, а пер напролом.
— И что было дальше? — спросила Наташка.
Ухо вздохнул:
— Я ехал, пока в баках оставалось топливо. Потом добавил из запасных канистр и ехал снова. Потом прикупал горючку в хуторах, до которых еще не добрались столичные хэды и которые на тот момент пребывали в счастливом неведении. Говорил хуторянам, что отстал и догоняю свою группу.
О том, что он хоть кого-то предупредил по пути о надвигающейся опасности, Ухо не упомянул. Ну да, когда спасаешь свою шкуру, о подобных «мелочах» не задумываешься.
— Потом бросил машину, снял форму и шел пешком. За буферкой примкнул к одному из кланов. Сказал, что сбежал из тресовозки. Стал советником вождя. Потом — вожаком клана.
— Круто! — вяло улыбнулся Борис.
— Неглупый, смелый и расторопный человек всегда мог сделать в клане дикарей быструю карьеру, — без ложной скромности заметил Ухо. И продолжил свой рассказ: — Потом я занялся созданием Союза. Собственно, к тому времени дикие уже сами созрели для объединения. Многие кланы вели переговоры на эту тему. Им просто не хватало лидера, знающего, что делать дальше.
— Ты знал?
— Да, я знал. Мне нужно было сообщество, которым легко управлять. Мне нужна была единая организация военного типа с общей стратегией, жесткой дисциплиной и жестокой системой наказаний. А еще — четкая иерархия, готовность к выполнению любых приказов, беспрекословное подчинение всех одному человеку…
— Тебе?
— Мне. Только такое сообщество могло успешно бороться за выживание. Только система может выстоять против другой системы. По большому счету я лишь создал свой аналог хэдхантерской корпорации.
— И все же не понимаю, — пробормотал Борис. — Как тебе удалось построить диких?
— Если у тебя есть план, которого нет у других, если ты можешь предложить нечто новое, если ты несешь с собой стратегию успеха и обладаешь должной харизмой — все становится проще.
Ишь ты, харизматик хренов! Борис подумал, что от скромности Ухо-Ван точно не умрет. А вот от мании величия — может. — Ну и какой у тебя был план? Что ты смог предложить диким? Чем сумел расположить их к себе?
Ухо улыбнулся:
— Если вкратце, то смысл такой: не убегать и спасаться, а совместными усилиями теснить хэдов.
— Не очень затейливый планчик вообще-то.
— Тем не менее до меня никто осуществить его не мог.
— А у тебя, типа, получилось?
— Получается. Пока получается. Без крови, правда, не обошлось. Чтобы создать Союз и заставить объединиться одни кланы, пришлось уничтожить другие. — Ухо изобразил скорбную мину и развел руками. — Великие дела не вершатся без свежей красной смазки. Иначе шестерни начинают стираться.
«Да ты еще и поэт, мать твою!» — удивился Борис. Раньше ничего подобного за хэдхантерским сержантом он не замечал. Может быть, не присматривался особо и не прислушивался. А может быть, сержанту Уху просто не нужно было проявлять те качества, без которых теперь не может обойтись вождь Ван. Власть все же сильно меняет человека. Человек власти должен уметь не только действовать решительно и жестко, но и красиво говорить. Иначе как он оправдает пролитую «красную смазку»?
— Зато потом все пошло легче, — продолжал Ухо. — Союз ширился, к нам примыкали новые группы и кланы.
А кто не примыкал? — с невинным видом спросила Наташка. — Тех вы…
— Тех мы избавляли от участи тресов, — отрезал Ухо. — Уж кто-кто, а ты-то должна знать, насколько печальна эта участь. Или, может быть, тебе самой ни разу не приходила мысль о том, что лучше было бы умереть, чем носить трес-ошейник?
Наташка замолчала, прикусив губу.
— Объединение кланов было первым этапом. — Ухо не стал дожидаться ответа чернявой. — Потом пришло время второго.
— Хэды? — криво усмехнулся Борис.
Ухо кивнул.
— Одолеть хэдхантеров можно, только если бороться с ними их же методами.
Ну да, с методами пятнистых Ухо был хорошо знаком. Теперь понятно, почему дикие егеря действуют по хэдхантерскому алгоритму.
— Правда, со временем мы приняли кое-какие нововведения, — добавил Ухо.
— Головы? — догадался Борис. — Дед подсказал тебе, как изготавливать тсанса, а ты решил использовать головы хэдхантеров в качестве «ушастой валюты»?
— Ну если говорить откровенно, то я лишь развил эту идею. Изначально она была не моей.
— Да? А чьей же?
Ухо усмехнулся.
— Вторая мировая. Остров Борнео…
Борис вспомнил рассказ Деда.
— Знаю-знаю. Эти, как их… каяки.
— Даяки, — поправил Ухо. — Остров, находившийся под властью Британии, оккупировали японцы. Англичане, не сумев выбить противника своими силами, прибегли к помощи местного населения — племенам даяков, потомственных охотников за головами, между прочим. Ребятам из джунглей предложили сделку: за каждую голову японского солдата выплачивалось небольшое вознаграждение. Таким образом, голова убитого врага становилась не просто трофеем, но товаром и даже в некотором роде аналогом денежной единицы.
— И что даяки?
— Они с энтузиазмом взялись за дело. По всему острову вспыхнула партизанская война. Возродились забытые традиции охоты за головами. В джунглях начали пропадать японские патрули.
